Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Дом в Черёмушках - Коршунов Михаил Павлович - Страница 8


8
Изменить размер шрифта:

7

Отпуск Леонида Аркадьевича близился к концу.

Хотя персидские и арабские книги так и не были переведены, но зато между дядькой и племянником установилось полное взаимопонимание и настоящая дружба.

Подружились они с Дилей, и с Яковом Даниловичем, и с молочницей.

Только Ушастик, который успел выздороветь, и Мамай продолжали враждовать. Караулили друг друга, нападали из-за угла, а то сходились в открытую на дороге, лоб в лоб, и затевали «рукопашную».

Мелькают хвосты, лапы… шум, крик, пыль, пока Диля не прибежит со щёткой или Гарька с палкой и не разгонят их.

…Как-то Леонид Аркадьевич и Гарька пошли на карьер.

Там они застали всё тех же упрямых мальчишек с ореховыми удочками, а самое главное — увидели человека в резиновой лодке.

Он победоносно плавал по карьеру: на носу лодки для противовеса лежал камень.

Что ни день, то в совместной жизни Леонида Аркадьевича и Гарьки совершались всё новые и новые победы, которые им были особенно дороги, потому что приходили к ним через их собственный опыт: полы научились протирать шваброй, а в воду клали мятную траву, и потом долго во всём доме было прохладно и пахло лугом.

Петли дверей смазывали маслом, чтобы не скрипели. Насушили в духовке белых грибов на зиму. Выкопали вокруг дома дождевые канавки. Залили в крыше трещину варом. Докрасили забор.

И даже простокваши Леонид Аркадьевич готовил теперь только одну кастрюлю!..

Гарька окреп, подрос, почернел на солнце.

Леонид Аркадьевич тоже изменился — перестал жаловаться на поясницу, на одышку, как-то весь подтянулся, помолодел.

Многое в жизни для дядьки и для племянника сделалось понятным, доступным и увлекательным: бродяжничать по лесу, есть картошку, печённую в углях, натыкая её на палочки, чтобы не пожечь пальцы. Возить на тачке из леса торф для удобрения клубники. Натрудив лопатой руки, погружать их для отдыха в холодную воду. Ходить на базар в деревню Темрюковку. Лежать у открытого окна и слушать, как первый осенний дождь, ещё тёплый и не обложной, стекает с деревьев в траву, как стучит он по дорожкам и по сухим стеблям цветов.

Скоро надо собираться и уезжать в город.

Леонид Аркадьевич пойдёт на работу в университет, Гарька отправится в школу.

А в сосновом домике с узорными наличниками и расписными коньками замкнут двери, закроют ставни, и останется он пустовать на всю зиму, до следующего лета.

Клетчатое чучело

Стёпе купили куртку — светлую на клетчатой подкладке.

А что значит светлая куртка? А это значит, что лучше бы её совсем не покупали!

В футбол играть нельзя — испачкаешь.

Бороться нельзя — испачкаешь.

Лазить в котельную нельзя — испачкаешь.

Помогать мастерам смазывать лифт нельзя — испачкаешь.

Спросите, а что же можно? А можно так себе ходить по бульвару и читать газету.

Стёпа пытался надевать старую куртку — чёрную и рваную. Но дома кричали, чтобы не смел наряжаться чучелом, позорить отца и мать и всю остальную семью.

Вся остальная семья — две маленькие сестры, Даша и Маша. Они должны гордиться братом, а не краснеть за него, как за чучело, перед соседями, домоуправом, почтальоном, лифтёршей и ещё, кажется, папиными сослуживцами.

Стёпа очень мучился. И все его товарищи мучились вокруг этой новой светлой куртки.

Стёпа перестал играть в футбол. Бороться. Лазить в котельную. Помогать мастерам смазывать лифт. Погибал, да и только.

Был человек — и нет человека!

Дома каждый вечер проверяли — не запачкал ли куртку. Что с ней? Как она? Или, может, он опять желает превратиться в чучело и опозорить отца, и мать, и всю остальную семью?

Прежняя нормальная жизнь оборвалась.

Кончилась.

Стёпа не жил больше для себя, для футбола, для лифта, для котельной. А жил для соседей, для дворника, для почтальона, для папиных сослуживцев.

Но однажды утром Стёпу будто по лбу громко стукнуло — тресь! Не всё потеряно, Стёпа!

