Рождество Желтофиолей - Клейпас Лиза - Страница 17

— Да кому они нужны, эти мужья? — весело спросила Аннабел, обнимая Эви за плечи. — Нам определенно будет чем заняться до их возвращения.

Глава восьмая

Выполнение обязанностей компаньонки на музыкальном вечере стало для Ханны сущей пыткой, поскольку ей пришлось сидеть между Натали и Рэйфом Боуменом

Хор из двух сопрано, баритона и тенора выступал под аккомпанемент фортепьяно, флейты и скрипок. Многим детям постарше позволили сесть на задних рядах. Одетые в свои лучшие наряды, дети сидели, старательно выпрямившись, и изо всех сил пытались не ерзать и не шептаться.

Ханна сухо отметила про себя, что дети вели себя намного приличнее, чем их родители. Среди взрослых постоянно велись оживленные разговоры, особенно в перерывах между выступлениями.

Ей пришлось признать, что Рэйф Боумен обращается с Натали с безупречной учтивостью. Казалось, они были очарованы друг другом. Они обсуждали различия между Нью–Йорком и Лондоном, обнаружили, что любят одну и ту же музыку и книги, и оба оказались заядлыми наездниками. Обращение Боумена с Натали было настолько очаровательным, что если бы Ханна не встречалась с ним раньше, она бы сказала, что он идеальный джентльмен.

Но она–то знала правду.

Кроме того, Ханна понимала, что многих в зале помимо нее интересовали взаимоотношения Боумена и Натали. Прежде всего, конечно, это относилось, к Блэндфордам и родителям Боумена, однако и лорд Уэстклиф время от времени исподтишка, с легкой улыбкой на губах, посматривал на них. Но больше всего ими интересовался лорд Трэверс, со стоическим выражением лица и беспокойством, застывшим в глазах. У Ханны слегка екнуло сердце, когда она поняла, что вот он, тот самый мужчина, которому Натали была действительно небезразлична и который страстно полюбил бы ее, если его хоть немного поощрили. Однако все указывало на то, что она, вероятнее всего, предпочтет ему Боумена.

«Натали, ты вовсе не так мудра, как тебе самой кажется, — подумала она с тоской. — Выбери мужчину, который будет готов всем пожертвовать ради тебя, который будет любить тебя саму, а не то, что он получит, женившись на тебе».

Худшая часть вечера для Ханны началась после завершения концерта, когда большая толпа стала разбредаться по дому. Натали отвела Ханну в сторонку, ее глаза блестели от возбуждения.

— Через несколько минут мы с мистером Боуменом собираемся тайком уйти, — прошептала она. — Мы встретимся наедине на нижней террасе. Поэтому постарайся не попадаться людям на глаза, а если кто–нибудь спросит, где я, придумай какое–нибудь объяснение и…

— Нет, — тихо сказала Ханна, округлив глаза. — Если тебя с ним увидят, будет скандал.

Натали рассмеялась.

— Какая разница? Я, вероятно, все равно выйду за него замуж.

Ханна упрямо качнула головой. Личный опыт общения с Боуменом подсказывал ей, что он, несомненно, в полной мере воспользуется этой ситуацией. И вина за произошедшее ляжет на ее, Ханны, плечи.

— Ты можешь встретиться с ним на нижней террасе, но я пойду с тобой.

Улыбка Натали померкла.

— Теперь ты решила стать бдительной компаньонкой? Нет, я твердо решила, Ханна. Я всегда была к тебе добра, и ты знаешь, что обязана мне. Так что иди, погуляй где–нибудь и не поднимай шума.

— Я хочу защитить тебя от него, — мрачно сказала Ханна. — Потому что, если мистер Боумен скомпрометирует тебя, то у тебя не будет выбора. Тебе придется выйти за него.

— Что ж, я точно не стану соглашаться на помолвку, пока не узнаю, как он целуется. — Глаза Натали сузились. — Не перечь, Ханна. Оставь нас в покое.

Но Ханна настаивала на своем. В результате, пока Натали и Рэйф Боумен разговаривали, она, чувствуя себя глубоко несчастной, стояла на краю нижней террасы. Боумена, казалось, нисколько не волновало присутствие Ханны. Но Натали была в ярости. Она с легкой язвительностью отмечала, что «в присутствии компаньонки нельзя поговорить ни о чем интересном» или что «от некоторых людей очень трудно отвязаться».

