Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Мальчишка - Колосов Михаил Макарович - Страница 10


10
Изменить размер шрифта:

— Угадал!

И через некоторое время Мишка — пятилетний карапуз — сидит у отца на коленках и вколачивает маленькие гвозди прямо в крышку стола. Отец доволен, смеется, мать ругается: стол портит.

— Да ты погоди шуметь, посмотри, как он ловко бьет. Ну-ка, Мишук, покажи! Ты видишь, за два удара вгоняет гвоздь и ни разу по пальцу не зацепил! Молодец! Подрастешь — соберу тебе весь инструмент, учись мастерить.

Вспоминается Мишке и другой случай. Делал он как-то ветряную мельницу, порезал палец, но мельница не получалась. Отец увидел, спросил, что он делает.

— Ветряк, — сказал Мишка.

Отец помог ему, и через несколько минут завертелся на ветру маленький ветрячок. А потом отец приделал к его хвосту приспособление, и ветряк сам поворачивался навстречу ветру…

Отец… Никогда Мишка не забудет его. И никто ему, конечно, не заменит родного отца, в этом Мишка уверен. Хотя и хранится у матери страшное извещение о гибели его на фронте, он все же ждет его: не верится, что отец не вернется.

Потом Мишка попытался представить себе нового отца и не смог. То он был похож на парикмахера из рассказа «Петька на даче» и то и дело кричал на Мишку: «Мальчик, воды!» — и поминутно грозил: «Вот погоди!», то он предстал перед ним в образе злого Беккера, который хочет сделать из Мишки гуттаперчевого мальчика, выгибает ему назад плечи, выкручивает руки, давит между лопатками.

Бабушка и мать о чем-то тихо разговаривают, но он больше не прислушивается к ним, задумался о своем. Мерный шепот их убаюкивает Мишку, и он снова засыпает.

Глава четвертая

Замок-автомат и Симка Рыжик

Время лечит. Заврачевало оно и эту Мишкину рану. Постепенно все забылось, мать успокоилась. После того случая Мишка присмирел, учиться стал прилежнее, хотя по-прежнему без желания. Теперь он больше занимался домашними делами, «по хозяйству». Мать довольна, бабушка, когда приходила, похваливала, и Мишке было приятно.

В выходной день он решил сделать на дверь приспособление, чтобы она могла сама запираться. Уж очень надоело ему вставать по утрам и закрывать ее за матерью, когда та уходила в дневную смену. «Сделать бы автомат!» — мечтал не раз Мишка и придумывал разные хитроумные изобретения. Но все они были не под силу ему. Теперь он наконец придумал: сделает на засове зазубрины, и мать сможет задвигать его снаружи крючком через отверстие в двери.

Мишка попросил у соседей молоток и зубило, вытащил засов — полуметровый плоский кусок железа, с трудом установил его ребром на рельсу, приставил зубило и, хекнув, ударил. Засов со звоном упал, и его снова пришлось устанавливать. После второго удара случилось то же самое, и Мишка, сдвинув на затылок шапку, почесал лоб. Не хватало рук: в одной он держал молоток, в другой — зубило. А засов держать нечем.

— Да-а, — сказал он, напряженно соображая, как ему приспособиться. — Так можно провозиться до морковкина дня. — И, ничего не придумав, крикнул: — Настя, иди подержи засов.

Настя выглянула в сенцы, спросила:

— Чего тебе?

— Оденься. Подержишь вот…

— Ну да! Делать мне нечего?

Это Мишку взорвало. С молотком и зубилом в руках он вошел в комнату. Увидев разъяренного брата, Настя подбежала к матери, ища защиты.

— Опять сцепились? — мать недовольно взглянула на Мишку.

Сдерживая себя, он как можно спокойнее объяснил:

— Пусть подержит задвижку, а то мне никак…

— Отстаньте вы от меня, — отмахнулась мать.

Мишка обиделся. Он бросил на пол молоток, зубило, закричал:

— Ну и не надо! Мне тоже не надо! Тогда не буди меня утром закрывать дверь, пусть лохматая сама встает. Я больше не буду вставать. Сказал, не буду — и не буду! — Он выскочил в сенцы.

— Иди помоги, что там у него… — сказала мать.

Настя молча оделась, подняла молоток и зубило, вышла к Мишке.

— Давай, что держать?

Тот взглянул на нее исподлобья, сунул ей в руки засов, буркнул:

— Держи… Ребром на рельсе.

