Ближний круг - Красницкий Евгений Сергеевич - Страница 71

– Но ты же можешь помочь?

– В чем? – Нинея продолжала ласково улыбаться, но голос ее стал таким, как тогда, когда она объясняла Мишке процесс познания незнакомого человека, вытаскивая одну матрешку из другой. – Вот ты, Мишаня, крепость свою стал не в том месте ставить, где воевода Корзень указал. Почему?

– Место плохое оказалось, там водяная жила проходит.

– Сам обнаружил?

– Нет. Плотники – Гвоздь и Нил.

– Новое место ты сам нашел?

– Нет, они нашли. – Мишка никак не мог понять, к чему клонит волхва. – Я про тот остров и не слыхал никогда.

– А почему ты ко мне не пришел, чтобы попрекнуть, что я тебя о водяной жиле не предупредила? Ведь догадывался же, что я о ней знала? Почему не спросил меня про лучшее место для крепости?

«Вообще-то могла бы и сама предупредить. Но к чему она ведет-то?»

– За что ж мне тебя было упрекать? Ты мне то место не советовала, это мой дед придумал на том берегу строиться. И про новое место не у тебя надо было спрашивать, ты же не зодчий, не мастер крепостного строения.

– Ага! – Нинея насмешливо сощурилась и слегка склонила голову набок. – Со строительными делами, значит, к зодчему обращаться надо? Так?

– Так, – подтвердил Мишка, чувствуя, что его вот-вот, как щенка, ткнут носом в собственную лужу. – К зодчему. Не к вышивальщице же!

– Правильно, Мишаня! А с воинскими делами к кому обращаться? Ты у меня кто?

– Кто? – Вопрос оказался неожиданным, хотя Мишка и ждал какого-нибудь подвоха. – Кто я?

– Ты – воевода моей боярской дружины! – Нинея обличающе выставила в Мишкину сторону указательный палец. – Людей, которые должны были попасть ко мне, переняли и увели, на мою землю засылают соглядатаев, меня грозятся убить. Кто к кому должен с этим делом идти – я к тебе или ты ко мне? Какой ты воевода, если свою боярыню защитить не можешь, а приходишь ко мне с какими-то догадками и ждешь, когда я тебе что-то расскажу? Это ты должен мне объяснить, что происходит, предложить, что надо делать, а я уже соглашусь или не соглашусь!

Мишка почувствовал, что у него начинают гореть уши. Про боярскую дружину он, по правде говоря, ляпнул в свое время ради красного словца, ну какая из мальчишек дружина? Однако слово не воробей, обгадит – не отчистишься.

«Блин, ну и ситуация! Бабка, конечно, права на все сто! Как все должно быть, если «по уму»? Эксперты докладывают первому лицу свое мнение по проблеме, оценивая ее каждый «со своей колокольни». Первое лицо их мнения принимает к сведению, но управленческое решение выбирает с учетом общего положения дел, зачастую известного только ему одному, и сообразуясь с преследуемой целью. И вот – картина в стиле «сюр»: приходит некто, по идее отвечающий за безопасность, и на голубом глазу заявляет: «Я ничего толком не знаю, только догадываюсь, а меры будут приняты месяцев через пять». Все поставлено с ног на голову – эксперт запрашивает у первого лица информацию, а решение собирается принимать сам, да еще, ко всему прочему, не имея достоверных сведений, уже назначил срок начала практических мероприятий! И долго такого, с позволения сказать, эксперта первое лицо будет терпеть? Блин, но должна же она знать про этого типа хоть что-нибудь! Нельзя же требовать от четырнадцатилетнего пацана…»

Мишка уже открыл было рот для возражений, но желание что-то объяснять, оправдываться или спрашивать мгновенно пропало под пристальным взглядом волхвы. Нинея смотрела на него выжидающе, словно прикидывала: выдержит ли Мишка какой-то непонятный и неожиданный экзамен или с позором провалится? Чего она ждала? Что он, по ее мнению, должен был сейчас сказать или сделать?

