Отдаленные последствия. Иракская сага - Корецкий Данил Аркадьевич - Страница 19

– Вы читаете бульварную литературу, молодой человек! А я лично разоблачил немало исторических фальсификаций! Мошенники от науки просто-напросто стреляли в археологические экспонаты и тайком подкладывали их в раскопы! А сколько древних рукописей подделано или неправильно истолковано!

Профессор Макфлай возбудился и отвернулся, давая понять, что разговор окончен. При этом он оказался лицом к лицу с Грохом, который как раз опустошил очередной отработанный цилиндрик и вставил в анализатор следующий.

– Зачем вы мне рассказали весь этот бред? – поинтересовался тот.– И почему у вас вид школяра, впервые попробовавшего вина?

– Вы ничего не понимаете,– отмахнулся Макфлай.– Настоящий ученый продаст душу за... За Философский камень! Или за Эликсир молодости! Или за Чашу Грааля! Или за Алгоритм... Короче, еще за что-то. У каждого своя мечта...

– Очень даже понимаю. Провести ночь с Клеопатрой, например. Это... ну, из области мечтаний на историческую тему... хм, хм... Хотя это уже не историческая тематика, скорей, сексуальная,– Грох облизнулся.– Клеопатра. Красавица – царица, роскошная брюнетка. Почему бы вам не помечтать об этом?

– Роскошная брюнетка! – скривился профессор.– Клеопатра была лысая, как все египтянки. Носатая. С чудовищным целлюлитом и нечищеными зубами.

– А эта... Мадам Помпадур?

– С изящной серебряной «вошеловкой» в тонких пальчиках! Ха-ха! – Макфлай рассмеялся и вдруг захлопнул рот. Сморщившись, он высунул язык, осторожно потрогал его пальцами, словно пытаясь найти случайно проглоченный волос. Вместо волоса он выудил какое-то зеленое насекомое, швырнул его под ноги и сплюнул.

– К тому же они обе давно мертвы,– закончил он и посмотрел на небо.– Вы хоть отдаете себе в этом отчет, герр Грох? Мертвы.

– Не зовите меня «герр»! – повысил голос австриец.

Грох вычистил последний контейнер, спрятал приборы, застегнул сумку, забросил ее в просторный салон. Ему не давала покоя какая-то мысль. И через секунду стало ясно – какая именно.

– Как, позвольте узнать, вы вообще сюда попали, профессор? – вдруг спросил он, остановившись перед Макфлаем и уперев руки в бока.– У вас же историческое образование, вы в боевых веществах ничего не смыслите. Вы не химик, вы даже не естественник. Кто вас направил в группу поиска?

– Ну почему же не естественник? – пожал плечами профессор.– Очень даже естественник.– Он както двусмысленно хохотнул.– Естественник, м-да... Прослушал сорокачасовой курс «Органическая химия и историческая идентификация». Ну, там, кое-что еще... Однажды даже подменил приболевшего друга, который читает классическую механику у нас в Массачусетском. Отличная лекция получилась, скажу вам! Студенты надолго меня запомнили...

– Рассказали, как Ньютон ходил без нижнего белья?

– Почему же? – удивился Макфлай.– Во времена Ньютона уже носили что-то вроде кальсон и нижних рубах. Правда, носили далеко не все, но...

– Не заговаривайте мне зубы, коллега Макфлай! Вы – гуманитарий, вы – археолог! – Грох нацелил на него палец и прищурился.– Мы участвуем в военной кампании, которая оплачивается из средств простых налогоплательщиков... И ваша функция здесь, в армейском подразделении... хм... совершенно непонятна! Как вы попали в группу поиска ОМУ?

– Так ведь я и есть тот самый простой налогоплательщик! – бодро парировал Макфлай.– Это на мои деньги проводят военную кампанию!

– Вы – схоласт!

– Допускаю,– сказал Макфлай и, не вставая, отвесил легкий поклон.

Грох возмущенно то ли хмыкнул, то ли хрюкнул.

– Но при этом я еще возглавляю Комиссию ООН по охране памятников мировой культуры,– добавил Макфлай, почему-то вздохнув.– Сокращенно: КОПМК. Или просто – «копы мировой культуры». Копы, да... Знаете, как русские зовут своих полицейских? «Мусора». Мусор во множественном числе. Забавно, да?.. Если когда-нибудь забредете в штаб-квартиру ООН на Ист-Ривер, добро пожаловать: третий этаж, западное крыло, секция «А», офисы с 356-го по 370-й. Правда, сам я бываю там редко.

