Обольсти меня на рассвете - Клейпас Лиза - Страница 3

Невозможно было предсказать, как поведет себя Меррипен в отсутствии Уин, но Кэм подозревал, что ничего хорошего от него ждать не приходится. Они были совсем разными: светловолосая болезненная Уин и черноволосый и смуглый могучий цыган Меррипен. Уин была изящной и хрупкой, утонченно красивой, воздушной, словно фарфоровая статуэтка, тогда как Меррипен прочно стоял на земле и книгам предпочитал практический опыт. Но влечение между ними было очевидным. Так сокол всегда возвращается в один и тот же лес, следуя невидимому маршруту, который навек отпечатан у него в сердце.

Когда весь багаж был должным образом погружен и надежно закреплен кожаными ремнями, Кэм направился в апартаменты отеля, где остановилось семейство. Хатауэи собрались в гостиной, чтобы попрощаться с сестрой.

Меррипен отсутствовал, что было странно и наводило на неприятные подозрения.

Хатауэи столпились в небольшой комнате: все четыре сестры и их брат Лео, который отправлялся во Францию вместе с Уин в качестве ее компаньона и сопровождающего.

– Ну все, пора, – ворчливо сказал Лео, похлопав по спине младшую сестру Беатрикс, которой только что исполнилось шестнадцать. – Нет нужды закатывать сцену.

Она крепко его обняла.

– Тебе будет так одиноко вдали от нас, от дома. Ты не хочешь взять одного из моих любимцев, чтобы он составил тебе компанию?

– Нет, дорогая, придется мне довольствоваться компанией людей. – Он повернулся к Поппи, рыжеволосой восемнадцатилетней красавице. – До свидания, сестричка. Желаю тебе получить все возможное удовольствие от твоего первого лондонского сезона. И постарайся не принимать предложение от первого встречного юнца.

Поппи подошла к брату и обняла.

– Дорогой Лео, – сказала она, уткнувшись лицом ему в плечо, – постарайся вести себя прилично, когда будешь во Франции.

– Во Франции никто себя прилично не ведет, – сказал ей Лео. – Именно поэтому всем так нравится Франция. – И только тогда маска прожженного циника, которую так редко снимал Лео, дала трещину. Он судорожно вздохнул. Из всех отпрысков Хатауэев Лео и Амелия ссорились больше всего и наиболее ожесточенно. И тем не менее Амелия была, вне сомнений, его самой любимой сестричкой. Они через многое прошли вместе, взяв на себя заботу о младших, когда умерли родители. Амелия вот уже не один год с болью в сердце наблюдала, как Лео из перспективного молодого архитектора превращается в надломленного неудачника. Наследование титула виконта нисколько не помогло ему остановиться в своем падении. Напротив, титул и новый, более высокий общественный статус лишь ускорили скатывание Лео вниз, по наклонной. Но Амелия продолжала бороться за него, старалась спасти, пыталась удержать от падения. Что сильно его раздражало.

Амелия подошла к брату и положила голову ему на грудь.

– Лео, – всхлипнув, сказала она, – если ты допустишь, чтобы что-нибудь случилось с Уин, я тебя убью.

Он нежно погладил ее по голове.

– Ты столько лет обещаешь меня убить, а я все еще жив.

– Я жду по-настоящему серьезного повода.

С улыбкой Лео приподнял ее голову и поцеловал в лоб.

– Я привезу ее назад целой и невредимой. И здоровой.

– А себя?

– И себя.

Амелия расправила складки на своем салопе. Нижняя губа ее дрожала.

– Тогда ты должен измениться, Лео. Довольно прожигать жизнь, – сказала она.

Лео усмехнулся.

– Но я всегда верил в то, что человек должен как можно полнее раскрывать свои природные склонности. – Он опустил голову, чтобы сестра могла поцеловать его в щеку. – Кому бы меня учить жизни, сестричка, только не тебе. Особенно после того как ты вышла замуж за человека, которого едва знаешь.

– Этот поступок – лучший, что я совершила в жизни, – сказала Амелия.

– Поскольку он оплачивает мое путешествие во Францию, я не могу с тобой не согласиться. – Лео протянул руку Кэму, и мужчины обменялись крепкими рукопожатиями. Если вначале отношения между Лео и новоиспеченным мужем сестры были несколько натянутыми, то вскоре они поладили и даже привязались друг к другу. – До свидания, фрал, – сказал Лео, используя цыганское слово «брат», которому научил его Кэм. – Я не сомневаюсь, что ты отлично позаботишься о моих сестрах. Ты уже избавился от меня, так что начало – многообещающее.

