Сыщик и вор - братья навек - Колычев Владимир Григорьевич - Страница 20

Ехал на троллейбусе. Он ни на минуту не забывал о своей основной профессии. Впрочем, сегодня он не собирался выискивать себе жертву. Но она сама нашла его. Толстый потный мужчина стоял, держась за поручни. Из его заднего кармана брюк, из «окна», торчал краешек тонкого бумажника. Тонкий – не значит пустой. Там могли лежать сотенные купюры.

Рука Жени сама потянулась к его карману. Он уже коснулся пальцами теплой сыромятной кожи «лопатника», когда его руки коснулись чьи-то пальцы.

Менты!

Но Женя даже не вздрогнул. Ну подумаешь, захотел прикоснуться к заднице этого толстяка. А может, он «голубой»? Это же вовсе не значит, что он собирался что-то украсть.

Но посмотреть туда, откуда исходила опасность, он посмотрел. И улыбнулся.

На него смотрел Цирюльник. Его глаза смеялись.

Нет, это ж надо, оба и одновременно пытались залезть в один и тот же карман. Нечто подобное уже однажды было. Только Цирюльник его тогда опередил. За что чуть было не поплатился. Хорошо, он тогда спас его от мусоров.

– Сегодня в «Урале», в семь, – не здороваясь, сказал ему Цирюльник и растворился в толпе.

Женю слушал сам директор филармонии. Все-таки родная племянница за него просила. И остался недоволен.

– Да вы, молодой человек, сто лет скрипку в руках не держали, – возмущенно сказал он, когда Женя закончил играть. – И образования у вас музыкального нет. Музыкальная школа и то неоконченная...

Интересно, он знал об этом или догадывался?

– Ну так сразу и скажите, что не берете. – Женя спокойно посмотрел на него и начал укладывать скрипку в футляр.

– И души у вас нет, когда играете, – директор даже не обратил внимания на его слова. – Но у вас определенный талант. Хотя загубленный... Впрочем, играть вы умеете. Ладно, будете выступать, но очень редко. Будете у нас на подхвате. И учитесь, молодой человек, учитесь, вы еще не совсем потерянный для музыки человек...

Вот тут он ошибался. Жене было двадцать девять лет. В ученики он уже явно не годился. Впрочем, ему было все равно.

– А справку дадите, что я у вас работаю?

– Это обязательно?

– Да вроде как нужно.

– Хорошо, обратитесь к Галине Витальевне...

На этом они и расстались. До завтрашнего дня. В четыре часа должен был состояться концерт. Вроде как для курсантов Тригорского танкового училища. Но он будет играть, если вдруг кто-то из музыкантов не явится. А перед концертом репетиция. Он должен быть на ней обязательно.

Женя и Цирюльник сидели в отдельном кабинете ресторана. Вокруг них суетился предупредительный официант.

– Эх, Скрипач, давно я так не веселился, – вспомнив о сегодняшнем случае, усмехнулся Цирюльник. – Ну ладно, посмеялись, и хватит. Ты уже, я понял, к делу пристроился...

– Еще в дороге лоха одного обул...

– Знаю, Коготь уже нашептал... А лох даже не вкурил, что «лопатник» у него увели. Шифер у него съехал, думал, что в сортире его утопил...

В бумажнике, который Женя одолжил в поезде, лежало триста шестьдесят рублей. Совсем неплохо для начала.

– Лох на то и лох...

– Мне тут шепнули, что на зоне ты в «деловых» числился. Далеко пошел. Нравится мне это. И сам ты мне нравишься. Может, когда и сменишь меня... Ну да ладно, не о том сегодня базар. Тебе оттянуться надо, водочки попить, с девками поразлагаться. Сейчас телок нам с тобой подгонят. Или ты нет?

– Я да...

– Вот и ладненько... Кстати, о телках. Смутные времена наступили. Соловей у нас тут какой-то объявился. Не слыхал?

– Нет.

– Не уважает он нашу братву. На сосок лапу наложил. Теперь ему сутики отстегивают. Двоих наших шмальнул...

– На нож его...

– Его еще выпасти надо. Шифруется он крепко. Скользкий, падла, не ухватишь...

– Ничего, достанем...

