Лунь - Клочков Сергей Александрович "settar" - Страница 29

— Ну, ты, Лунь, ваще! — Кося усмехнулся. — Ты бы в Баре такое задвинул, момент по морде схлопотал.

— Слушай, Кося, — Хип нехорошо улыбнулась. — Ты человек, скажем так, словоохотливый, общительный. Историй много знаешь. А вот про то, как ты ранение получил, мы что-то пока не слышали. Расскажи, будь ласка!

— А… кгм, — промычал Кося, поскрёб вилкой остатки макарон с тушёнкой, откашлялся. — Чего там рассказывать. На Свалке ж это… бандюки попадаются. Отстреливался от них, ну, и получил пулю. Рикошетом.

— И давно это бандиты гайками стрелять научились? — Поинтересовался Доктор.

— Какими гайками? — Кося покраснел.

— Обыкновенными. На двенадцать. Шаг резьбы полтора миллиметра.

— А… ммм… да…

— Ну, наш герой застеснялся. — Голос Хип был буквально напоен ядом. — Так и быть, я расскажу. Взял сталкер себе двух «туристов». Повёл их на Свалку. И у первого же «трамплина» начал показывать, как в аномалию гайки кидать нужно. Кидал, кидал, значит, хотя в «трамплин», к сведению, предметы кидать чревато. Ну, «трамплин», не будь дурак, сталкеру его же гайкой в лоб и засветил. Сталкер — брык, и валяется. С гайкой в черепе. Туристы перепугались, подхватили раненого, чтоб, значит, до поста донести, благо, рядом. Да, видно, сильно перепугались и пострадавшего уронили по дороге. Ручку бедный сломал.

— Ну, чего ты на человека налетела? — спросил я.

— А того, Лунь, что этот, с позволения сказать, человек в Баре про тебя такие истории сочинял, что и вспоминать противно.

— Пойду я, — Кося, красный как свежесваренный рак, поспешно встал из-за стола. — Чего-то голова разболелась. Полежу.

Доктор тоже встал и медленно подошёл к окну, отдёрнул занавеску и долго, молча смотрел на болото и темнеющее на глазах небо. Похоже, надвигалась гроза — молний видно ещё не было, но характерный свинцовый оттенок сплошных туч и ветер, уже посвистывающий в тростниках и поднимающий вихры сухих болотных кочек, говорили о том, что скоро грянет… Гроза в Зоне — это нечто. Сколько я их перевидал, а всё равно поражаюсь. Одни чёточные молнии чего стоят — вот, кстати, и первая протянулась серебристо-синим пунктиром между тучами, медленно, неохотно угасла, и тут же ей навстречу выстрелила широкая, ослепительно белая полоса, разветвившаяся целой кроной боковых разрядов. Не дай бог рядом с «электрикой» такую грозу пережидать — и в полусотне метров может достать «дуговая» или даже привычная «электра», мокрого места не останется.

— Интересная точка зрения на Зону, Лунь, — сказал, наконец, Доктор. — Я должен над ней хорошенько подумать. Может, действительно так — привыкнуть можно, понять — увы. Все исследования НИИ касались частностей: мутанты, аномалии, артефакты, Выбросы… сотни, если уже не тысячи удивительных, важных, любопытнейших, а всё равно частных открытий. В целостную, понятную систему сложить их ну никак не выходит. Стоит выделить закономерности, подтвердить их опытом, наблюдением, и тут — бабах! — Зона шутя ломает ещё вчера такую стройную и логичную теорию. А, ладно, потом…

Доктор махнул рукой, сунул в карман трубку и снова сел к столу.

— Что-то Пенка долго не возвращается…

— Может, случилось что? — Предположил Скиф.

— С ней? В Зоне? Да вы шутите, мой друг.

— Видел я тут недавно группу «Долга». Как бы не нарвалась.

— Э, нет… я её насчёт людей предупреждал неоднократно. Почует — и на километр не подпустит. Я-то её знаю. А она почует, не сомневайтесь. Ага… ага. Так. Идёт. — Доктор достал ещё одну чашку и пакет молока из холодильника. — Понятное дело. Под дождём-то мокнуть никому не охота.

Скрипнула входная дверь, словно от ветра, и к столу неслышно, как призрак, подошло странное существо. Отдалённо оно напоминало излома. Очень отдалённо — единственное сходство с этим небезызвестным обитателем Зоны заключалось в длинной правой руке, свисавшей почти до пола. Не настолько, конечно, мощной, но куда более изящной. Впрочем, чтоб хребет сломать или башку кому продавить и такой ручки хватит. Видел я раз, как встретились излом и молодой, по всему видать, неопытный кабанчик. Молодой то он был, это да, но не подросток — двести с лишним кило в нём точно маялось. Да хоть бы и триста — большой шкаф громче падает. Взрослые кабаны зверюги, конечно, страшные, но и те от изломов держались подальше, понимали, что смертью пахнет от сутулой фигуры в длиннополом плаще. Этот не понимал. Бедняга. Должно быть, даже удивиться не успел — излом бьёт так, что не уследишь за движением. Помню я этого кабанчика. Рыло ему набок свернуло. Красиво так. Набекрень.

