Авиатор - Колфер Йон - Страница 36

Бестактный смешок застрял у него в горле, когда он разглядел выражение лица Конора. «Путающее», вот самое подходящее слово. Пока юноша не проявлял агрессии, и Биллтоу счел, что разумнее больше его не провоцировать, а про себя решил, что ближайшие несколько дней Конор Финн проведет в одиночестве в своей камере. Это научит его покорности, «баран» он там или не «баран».

Он взял у Конора и Маларки мешочки с алмазами и отвел их к лестнице, на ощупь определив, что в каждом мешочке не меньше дюжины влажных камней. Необработанные алмазы напоминали тусклые глаза, скользящие и позвякивающие. Биллтоу знал, что в основном это шлак; лучшие были у него в рукаве.

— А теперь заткните рты, оба. Вылезайте и скажите спасибо Господу Богу, что я не решил застрелить вас просто так, без всякого повода. Вы живы сегодня лишь благодаря Биллтоу, никогда не забывайте об этом.

Маларки закатил глаза.

— Да, мистер Биллтоу. Мы благодарны за это Богу.

Они выбрались из ямы в кладовую. Все помещение постоянно вибрировало от приливных сотрясений, и с каждой пульсацией отовсюду выбрасывалось множество водяных струй. За прошедшие два года не было дня, когда Конору не казалось, что подземная шахта вот-вот обрушится, и каждый день он просил, чтобы его поставили работать выше уровня моря с так называемыми нормальными заключенными, но ему неизменно отказывали.

«Приказ из дворца, — объяснял Биллтоу. — Если Бонвилан хочет держать тебя под землей, ты здесь и останешься».

И за все время пребывания на острове Конору лишь раз позволили выйти наружу — чтобы понаблюдать за посадкой сведы. В тот день покрытая солью поверхность Малого Соленого показалась ему раем.

Конор подмигнул на прощание Отто Маларки, когда Пайк повел того в камеру. Биллтоу же повел Конора из основного здания в отделение безумных. Как и во всех прочих отделениях, эта дверь запиралась не на ключ, а на тяжелый, вертикально торчащий из пола засов. Биллтоу позвонил, снял шляпу и продемонстрировал свою физиономию охраннику, заглянувшему в дверной глазок.

— Самое подходящее место для тебя, Биллтоу, — сказал охранник и поднял засов.

— Каждый день, — пробормотал Биллтоу, широко распахивая дверь. — Каждый чертов день одно и то же замечание.

Конор заговорил, лишь когда они оказались далеко в глубине медленно, но верно разрушающегося коридора. Его договоренность с Биллтоу должна была оставаться секретом.

— Мои простыни уже прибыли?

Биллтоу развеселился; он и думать забыл о простынях.

— Ах да! Особые простыни его величества. Сегодня или завтра, точно не знаю. Что за спешка?

Конор постарался сделать вид, будто пристыжен.

— Я не могу спать, мистер Биллтоу. Разум убедил тело, что, если у меня простыни, как у матери в доме, тогда я, может, и сумею отдохнуть.

Биллтоу кивнул на одно из отверстий дымохода, покрывавших стену:

— Может, стоит засунуть тебя в дымоход. Тогда призраки будут петь тебе колыбельную.

Трубы дымохода, когда-то предназначенные для горячего воздуха и образующие сложную систему в стенах тюрьмы, теперь были заделаны камнем и строительным раствором. Тем не менее Соленые все время пытались удрать через них, с тем единственным результатом, что терялись в бесчисленных изгибах и поворотах, поскольку один каменный угол ничем не отличался от другого.

— Что бы там ни было, простыни — это нарушение правил, — заявил Биллтоу и протянул раскрытую ладонь, хотя ему уже было уплачено.

Конор сжал его руку и вложил в нее необработанный алмаз, который приберегал для себя.

— Знаю, мистер Биллтоу. Вы святой. Если мне удастся поспать хотя бы несколько часов, я буду трудиться для вас вдвое усерднее.

Биллтоу искоса взглянул на него.

— Нет, не вдвое. Втрое.

Конор склонил голову.

— Ладно, втрое.

