Дом у Чертова озера - Корсакова Татьяна Викторовна - Страница 2

Влад вздохнул, опустил стекло, и в салон тут же проник одуряюще сладкий воздух родины: запахло влажной после недавнего дождя землей.

– До города осталось всего пару километров. – Дух отечества примирил его с капризами подружки. В конце концов, она всего лишь девушка. Что с нее взять?

– Думаешь, в твоем Мухосранске есть приличный салон красоты? – Дарина баюкала пострадавший палец, как заботливая мать баюкает младенца.

Влад нахмурился. Ему не нравилось, когда о его родном городе отзывались столь пренебрежительно. И пусть он не был дома вот уже тринадцать лет, это ничего не меняет. Одного движения бровей хватило, чтобы Дарина поняла, что капризничать дальше нецелесообразно. Вот за что она ему нравилась, так это за хорошо развитую интуицию и умение вовремя дать задний ход.

– Ну, Владуся, ну прости меня! – Дарина безмятежно улыбнулась, погладила его по небритой щеке.

Влад раздраженно дернул плечом. Он Влад Ворон, бас-гитарист известной на всю страну рок-группы, а не какой-то там Владуся!

Воспоминания о группе не оставили камня на камне от недавнего лирического настроения. Может быть, он и вправду самый лучший на просторах СНГ бас-гитарист, им интересуются не только российские, но и иностранные продюсеры, а на горизонте маячит контракт с одной далеко не последней звукозаписывающей компанией в Соединенных Штатах, но от мысли, что с «Фаренгейтом» его теперь ничего не связывает, сердце щемит и вроде даже обливается кровью.

Черт возьми, так обидно! И плевать на славу и дикую популярность в рок-тусовке. «Фаренгейт» – это его детище! Давно, больше десяти лет назад, название и концепцию группы они в муках рожали на пару со Славкой Масловым, а сейчас этот самый Славка решил эту выстраданную и оправданную временем концепцию изменить. Видите ли, чистый рок – уже коммерчески неоправданно. В свете нынешних реалий шоу-бизнеса надо быть гибче, внимательнее следить за конъюнктурой рынка. А в том, что при таком подходе «Фаренгейт» рискует стать полупопсовой группой, Славка, известный фанатам под грозным прозвищем Изверг, не видел ничего катастрофичного. Наоборот, считал, что этот маневр привлечет в ряды их поклонников «свежую кровь». Парочка лирических баллад, парочка новых синглов дуэтом с какой-нибудь звездюлькой от попсы – и от фанатов не будет отбоя!

Да на кой ляд «Фаренгейту» сопливые подростки, когда у него уже есть свой, устоявшийся, проверенный временем круг поклонников?! Тридцати– или даже сорокалетние мужики – это же серьезная публика, это же силища! И энергетика во время концерта от них прет нешуточная, такая, что башню срывает, а за спиной вырастают крылья. И что, Славка, мать его, Изверг думает, будто от тинейджеров получится точно такая же отдача? Вряд ли. Скорее дело в том, что бывший товарищ и деловой партнер зажрался. Бабок ему мало, а того не понимает, что смена концепции зароет «Фаренгейт» в землю по самую маковку, обезличит и изуродует. Влад ему так и сказал, думал, друг не понимает, хотел глаза открыть. А оказалось, что все он прекрасно понимает, коммерсант хренов. Они тогда разругались вдрызг, морды друг другу набили, а к консенсусу так и не пришли. Вот Влад и принял нелегкое для себя решение уйти из группы. Точно острой бритвой по живому полоснул. Не станет он, Влад Ворон, прогибаться ради вшивого шоу-бизнеса. А Сашка еще покрутится без бас-гитариста и качественной музыки. Вот только группу жалко, это все равно что родного ребенка на чужого дядю оставлять…

– Ворон, ну что же мы стоим?! – Дарина нетерпеливо побарабанила пальчиками по приборной панели.

– Тебя же укачало, – сказал он раздраженно.

– Пока ты тут рассиживался, меня уже обратно откачало!