Ханна, никогда раньше не подвергавшаяся таким нападкам со стороны Натали, была сбита с толку и обижена. Если Ханна была в долгу у Натали, потому что девушка всегда была добра к ней, то было верно и обратное: Ханна могла сделать жизнь Натали намного менее приятной.

— Мистер Боумен, вы не находите утомительным, — многозначительно произнесла Натали, — что люди хотят идти туда, где им не рады?

Ханна застыла. Все, с нее довольно. Хотя в ее обязанности входило присматривать за Натали и быть ее компаньонкой, она не собиралась выслушивать оскорбления в свой адрес.

Прежде чем Боумен смог что–нибудь ответить, Ханна холодно произнесла:

— Я оставлю вас наедине, как ты того желаешь, Натали. Не сомневаюсь, что мистер Боумен воспользуется этим обстоятельством наилучшим для себя образом. Доброй ночи!

Красная от гнева и досады, она покинула нижнюю террасу. И, поскольку она не могла присоединиться ни к одной из компаний наверху, не вызывая вопросов о местонахождении Натали, ей оставалось либо пойти спать, либо найти какое–нибудь место, где можно будет побыть в одиночестве. Но из–за гнева, бурлящего в жилах, спать совсем не хотелось. Возможно, она найдет какую–нибудь книгу, чтобы отвлечься.

Ханна отправилась в библиотеку, осторожно выглянув из–за дверного косяка, чтобы посмотреть, нет ли кого–нибудь внутри. Там оказалась компания ребятишек, в основном сидевших на полу, а в мягком кресле расположился пожилой мужчина с седыми бакенбардами. В руках он держал небольшую книгу с золотым тиснением и, щурясь, смотрел в нее сквозь очки.

— Читай, дедушка, — воскликнул один из детей, а другой попросил: — Продолжай! Ты же не можешь прерваться на самом интересном!

Старик тяжело вздохнул.

— Когда они начали печать такими мелкими буквами? И почему здесь такое плохое освещение?

Ханна сочувственно улыбнулась и вошла в комнату.

— Могу я помочь, сэр?

— О, да. — Взглянув на нее с благодарностью, немолодой джентльмен поднялся с кресла и протянул ей томик. Это была книга мистера Чарльза Диккенса под названием «Рождественская песнь в прозе». Опубликованная пару лет назад история об искуплении грехов сразу же стала сенсацией и, по слухам, возродила в циничных читателях радость, испытываемую от Рождества и его традиций. — Не могли бы вы немного почитать? — попросил мужчина. — У меня очень устают глаза. Мне бы хотелось посидеть у камина и допить мой тодди[6].

— С удовольствием, сэр. — Взяв книгу, Ханна вопросительно посмотрела на детей. — Можно?

— Да! — закричали они хором.

— Не потеряйте страницу, мисс!

— Появился первый из трех Духов, — подсказал ей один из мальчиков.

Усевшись в кресло, Ханна нашла нужную страницу и начала читать:

«— Кто вы, сэр? — спросил Скрудж. — Не тот ли вы Дух, появление которого было мне предсказано?

— Да, это я.

Голос Духа звучал мягко, даже нежно, и так тихо, словно долетал откуда–то издалека, хотя Дух стоял рядом.

— Кто вы или что вы такое? — спросил Скрудж.

— Я — Святочный Дух Прошлых Лет»[7].

Подняв глаза, Ханна подавила улыбку, увидев зачарованные лица детей, задрожавших от удовольствия, когда она изобразила голос Духа.

Она продолжила чтение, и магия слов мистера Диккенса околдовала их всех, ослабив сомнения и уняв гнев в сердце Ханны. Она вспомнила нечто, о чем совсем позабыла. Рождество — это не просто праздник, Рождество — это состояние души.

***

Конечно, поцеловать леди Натали было бы совсем несложно. Было очевидно, что девушка была решительно настроена склонить его к этому. В основном поэтому Рэйф и не позволил себе такую вольность.

После того, как Ханна ушла с нижней террасы, Натали начала робко оправдываться, сказав, что мужчинам повезло, им не требуется брать с собой повсюду сопровождающего, а это иногда просто сводит с ума. И Рэйф с серьезным видом согласился, что это, действительно, должно быть очень неудобно, однако заметил, что мисс Эплтон показалась ему вполне терпимой компанией.