— Мне нужны новые идеи, — продолжал давить Биллтоу. — Вроде сведы и воздушных шаров.

— Приложу все усилия. Но только если смогу выспаться. Тогда кровь приливает к мозгам. У меня есть идея двенадцатизарядного револьвера.

Биллтоу нахмурился.

— Это мне не нравится. Одно дело — позволить пленникам копать грядки или надувать воздушные шары, но игры с огнестрельным оружием…

Конор пожал плечами.

— Подумайте об этом, мистер Биллтоу. У людей есть деньги. Мы могли бы стать партнерами, когда я освобожусь.

Жадность вспыхнула в глазах Биллтоу, словно желтая лихорадка. Партнерами? Ну уж нет. Если двенадцатизарядный револьвер Финна будет работать, идея будет принадлежать Артуру Биллтоу. Простыни — невелика цена за это.

— Партнеры, значит. Ладно, к твоей следующей смене доставлю простыни.

— Шелковые, — напомнил ему Конор. — Они должны быть шелковые. В детстве у меня были шелковые.

Биллтоу заартачился было, но потом взял себя в руки. Двенадцатизарядный револьвер. Его имя войдет в историю наряду с именами Кольта и Ремингтона.

— Договорились, Финн. Но смотри, чтобы твои воздушные шары не подвели. В противном случае тебе придется несладко.

«Это слабо сказано — что мне придется несладко, — подумал Конор. — В противном случае я буду мертв».

За время заключения на Малом Соленом Конор сумел выторговать себе целый ряд удобств. Он получил ведро известки и замазал мокнущие стены. С колышка свисал завернутый в кожу набор принадлежностей для починки изношенной формы. Он даже добился, чтобы ему выдали соломенный матрас для постели. Койка Линуса Винтера была превращена в стол; за ним он мог изучать учебники, которые Биллтоу считал безвредными, и разрабатывать одобренные последним планы, такие, в частности, как посадка сведы и воздушные шары для праздника в честь коронации.

Фактически посадка сведы не была идеей Конора. Во время уроков садоводства он слышал о ней от Виктора. Тот даже писал королю Николасу о том, что это растение имеет смысл разводить на Малом Соленом. Это даст тройной эффект, объяснял он. Заключенные будут хоть какое-то время проводить на открытом воздухе, приобретут ценные навыки, да и сама сведа станет полезной растительной добавкой к скудному тюремному рациону.

Совершенно безобидная идея, использованная Конором, чтобы завоевать доверие Биллтоу. Никакого ущерба, никакой возможности сбежать или причинить себе вред. Никто на белом свете не умер, подвергшись нападению растений.

Следующим предложением Конора стали воздушные шары в день коронации. Биллтоу с радостью ухватился за эту идею, вдохновленный успехом со сведой. В сознании Биллтоу воздушные шары в день коронации должны были стать его билетом к продвижению по службе; на самом же деле им было предназначено стать билетом Конора к свободе.

На пути Конора к бегству на материк стояли несколько серьезных препятствий. К ним, конечно, относились двери и замки в них, стены, в которых двери были встроены, и караульные за пределами этих стен. Однако главную трудность представлял сам остров. Даже если заключенный мог бы, словно призрак, пройти сквозь стены, между ним и ирландским городком Килмор еще лежало более двух морских миль.[82]

Причем именно этот отрезок океана пользовался дурной славой — с быстринами и течениями, притаившимися под поверхностью, словно зловредные агенты Посейдона. На этом участке пролива Святого Георга погибло так много судов, что британские навигаторы закрашивали его на своих картах красным. И даже если море не остановит беглеца, знаменитые снайперы Соленых островов запросто проделают дыры в его затылке. Поэтому заплыв к берегу не стоило даже рассматривать как вариант. Нет, единственный способ сбежать с Малого Соленого — это улететь, для чего и предназначались воздушные шары Конора.

— Это будет эффектное дополнение к празднику, — однажды ночью, когда они шли к Трубе, сказал он Биллтоу, — если снайперы Соленых островов, демонстрируя искусство стрельбы, расстреляют в ночном небе надутые горячим воздухом воздушные шары.

На Биллтоу, однако, его идея не произвела особого впечатления.