Настя присела на корточки, взялась обеими руками за конец засова. Мишка размахнулся, ударил. Засов подпрыгнул и чуть не вырвался из хрупких Настиных рук. Она сморщилась от боли, но железо не выпустила.

— Держи крепче, что ты как усохлыми руками держишь! — ворчал Мишка. — И не кривись тут.

— Да, «не кривись»… А если больно?

— Чего больно?

— Рукам больно. Железяка подскакивает, и рукам больно.

Мишка удивился, но поверил сестре и уже мягче сказал:

— Крепче надо держать.

Настя с трудом переносила боль после каждого удара, лишь время от времени подавала робкие советы:

— Может, уже хватит? А то мне за хлебом идти надо.

Мишка не отвечал.

Но вот наконец он выпрямился, объявил:

— Теперь, пожалуй, хватит! Можешь идти.

С «автоматом» он возился долго. Лишь часа в три, совсем обессиленный, вошел в комнату, сел на табуретку.

— Сделал! — сказал он весело. — Сам два раза закрыл и открыл снаружи. Теперь все, завтра утром не буду вставать! Пойдем, покажу, как надо закрывать.

Мишка повел мать в сенцы. Тут она увидела засов, изрубленный в верхней части зубилом, и пробитую на улицу в двери дырочку.

— Испортил дверь, — сказала мать, заглядывая в дырку. — Ведь в нее будет дуть.

— Ничего не надует, она маленькая, — заверил Мишка. — Это отверстие для ключа.

— А засов зачем изрубил?

— Изрубил! — усмехнулся он. — Это зубцы, чтобы ключом цеплять. Вот смотри. — Он взял проволоку с загнутым расплющенным, концом, вдел ее с наружной стороны в дырку, стал вертеть, цепляя зазубрины. Засов маленькими шажками подвигался вперед. — Понятно? Когда будешь уходить, закроешь дверь покрепче и вот так — раз, раз. — Он вышел из сенец, стал закрывать дверь ключом.

Мать смотрела на кончик расплющенной проволоки, который упрямо шевелился над засовом, то цепляя его, то промахиваясь, и, вздыхая, качала головой.

А кончик проволоки все клевал, клевал зазубрины, засов подвигался, но так медленно, что ей хотелось помочь ему рукой. Но она не делала этого, чтобы не обидеть Мишку. Наконец засов ткнулся в петлю и больше не двигался. А кончик проволоки упрямо старался загнать его подальше вглубь, но напрасно.

— Хватит, — сказала мать. — Уже зацепился.

— Хорошо? — обрадованно спросил Мишка.

— Хорошо, — подтвердила мать.

— Попробуй, — он протянул ей ключ.

— Ладно, потом. Я все поняла.

Сияющий от радости Мишка не находил себе места. Ему казалось, что он повзрослел за этот день и способен сделать что угодно, был бы инструмент. Мог бы уже и работать. Работать! Бросить школу и поступить на работу — эта мысль одолевала Мишку давно. «Как хорошо, — думал он иногда, — никаких уроков готовить не надо, ругать тебя никто не будет, да к тому же стану деньги получать, матери помогать. Ведь мать постоянно жалуется, что ей трудно, а тут вот она, помощь — две получки в доме».

Куда идти работать, Мишка определенно еще не решил: на завод или в депо. Скорее всего в депо. Вид рабочего человека ему рисовался только таким: вот он идет в засаленной блузе с работы, от него пахнет железом, машинным маслом. В кармане первая получка и в пакете сто граммов шоколадных конфет — Насте. Матери он купил копченую селедку — она любит селедку. Дома Мишка отдает матери деньги и говорит:

— Мама, купи себе на память зеленое бархатное платье. Такое, как занавески в Доме культуры.

Мать, конечно, от платья отказывается, говорит, что Насте к весне надо обновку купить. Мишка соглашается и, как отец когда-то, склоняется над тазом с горячей водой, умывается. Вымыл руки, со скрипом отжал их, стряхнул. Мать сменила воду, он моет лицо. Потом садится обедать…

Мишка уже несколько раз хотел повести об этом разговор с матерью, но никак не решался. Боялся, что мать не поймет, начнет ругать. Он долго выбирал удобный момент.

Сегодня ему казалось, пришел день, когда наконец можно сказать ей обо всем. А «автомат» на двери — разве не доказательство, что Мишка вполне способен быть рабочим?