– Кто он, этот Соловей, никто не ведает. Крутая у него банда. Десятка два «пехоты» наберется. И все подкованы. Инкассаторов крошит, банки чистит, людей почем зря мочит. Беспредел полный... Легавых он достал. Мне тут из «конторы» стукнули, что бригада ментовская из Москвы катит. «Важняки». Так что мы, братан, на пороге грандиозного шухера. Менты, сто пудов, хипиш в городе поднимут. Так что вестись надо, как бы под раздачу не попасть...

– Хотел бы я побазарить с этим Соловьем... Ну чо, разлагаться будем?

– Базара нет. – Цирюльник подал халдею знак, и через пару минут в кабинет впорхнули две «ночные бабочки» в коротких донельзя юбках.

Женя ощутил толчок в паху. И тут же забыл о каком-то там Соловье.

– Ну, что, Евгений Иванович, получается у вас довольно-таки неплохо. Ваша скрипка звучит...

От его игры дирижер оркестра в восторг не пришел. Но и разочарования его лицо не выражало.

– Сегодня Мунирова не будет. Сыграете за него...

А играть на концерте Жене как раз и не хотелось. Он-то и репетицию с трудом выдержал. Хорошо они вчера с Цирюльником копоти дали. Крепко набрались, а потом разошлись, каждый со своей девкой. И такая карусель потом началась. До утра терзала его помешанная на сексе проститутка. Оттянулся он на полную катушку, но и спать после этого хотелось до одурения.

Но на внешнем виде его состояние никак не отразилось. Все такой же чистый, аккуратный, ни единой морщинки на брюках. И на лице нет следов вчерашней гулянки. Свеженький как огурчик, это как раз про него.

Вчера что-то напутали. Не для военных курсантов концерт, а для работников милиции в порядке плановых культурно-массовых мероприятий. Но об этом Женя узнал только сейчас, когда в казенном фраке занял место за своей партитурой. Он кинул взгляд в зал и увидел серые ментовские мундиры. Это были его враги.

Дирижер взмахнул палочкой, и концерт начался. Женя не играл. Он только вид делал, что водит смычком по струнам. Его партия отсутствовала, поэтому в оркестре возник разнобой. Но менты этого, конечно, не заметили. Для них музыка все одно что для слона гитара.

Но дирижер этого не заметить не мог.

– Что вы себе позволяете, молодой человек? – набросился он на него после концерта. – Я вынужден буду поставить вопрос...

Но Женя договорить ему не дал.

– Я бы не советовал вам ставить вопрос, – спокойно сказал он. Его взгляд налился тяжелой магической силой. – А то не ровен час недоразумение может выйти... Я одиннадцать лет отсидел. За убийство. Вот и подумайте...

И он ушел, оставив дирижера с разинутым ртом.

– И все равно он будет уволен, – пробормотал дирижер, когда Женя скрылся из виду.

– Может, дадите ему шанс? – Никита подошел к нему незаметно.

Он видел со стороны, как тот разговаривал с Жекой. Разговор явно был не из приятных.

– Не понял, – разворачиваясь к нему, сказал музыкант.

Никита не ходил в форме. Всегда только в штатском. Поэтому пришлось показать свои корочки.

– Капитан милиции Горбунов. Уголовный розыск...

– Так вы за этим? – На лице дирижера появилось некое подобие злорадной улыбки.

– Нет, он чист перед законом...

– Но он же сидел. Он сам мне об этом сказал...

– Верно, сидел. Но он искупил свою вину. А сейчас видите, к нормальной жизни решил вернуться. Он еще не совсем потерян для общества. У вас с ним, как я понял, конфликт вышел?

– Да так, ерунда...

– Вот видите... Дайте ему шанс...

– Ну, если так наша милиция рассуждает, тогда ладно. В принципе я ничего против Евгения Ивановича не имею...

И дирижер поспешил откланяться.

Никите также не хотелось продолжения этого разговора. На концерт в филармонию он не пришел бы никогда, даже под расстрелом. Пусть замполит туда сам ходит, организатор хренов. Просто ему очень хотелось спать. Две бессонные ночи подряд давали о себе знать. А на концерте можно вздремнуть. И он воспользовался этой возможностью. А когда концерт закончился, он увидел Жеку. Сначала он не поверил своим глазам. Вор, одиннадцать лет отсидевший за убийство. В зоне он был причислен к так называемой отрицаловке. «Черная масть» – как мент, он просто не мог не знать, что это такое. И играет на скрипке в оркестре...