Вселенские Соборы - Карташев Антон Владимирович - Страница 31

Вполне понятно, что Афанасиев Александрийский собор 362 г. пожелал направить к этой ромофильской антиохийской группе очень мягкое братское увещание к миру. Поручил его увезти и лично передать павлиновцам через свою особую депутацию. Персональный состав депутации должен был импонировать Павлину своей естественной дружественностью, римским духом. Возглавлена была депутация западным епископом Евсевием Веркельским (Верчели), возвращавшимся теперь из африканской (Констанциевской) ссылки домой. ? самой Антиохии в этот момент оказался тоже возвращавшийся домой на Запад из Фиваидской ссылки епископ Лукифер Каларисский. Депутация от Александрийского собора привезла свой умиротворяющий «томос». A чуть раньше ее прибывший в Антиохию неистовый Лукифер, можно сказать, уже свел с ума и без того узенького Павлина. Лукифер, как латинский невежда, видел в «Трех Ипостасях» (василианских, a теперь и мелетианских и даже афанасиевых) чистое арианство. Лукифер вдохновил Павлина быть неподвижно упорствующим и впредь. И для укрепления позиции Павлина он убедил его принять из рук одного только его, Лукифера, епископскую хиротонию, как в исключительном случае, ради спасения самой веры. Евсевий Веркельский, видя здесь неудачу своего соборного посольства, не вступил в общение ни с той, ни с другой стороной в Антиохии. Но, направляясь к себе на Запад, Евсевий добросовестно извещал восточные церкви ? постановлениях Александрийского собора 362 г. и содействовал их принятию и применению на практике. Равно как и Иларий Пиктавийский то же делал на Западе – в Галлии и Италии.

Многие епископы Ахаии, Македонии и на Западе – в Испании и Риме – с папой Ливерием во главе подписывали александрийские постановления 362 г. ? принятии в общение в сущем сане всех приемлющих Никейскую веру.

? Антиохии же после активности неистового Лукифера Каларисского разрыв между «староникейцами» (Павлин) и умеренными (Мелетий) только углубился.

A в Александрии даже при язычествующем Юлиане враги Афанасия добились ссылки его якобы за обращение в христианство каких-то ?????????, так называемых язычествовавших видных дам из светского общества.

Борьба партий после Юлиана

С Юлианом угасла династия Константина Великого. Кровавая баня тотчас по смерти последнего подготовила этот династический конец.

Армия получила привычную свободу подымать на щите своих любимцев. Теперь армия провозгласила императором молодого генерала Иовиана, правда всего на 8 месяцев (июнь 363 г. – февраль 364 г.), до его неожиданной преждевременной смерти. Он не доехал даже до столицы после унизительного мира с персами. Иовиан был уже христианином по своей семье. Но религией не был заинтересован. Был не злой, но чувственный человек. Римский историк Аммиан Марцеллин так характеризует Иовиана: edax et vino Venerique indulgens. Епископы в Антиохии и Афанасий письменно из Александрии просили Иовиана позаботиться «о вере кафолической». Но Иовиан уклонился от каких-либо обязательств. Заявил, что он не желает никому зла, как бы кто ни веровал. Все церковные партии опять вернулись к свободной взаимной борьбе.

Свобода борьбы партий

Осенью 363 г. возвращается в Антиохию Мелетий и собирает собор. Откликаются на призыв 27 епископов. Мелетий просто и прямо предлагает им декларировать, что они держатся веры Никейского собора 325 г. Следовательно, это было актом простого присоединения к решению прошлогоднего Афанасиева Александрийского собора 362 г. B соборный акт свой Мелетий вносит и самый текст Никейской веры с толкованием «омоусион» в том смысле, что Сын рожден от существа (ек тис усиас) Отца и подобен Отцу по существу (?????? ??? ?????? ?? ?????). «И слово «усиа» принято не от язычников, a для отвержения «из несущего» нечестивого Ария (очень остроумная защита!) и – новых еще более бесстыдных и дерзновенных аномеев».

Тут были епископы, бывшие ставленники Акакия Кесарийского (как сам Мелетий или Пелагий Лаодикийский). Был и сам Акакий. Но не закричал «караул!», а… подписался под постановлением, т.е. под Никейской верой (!!!). Такова картина честности людской, и епископской в частности, особенно яркая в смутные времена.

Деяния собора были направлены к новому императору Иовиану. Может быть, потому и «струсил» Акакий.

Св. Афанасий должен был бы радоваться этому новоникейству. Но такова сила предубежденности и влияния усердных наушников, что и сам Афанасий в письме к новому императору спешит предупредить его против Антиохийских отцов: «Они принимают вид, что исповедуют Никейскую веру. A в действительности отрицают ее, перетолковывая единосущие». Даже арианами называет их Афанасий. Почему такая глубина недоверия? Это можно отчасти объяснить тем, что ведь под православным соборным постановлением 363 г. Мелетия стоит циническая подпись Акакия. Эта «переметная сума» могла испортить репутацию искренности любому документу, под которым она поставлена.

По кончине Иовиана Сенат и армия избрали императором старого генерала Валентиниана (364–375). Хотя романтик язычества Юлиан и уволил со службы Валентиниана как христианина, но сам Валентиниан религиозно был прохладным и толерантным. Он был только политиком. Для разделения забот об управлении империей он разделил ее по-старому на две половины. Для всего Запада столицей (в смысле военного штаба) назначался Медиолан, a для Востока – Константинополь. Но сама территория западной империи, по привычному римскому пониманию, доходила на востоке до близкого соседства с Константинополем, включая в себя все придунайские страны на Балканском полуострове – всю Фессалию, Фракию, Македонию, Истрию, Далматию, Паннонию. A территория восточной империи почти вся простиралась в пределы Азии и Африки: Фракия, Малая Азия, Сирия, Египет. Управление Востоком Валентиниан возложил на своего брата Валента (364–378).

Валентиниан, не склонный давить, предписывать церкви какое-нибудь направление в богословии, просто дал Западу свободу быть самим собой. И Запад, естественно, быстро выздоровел от чуждых и извне навязанных ему антиникейских формул.

Восток еще не нашел своего успокоения. Но ворвавшийся с фантастикой Юлиана момент свободы для догматической мысли помог ускорению возврата к Никее, но уже со значительно усовершенствованной формулировкой.

Церковная политика Валента (364–378 гг.) на востоке

? отличие от римской половины империи, где при наступлении свободы все просто и автоматически возвращалось к неподвижному староникейству, Восток продолжал быть в распаде и движении. Валенту, при всем его богословском равнодушии, нельзя было с этим не считаться. Надо было найти способ «держать порядок». Жена Валента Домника была настроена ариански. Она влекла Валента налево. Валент, боясь крайности, почти механически решил идти «посерединке», предпочитал руководство «казенных» омиев. ? 367 г., перед походом против напиравших на империю с севера готов, Валент даже не без суеверия решил креститься. И, конечно, рукой официального возглавителя столичной Константинопольской церкви самого Евдоксия. Да и сами первенствующие в столице омии не склонны были возбуждать против себя другие партийные течения. Валент ценил это показное миролюбие. И в начале копировал его, подражая западному брату Валентиниану.

Однако проведение в жизнь господства омиев не рождало мира. Монопольная передача омиям епископских кафедр рождалa сопротивление в низах народных. Вспыхивали драки, полицейские аресты. Валент первые годы упорно демонстрировал свою толерантность. Но возраставший поворот Востока к никейству давал себя знать. И в конце концов вывел Валента из официального терпения. И соблазнил его вступить в открытую борьбу с воскресающим на Востоке никейством. Вот примеры его первоначальной терпимости.