Укачало-откачало… Красота! Надо будет как-нибудь расспросить боевую подругу о ее прошлом. А то только и знает, что Дарина модель, да еще, кажется, начинающая актриса. Интересно, как она, начинающая актриса, живет с таким «богатым» словарным запасом. Укачало-откачало…

– Ворон, ну что ты смотришь на меня? Поехали уже! И окно закрой! Жарко! – Дарина расстегнула еще одну пуговку на и без того суперэротичной блузке, и Влад тут же простил ей и нытье по поводу загубленного ногтя, и словарный запас уровня продавщицы мороженого. Такую девушку, как Дарина, совсем не обязательно слушать, на нее нужно смотреть. Потому что слушать там нечего, а вот посмотреть есть на что. Ноги длиннющие, грудь не абы какого, а четвертого размера, симпатичная мордашка и во все времена остроактуальная блондинистость – одним словом, апофеоз сексуальной привлекательности. И то, что сексуальность эта не совсем натуральная, Влада почти не смущало. Бог с тем, что грудь не родная, а чуток силиконовая. Зато какая красивая и от настоящей совсем не отличается, даже на ощупь. И то не страшно, что блондинистость не природная. Зато смотрится вполне естественно. Про отбеленные зубы, наращенные ногти и ресницы вообще не стоит говорить, по нынешним временам это сущие пустяки.

– Владик, – Дарина поймала его взгляд, игриво улыбнулась, – ну что ты на меня так смотришь? Сам же говорил, что надо торопиться, а то не успеем.

Влад усилием воли оторвал взгляд от выреза ее блузки и взглянул на часы. Все нормально, они успевают и даже имеют кое-какой запас времени. Он открыл «бардачок», проверил, на месте ли документы и письмо.

Письмо целый месяц ждало Влада в Москве, пока он с «Фаренгейтом» мотался с концертами по городам и весям, и это просто чудо, что оно не затерялось среди десятков посланий от фанатов, а дождалось-таки адресата. Сначала Влада заинтересовала витиеватая подпись и казенные печати – несколько необычные атрибуты для почитателей его таланта, – и только потом он прочел само письмо.

Оказалось, что в родном городе преставился какой-то совершенно незнакомый Владу мужик, а перед тем как преставиться, пожелал поделиться с ним своим имуществом. О каком именно имуществе идет речь, не было сказано ни слова, зато Владу предлагалось поприсутствовать на оглашении завещания, которое состоится двенадцатого июля в два часа дня.

В другое время он такое письмецо выбросил бы, не читая, в целях экономии личного времени, но сейчас времени у него вагон. Можно сказать, первый полноценный отпуск за пятилетку. Так почему бы не развеяться, не смотаться в родные края, а заодно и не выяснить, что же за наследство оставил ему незнакомый дядька? Никакого шкурного интереса при этом у Влада не было. К своим тридцати годам он успел сколотить вполне приличное состояние: сначала сумел заработать деньги, потом не потратить их на бессмысленные цацки и тусовочную жизнь, а вполне удачно вложить и приумножить. Просто захотелось прошвырнуться в город детства, вспомнить былое, увидеться с бывшими друзьями, а письмо от нотариуса – это вроде как повод.

Дарина от его решения навестить город детства в восторг не пришла, но все же согласилась сопровождать в путешествии. Наверное, испугалась, что стоит только оставить Влада без присмотра, как его тут же уведут, а он кавалер перспективный: известный, нежадный и в меру симпатичный. Поди сейчас подыщи такому замену. В общем, Дарина поехала с ним, и теперь Влад все чаще и чаще думал, что лучше бы она осталась в Москве, потому что ее глупые капризы отвлекали, не давали настроиться на правильную волну. Эх, надо было ее все-таки оставить…

Как же она ненавидела этот город! Ненависть, оказывается, ничуть не уменьшилась за истекшие годы. Хуже того, она была взаимной. Город ее тоже ненавидел и демонстрировал это при любом удобном случае. Началось с того, что на вокзале не нашлось ни одной работающей камеры хранения, и вместо того чтобы идти налегке, пришлось тащить за собой «саквояж». Можно было бы поймать такси, но единственный бомбила, повстречавшийся на Варином пути, запросил такую астрономическую сумму, что она отказалась из принципа, о чем, впрочем, очень скоро пожалела.

Общественный транспорт, облезлый «ЛАЗ», был забит под завязку. Варе едва удалось втиснуться на заднюю площадку, как ее тут же обматерила толстая, пропахшая потом и дешевыми духами тетка, которой Варя почему-то «мешала жить». Тетка ругалась и энергично орудовала локтями, расчищая себе жизненное пространство. Конкуренты тоже в долгу не оставались, и очень скоро Варя оказалась в эпицентре военных действий. Без членовредительства обошлось только чудом, да и то исключительно потому, что на следующей же остановке она позорно бежала, и все та же толстая тетка еще долго орала ей вслед, что «нечего в автобусах ездить, чужие места занимать, а надо пешью ходить, что она кобылица молодая и здоровая, а все туды же – граждан нервировать…».