– А что вы делаете здесь? – вкрадчиво спросил Грох после паузы.

– Вынюхиваю,– потупившись, сознался Макфлай.– Слежу, чтобы доблестные вояки, невежественные правители и не очень квалифицированные ученые не сровняли с землей какую-нибудь невзрачную руину, занесенную в наши списки как сокровище мировой культуры. Знаете, как талибы взорвали в Афганистане бесценные статуи Будды? Ну а в случае чего – сообщаю в ООН, и начинается международный скандал. Я собираю пресс-конференции, подписываю петиции, даю показания в судах. Я могу доставить много неприятностей...

Грох вдруг хитро улыбнулся и погрозил ему пальцем:

– Врете ведь, профессор.

– Отнюдь...

Грох перестал улыбаться.

– А капитан Маккойн в курсе вашей миссии? – спросил он.

– Скажу больше. Бригадный генерал Уоллес – мой родной зять. И у меня мощное лобби в конгрессе США...

Макфлай усмехнулся, закурил сигару, старательно попыхал, пока кончик ее не заалел ровным светом, и развел руками, словно извиняясь перед коллегой Грохом за то, что тому предстоит теперь как-то переварить всю эту информацию и отделить зерна истины от плевел лжи.

Возле кострищ продолжалась непонятная и неприятная для профессора суета. Слышался голос Санчеса, самого большого шутника в мире. Похоже, сержант снова острил, и, как всегда, удачно: до профессора долетали неуверенные смешки солдат.

«Странно,– подумал Макфлай.– В любом срезе человеческого общества, пусть даже в таком малом, как этот взвод морских пехотинцев, обязательно найдется пара-другая индивидов, которых подобного уровня шутки будут забавлять. Ну а если бы во взводе было не тридцать человек, а пятнадцать? Или шесть? Хотя нет, шесть – это уже, кажется, отделение».

Археолог Макфлай плохо разбирался в таких вещах.

Да какая разница, в конце концов... Почему-то профессор был уверен, что если бы из всего взвода остались в живых только шестеро... четверо... трое,– то это были бы именно такие люди, как Санчес. Все погибнут, а этот останется. И, вернувшись домой, в Штаты, будет до конца дней своих вот так же тупо и пошло острить за стойкой какого-нибудь пивного бара... Все-таки есть, видно, в сержантском юморе какая-то важная невидимая простым глазом хромосома, какой-то геном... тьфу, в этом он тоже разбирался плохо... короче, вирус жизни, печать естественного отбора... Есть, конечно. Вот и сейчас солдаты посмеются, расслабятся, отвлекутся от разных мрачных мыслей, и это, безусловно, пойдет им на пользу. Разве не так? Наверное, так, подумал Макфлай.

– А что вы делали в России, коллега Макфлай? – неожиданно тряхнул головой Эммануил Грох, будто приходя в себя после нокдауна.

От группы морпехов откололся переводчик Ахмед и неспешно направился к «Хаммеру». Похоже, этот индивид с трудом переваривал юмор сержанта Санчеса.

– С чего вы взяли? – удивился археолог.– Я никогда не был в России!

Ахмед открыл холодильник и достал пакетик яблочного сока.

– Да с того, что минуту назад вы со знанием дела рассказали, как русские называют своих копов! – Грох впился в него подозрительным взглядом.

Ахмед вставил трубочку и медленно пил сок, незаметно наблюдая за лицом Макфлая.

– Ах, вон оно что! – рассмеялся тот.– Это мне рассказали русские сотрудники ООН, когда мы пили кофе в буфете на третьем этаже...

Грох вытянул губы трубочкой и саркастически покивал головой:

– Понимаю, понимаю... Действительно, разговор на столь специфическую тему совершенно естественно мог возникнуть между незнакомыми людьми в буфете ООН...

Но Макфлай не обратил внимания на сарказм.

– Нет, мы достаточно хорошо знакомы...

Ахмед утолил жажду и, вырыв округлым носком ботинка ямку в песке, закопал смятую картонку. Потом вытер губы тыльной стороной ладони и пошел в конец колонны, где на время стоянки матросы устроили стихийную уборную. Видно, стиль общения профессора Макфлая также не вызывал у него восторга.