На этом сходство с изломом заканчивалось. Белая, как свежая извёстка, кожа. Вполне человеческое, даже странно красивое лицо — только нос и подбородок маленькие, почти миниатюрные, и глаза необычные — один очень большой, без белка и радужки, чёрный, бездонный, второй поменьше, я его в бреду и не замечал — чуть раскосый, в синеву отдаёт. Волосы — густые, прямые, цвета слежавшейся золы. Если глаза меня не обманывают, аккуратно подстрижены на уровне плеч. Над висками выступают заметные бугорки. Контролёр? Да, что-то есть…

— Здравствуйте. Доктор. Здравствуй. Хип. Здравствуй. Лунь. Привет. Скиф. Кося? Где?

— Здрасьте… — я несколько опешил. Поразительный голос — чистый, красивый, звонкий. Закрой глаза — девчонка смешливая говорит. Только фразы рубленые, одно слово как предложение.

— Привет, Пеночка. Опять за старое? — Доктор нахмурился. — Сколько говорить тебе — связывай слова вместе, не повторяйся. Например, так: «Здравствуйте все» или «добрый вечер», «Где Кося? Куда он ушёл?». И когда к столу подходишь, верхнюю одежду снимать надо.

— Конечно, Доктор. Простите, я забыла. — С некоторым напряжением произнесла Пенка и сняла плащ. Я поразился ещё больше — стройная фигурка была затянута в изношенный, но вполне еще приличный джинсовый костюм. Уши вдруг заложило мягким, ватным шумом — так бывает, когда зеваешь с закрытым ртом.

— Пеночка! Это, в конце концов, просто невежливо! — Доктор покачал головой. — Не все ведь понимают. Изволь говорить словами, уважаемая.

— Словами трудно. — Обиженно протянула Пенка.

— Учись! — Доктор строго нахмурил брови, но я успел заметить мимолётную улыбку.

— Вот, Лунь, познакомься. Пенка. Для своих Пеночка.

— Лунь, — Как-то несолидно вякнул я. — Кгм… сталкер. Это… приятно, в общем…

Ещё бы. Одно дело, встречаешь мутанта в Зоне, где он всегда, ну, или почти всегда враг, а тут вот он, за столом сидит напротив. Молоко пьёт из большой фаянсовой кружки. Печениной заедает. Офонареть…

В ответ на моё вяканье Пенка церемонно поклонилась.

— Мне тоже очень приятно с вами познакомиться, сталкер Лунь.

— Ну вот! — Доктор потёр ладони. — Можем ведь, когда захотим!

— Я старалась.

На пару секунд опять заложило уши, а Доктор кивнул.

— Молодец! Говоришь, «жгучий пух» виноват в появлении этой штуки? Ну-ка, покажи!

Пенка, не вставая со стула, дотянулась правой рукой до замызганного и в нескольких местах прожжённого рюкзачка. О том, что когда-то он был школьным, приходилось только догадываться. Из рюкзака на стол перекочевал невиданный мною раньше артефакт. Сгусток черноты с размытыми, словно дымящимися контурами завис в воздухе над столешницей. От него ощутимо тянуло холодом.

— Да. Любопытно. Ты точно уверена, что «жгучий пух»…

— Точно. В него молнией попало. Синяя зелень пустила короткие и очень горячие лучи. Этот холод оторвался от них и упал в две стороны — вверх и вниз. А синяя зелень всю молнию съела. Потому что холода уже не было в ней.

— Спасибо, Пеночка. Понять бы ещё, что ты сказала. Этот… холод. Он не опасен?

— Он не опасен. А синюю зелень я там оставила. Она очень опасная ещё три дня. Потом принесу. Ты, Лунь, хороший. Ты мне нравишься, сталкер Лунь. От тебя хорошо.

— Эй! — Хип придвинулась поближе и очень недружелюбно глянула на Пенку.

— Нет, Хип. Не так, как ты и он. Не то. Сердиться не нужно совсем.

— Хип, — Доктор улыбнулся в усы. — Она это всем говорит, кто ей приятен. И знаешь, это не часто случается. Первый раз она это мне сказала… ну, точнее, подумала, говорить она не умела тогда. Во второй раз Сионисту. Третий вот Луню.