Думаете, Стёпа попросту решил поскорее порвать и запачкать новую куртку?

Ошибаетесь.

В общем, Стёпа опять сделался человеком.

Как и велено было, он носил новую куртку, но боролся в ней, играл в футбол, лазил в котельную, помогал смазывать лифт.

Когда возвращался домой, снимал куртку и вешал на крючок в коридоре, она была чистой, без пятен и помарок.

Пожалуйста, проверяйте.

Да чего проверять: и так видно — чистая!

Дома довольны. Отец и мать довольны: Стёпа гуляет, прилично выглядит. Не носится чёрт те где, бережёт куртку.

Отец сказал:

— Надо было давно купить такую светлую — она его дисциплинирует.

Довольна и вся остальная семья, Даша и Маша: больше не требуется запоминать, перед кем за Стёпу краснеть, а перед кем не краснеть.

В субботу днём случилась история…

Мама вышла во двор кликнуть Стёпу обедать. Ребята играли в футбол. Мяча не было, и вместо него играли кочаном капусты.

Мама покричала Стёпу, поглядела его светлую куртку — не нашла и вернулась домой. Даже обрадовалась, что не нашла: значит, на самом деле куртка дисциплинирует Стёпу и он не гоняет по двору грязный кочан.

А Стёпа как раз гонял кочан, пока тот совсем не развалился. И только после этого вернулся домой. В коридоре на крючок повесил чистенькую куртку.

— Где ты был? — спросила мама. — Я тебя звала.

— Гулял на бульваре, — ответил Стёпа, вроде он и правда гулял на бульваре и читал газету.

Мама ушла на кухню, чтобы принести кастрюлю с супом.

— А я тебя видела, — тихо сказала Даша.

— И я тебя видела, — тихо сказала Маша.

— Где вы меня видели?

— Во дворе из окна.

— Мама не видела, а вы видели?

— Ага. Ты капусту катал.

— Пфе! Враки!

— А вот и не враки. Ты теперь наоборот ходишь.

— Как это — наоборот?

Даша и Маша сбегали в коридор и принесли Стенину куртку.

— Вот так, наоборот!

Сестры вывернули куртку наизнанку, и получилась она не светлая, а клетчатая. Грязная и в масляных пятнах.

Послышались шаги матери: она возвращалась из кухни с кастрюлей. Стёпа быстро вывернул куртку налицо — светлая и чистая.

Вошла мать.

Стёпа молчал. Молчали и сестры. Они не хотели выдавать брата, что он опять чучело, только не чёрное, как раньше, а клетчатое.

Ручеёк дыма

1

С Виктором, или просто Витей, Жёлтиков познакомился через Мокея Егоровича. Мокей Егорович служил на стадионе дворником. Занимал у входа маленькую сторожку. Стадион принадлежал заводу «Металлист». А Жёлтиков работал на заводе чертёжником.

Знакомство произошло поздней осенью.

Стадион был пуст. Дожди испортили поле и беговые дорожки. А играть в хоккей ещё не начали: ждали морозов, чтобы залить лёд.

И хотя стадион находился в центре города, он напоминал в эти дни пригород — те же стога сена, кусты, скамейки. Вокруг стогов были разбросаны лопаты и грабли. Валялись перевёрнутые тачки.

Чертёжник Жёлтиков сидел у Мокея Егоровича в сторожке и говорил, что не знает, у кого пристроить на зиму автомобиль.

Пять лет работал сверхурочно и без отпусков — собирал на него деньги, а теперь вот некуда с автомобилем деваться. Получил его недавно. Во всех общественных гаражах места уже заняты. Машину ему требуется изучать. А как он будет изучать на улице под снегом!

— Надо к Вите сходить, — сказал Мокей Егорович. — Поговорить с ним.

— А кто это — Витя?

— Шофёр со стадиона.

Мокей Егорович показал из окна сторожки на здание гаража.

Прежде Жёлтиков его не замечал, потому что закрывала листва деревьев. А сейчас деревья стояли голые, и гараж был виден — низенький, с чистыми белыми стенами и красной кирпичной трубой, из которой вытекал ручеёк дыма.

— А когда можно с Витей поговорить?

— Теперь и пойдём.

В воротах гаража была прорезана калитка. Мокей Егорович открыл её и заглянул внутрь. Темно. Крикнул: