Отдаленные последствия. Иракская сага - Корецкий Данил Аркадьевич - Страница 33

– Санчес, каждого из этих клоунов на прицел,– скомандовал Маккойн и упруго выпрыгнул из машины.– Андерс, Ахмед, за мной.

– Я тоже,– привстал Макфлай.

– Вы останетесь в машине, профессор!

– Но...

– Никаких «но»!

Мако захлопнул перед ним дверцу и пошел навстречу посланникам. Те продолжали стоять на коленях, бормоча что-то под нос и исподлобья, украдкой, жадно разглядывая капитана, словно он был какой-нибудь стриптизершей в стрингах и сетчатых колготках.

Подойдя вплотную, Мако остановился, заложил руки за спину и озвучил привычную формулу:

– Я капитан Маккойн, корпус морской пехоты. Война закончена, режим Саддама Хусейна свергнут. Вы находитесь на территории, подконтрольной армии США. Предъявите ваши документы.

Ахмед перевел. Арабы растерянно переглянулись. Переводчик стал что-то объяснять, но те только переглядывались и качали головами. Так продолжалось несколько минут.

– Они никогда не слышали про Америку и президента Буша,– изумленно повернулся к Маккойну Ахмед.– И про Ирак тоже. Они ничего не знают про войну. И кто такой Саддам Хусейн они тоже не знают!

– Что за чушь! – рыкнул Маккойн, сдвигая брови.– Если не перестанут валять дурака, я их расстреляю!

Длинномордый старик как-то странно засуетился, потрясая своей вытянутой рукой, и повернувшись, что-то приказал одному из своих спутников. Тот сразу достал из-за спины висящий на шнурке сверток и передал ему. Глядя в глаза Мако, старик осторожно, со значением, развернул белую ткань. Под ней оказалась кривая сабля, в сверкающих на солнце золотых ножнах, усыпанных камнями, переливающимися всеми цветами радуги. Старик бережно протянул саблю капитану и произнес короткую речь.

Ахмед нахмурился и что-то переспросил. Старик лишь молча сверкнул на него глазами.

– Этого человека зовут Бен-Барух, он говорит, что пришел с пустыми руками, то есть безоружным, но...– Ахмед мучительно подбирал слова.– Но его повелитель, как я понял... да, повелитель Аль-Хасан готов наполнить твои руки богатыми дарами...– Ахмед искоса посмотрел на саблю и добавил: – И этот меч, как я правильно понимать, он ваш. Это и есть богатый дар...

– Мне нужны документы, а не меч,– повторил Мако, и машинально положил руку на кобуру.– Повторяю: всем предъявить документы!!

Распознав угрозу, арабы загалдели, будто обсуждая непостижимую суть требований незнакомца, и для доходчивости помогая себе жестами. Старик прикрикнул на них, вроде как призвал к порядку. Ахмед прислушался и негромко сказал капитану:

– Да нет у них никакой документ, сразу ж видно. Они дикий какой-то. Я его язык даже плохо понимать, начальник, странный наречий, может, это горцы... И черный, как чурбан. В наших краях такой не водится. Может, армяне или курды с северный нагорье... От них точно ничего не добьешься.– Переводчик доверительно наклонил голову и понизил голос.– Только лучше, чтобы вы приняли подарок,– Ахмед незаметно кивнул на старика, который с усилием держал тяжелую саблю на вытянутых руках и пялился на капитана с застывшей на лице улыбкой.– Иначе будет кровная обида. Горцев легко оскорбить, и, кто знает, чем это кончится...

Мако шагнул вперед, принял саблю и осторожно вытянул золотую, с камнями рукоятку. Из ножен показалась бело-голубая сталь с замысловатым дамасским узором.

Капитан плохо разбирался в старом оружии, точнее сказать, вообще не разбирался – любой клинок он рассматривал как средство для выполнения конкретной боевой задачи. И все-таки появилось ощущение, что он держит в руках очень ценную антикварную вещь, а не рядовую поделку из сувенирной лавки... Наверное, ему следовало поцеловать клинок, как это показывают в исторических фильмах. Но капитан не был обучен изысканным манерам, тем более что представлял себя со стороны и понимал: при морпеховском камуфляже «дезерт», каске, бронежилете, и «кольте» на поясе, он с этой штукой смотрится довольно комично. Поэтому он только слегка кивнул старику, изобразил благодарную улыбку и передал меч Андерсу.