Избегая на протяжении всего времени разговора встречаться взглядом с волхвой, Мишка теперь, наоборот, сам впился глазами в Нинею, на какое-то мгновение почувствовал привычное ощущение того, что тонет в ее глазах, и вдруг совершенно отчетливо вспомнил слова, сказанные ему волхвой в апреле – после возвращения из похода на Кунье городище:

«Ощути себя наследником древнего рода, продолжателем дел славных предков, частицей великого народа славянского, внуком божьим! Возгордись этим и тут же смирись. Смирись с тем, что ты не волен ни в своих поступках, ни в поведении, ни в речах, ни во внешнем виде. Смирись с тем, что всегда и во всем, даже в мелочах, даже в самое краткое время, даже тогда, когда тебя никто не видит, ты должен быть достоин своего места в жизни, как бы трудно это ни было. В любых бедах: болезнях, поражениях, скудости, отчаянии – сумей соблюсти достоинство».

«Не оправдываться, не просить, не объяснять! Будь тем, кем ты должен быть! Делай, что должен делать!»

Мишка вскочил с лавки, резким движением расправил рубаху под поясом, коротко склонил голову.

– Прости, светлая боярыня Гредислава Всеславна, винюсь в небрежении исполнением своей службы и сделаю все, чтобы упущения исправить. Дозоры вокруг твоей веси стоят, а о том, как добыть сведения о вороге твоем, посмевшем тебе угрожать, подумаю и с опытными людьми посоветуюсь. После обо всем тебе доложу.

– Добро, старшина. – Нинея благосклонно кивнула. – Правильно меня понял.

Теперь, сидя в избушке на болоте, Мишка слушал Алексея и терзался сомнениями. Смысла в нападении полусотней на хутор, где было всего четверо мужчин – один в годах и трое молодых, – особого не было. Кое-какую добычу, конечно, можно было взять, но она не стоила не только того, чтоб вызвать непредсказуемую реакцию боярина Журавля, но даже и перехода через это проклятущее болото. На четырех же безоружных людях, не ожидающих нападения, никакого боевого опыта «курсанты» не приобретут.

Сейчас ситуация коренным образом изменилась. Тридцать вооруженных, хотя и бездоспешных, да еще поддатых, стражников для первой практики боевых действий – риск немалый, но если выгорит… Ребята попробуют крови, узнают вкус победы и горечь потерь. Плюс почти полсотни коней со сбруей, тридцать комплектов оружия и амуниции, прочее имущество стражников – добыча очень и очень неплохая.

«Циник вы, сэр, пробы негде ставить – потери в учебных целях! Креста на вас нет! Забыли собственные рассуждения по поводу «маленькой победоносной войны»? Но не поворачивать же обратно, никто и слушать не станет, все уже настроились на атаку».

– …В дома и постройки не лезть, под выстрелы из окон и дверей не подставляться! – продолжал инструктаж старший наставник. – Помните: ваша сила и ваша безопасность в сохранении расстояния до противника, опричники это на себе один раз уже попробовали. Если и придется схватиться грудь в грудь, то для этого есть мы. – Алексей поочередно указал на Немого, Глеба и Анисима. – Примем на себя, а вы самострелами поможете, только смотрите, в кого-нибудь из нас болт не всадите. Как только опричники отворят ворота, мы вчетвером въедем верхом и взденем на копья любого, кто мечом махать вздумает. Все! Илья, корми людей и лошадей. Урядники, промокших ведите на ту сторону избушки, там Стерв сушняка припас, можно бездымный костерок развести, рубахи высушить. Ну… и ждем знака от Стерва.

От опушки леса, где укрылись два десятка опричников, до ворот было метров пятьдесят – шестьдесят. Большую часть расстояния предстояло бежать по отросшей после первого укоса траве, а последние метров десять – по дороге, значит, секунд пятнадцать, может, чуть больше – в доспехе изображать из себя спринтера затруднительно. Можно было бы проскакать это расстояние верхом и спешиться у ворот, но выигрыша во времени это почти не дало бы, а опасность выдать себя раньше времени увеличивало – конь мог заржать, через подлесок бесшумно не проскачешь…

Мишка всматривался в острия тына левой от ворот стороны ограды. С той стороны, от леса, должен был подойти десяток Демьяна, приставить к тыну сучковатые бревнышки и, поднявшись по ним, как по лестницам, начать стрелять во двор. Да, лучники такого сделать не могут – им нужна опора для ног, расставленных на ширину плеч, им нужно стоять минимум в метре от ограды, чтобы нижнее плечо лука за нее не задевало, им, наконец, требовалось подняться над тыном до середины груди, чтобы ничто не мешало стрелять.