Старик приободрился, разулыбался и разразился очередной речью. Его спутники снова загалдели, как бы поддерживая то, что он говорил.

Ахмед морщился, переводя взгляд с одного на другого.

– Чего они хотят? – спросил капитан.

– Они приглашают к своему повелителю, который готов принять нас как дорогих и почетных гостей...

Мако на миг задумался:

– Ладно. Тогда пусть ведут нас в крепость. Там разберемся.

И, вытянув руку, сделал жест, как будто похлопал снизу по попке раскачивающуюся на качелях мулатку. Длинномордый Бен-Барух истолковал его правильно и, явно довольный, встал, поклонился, прижав правую руку к сердцу.

– Добро пожаловать в Аль-Баар! Мы все – ваши слуги!

Его спутники тоже поднялись с колен и повторили жест преданности и почтения. Вик Андерс невольно отметил про себя, что все они низкорослые и коренастые, точь-в-точь как те люди из вчерашнего раскопа,– самый высокий из всадников был на полголовы ниже Вика.

– Все, по машинам! – скомандовал Маккойн.

Всадники скакали впереди, будто показывая дорогу к воротам, при этом они возбужденно галдели и кричали что-то людям, стоявшим на крепостной стене. Со стены доносился ответный ор, вся эта нелепая массовка размахивала своими древними пиками и мечами, по выражениям смуглых бородатых лиц не понять было, то ли они радуются, то ли, наоборот, негодуют.

Санчес сидел в трясущемся грузовике мрачнее тучи, смотрел на все это и молча кипел. Он считал, что Маккойн поступает неправильно, что это ловушка, надо было схватить этих ряженых всадников, а еще лучше просто накрыть крепость огнем, пробить брешь между двумя башнями, войти туда в дыму и пламени, и тогда уже разговаривать, ведь коварные айраки понимают только язык силы...

Огромные кованые створки юго-западных ворот были гостеприимно распахнуты настежь, хотя на них также обнаружилась парочка трупов, висевших обыденно и непринужденно, точно хеллоуинские бумажные скелеты.

Механик-водитель Барт придавил педаль газа, дернул рычаги, «Абрамс» с ревом преодолел последнюю сотню метров и, оставляя позади клубы удушливого дыма, влетел в крепость, развернулся со скрежетом на правой гусенице, и замер прямо посередине просторной площади, нацелив пушку в шарахнувшуюся толпу напуганных местных жителей. Раздался стон ужаса, и странно одетые люди повалились на колени.

Но тут на площадь ворвались бронетранспортеры, «Хаммер», грузовик с солдатами и, наконец, огромный тупорылый заправщик, который с трудом прошел в ворота. Послышались свистки и крики сержантов, морпехи высыпали из машин с оружием наперевес и рассредоточились, окружив технику жестким, неприступным кольцом. Коленопреклоненная толпа с очередным стоном пала ниц.

Уборщик

Разгадка оказалась ужасна и до обидного проста: в центре площади на каменном помосте стоял огромный закопченный котел. Конечно же, медный. Под ним были разложены облитые смолой дрова и вязанки хвороста.

Вся площадь запружена людьми в странных одеждах – уборщик даже не представлял, что на свете бывает столько сумасшедших. Возможно, их собрали со всех желтых домов Европы, подумал он. Что-то вроде фестиваля. В передних рядах, на покрытых коврами креслах сидели психи в ярких одеждах, от которых в глазах рябило; у мужчин были холеные бороды, а у женщин лбы выбриты особенно тщательно и высоко. У тех и других головы окружали большие стоячие воротники. Уборщику показалось, что где-то в толпе мелькнул мясистый нос Простака и лисья мордочка Маттеуса,– тех самых типов из Котлена, которые схватили его в пещере...

Над толпой висел тяжелый запах пота, чеснока и старого пригоревшего масла, где-то тоскливо и нестройно вопили волынки. Что касается масла, то им палач смазывал внутренние стенки котла, орудуя длинной палкой с навернутой на конец паклей.

– Это чтобы ты не выскочил наружу,– словоохотливо пояснил он Клоду, когда того под улюлюканье толпы возвели на помост.