– Вы вернетесь в перестроенный дом и процветающее поместье, милорд.

Лео тихо рассмеялся.

– Не могу дождаться того дня, когда увижу, чего тебе удалось добиться. Знаешь ли, не всякий пэр королевства доверил бы парочке цыган вести свои дела.

– Абсолютно с вами согласен, – ответил Кэм. – Вы такой один.

После того как Уин распрощалась с сестрами, Лео усадил ее в карету и забрался следом. Экипаж, чуть дернувшись, тронулся с места, направляясь к докам.

Лео, сидя рядом с сестрой, изучал ее профиль. Как обычно, она не показывала своих чувств. Лицо ее с правильными чертами было безмятежно спокойным. Но он видел красные пятна на ее скулах, он замечал, как руки ее, лежавшие на коленях, судорожно сминали вышитый Поппи носовой платок. От Лео не ускользнул и тот факт, что среди провожающих не было Меррипена. Лео гадал, успели ли они с Уин обменяться парой нелицеприятных слов перед отъездом.

Вздохнув, Лео обнял сестру за хрупкие плечи. Она напряглась, но не отстранилась. Прошло несколько секунд, и она поднесла платок к глазам, вытирая слезы. Она была напугана. Она выглядела больной и несчастной.

И кроме него, у нее никого не было.

Да поможет ей Бог.

Лео сделал попытку пошутить:

– Ты не позволила Беатрикс всучить тебе на дорогу одного из ее любимцев, верно? Предупреждаю: если ты где-то прячешь ежика или крысу, они отправятся за борт, как только мы ступим на палубу корабля.

Уин покачала головой и высморкалась.

– Ты знаешь, – непринужденно заметил Лео, продолжая обнимать сестру за плечи, – ты самая скучная из сестер. Не могу понять, как могло случиться так, что во Францию я еду именно с тобой.

– Поверь мне, – уныло ответила Уин, – я не была бы такой скучной, если бы мне было что тебе рассказать. Когда я выздоровею, я намерена вести себя очень и очень неприлично.

– Ну, буду ждать с нетерпением твоего выздоровления. – Он прижался щекой к ее мягким светлым волосам.

– Лео, – спросила она чуть позже, – почему ты вызвался поехать в клинику со мной? Потому что тоже хочешь излечиться?

Лео не только тронул этот невинный вопрос, но и вызвал раздражение. Уин, как все прочие члены семьи, считала его пьянство болезнью, которую можно излечить воздержанием и здоровым окружением. Но его пьянство являлось лишь симптомом более серьезной болезни – печали такой сильной, что временами она грозила убить его. Никакое лечение не могло вернуть ему Лауру. И исцелить от тоски.

– Нет, – сказал он. – Я не стремлюсь излечиться. Я всего лишь хочу сменить обстановку. – Уин ответила ему коротким смешком. – Вы с Меррипеном поссорились? Поэтому он не пришел тебя проводить? – Уин молчала, и Лео закатил глаза. – Если ты решила не раскрывать рта до самой Франции, то путешествие и в самом деле покажется очень долгим.

– Да, мы поссорились.

– Из-за чего? Из-за клиники Харроу?

– Не совсем. Из-за этого тоже, но… – Уин зябко повела плечами. – Все так запутанно. Так просто не объяснишь.

– Нам предстоит пересечь океан и половину Франции. Поверь мне, времени у нас в избытке.

После того как уехала карета, Кэм отправился на задний двор отеля, где находились конюшня и прочие хозяйственные постройки. Конюшня располагалась в опрятном двухэтажном здании, на первом этаже которого имелись стойла и каретная, а на втором – комнаты для прислуги. Как и предполагал Кэм, Меррипен был на конюшне. В отеле работали и штатные конюхи тоже, но часть работы должны были выполнять хозяева лошадей. Сейчас Меррипен занимался вороным-трехлеткой Кэма по имени Пука.

Движения Меррипена, проводящего щеткой по блестящим бокам коня, были ловкими, быстрыми и методичными.

Кэм какое-то время наблюдал за ним, любуясь цыганской сноровкой сородича. Бытующее среди гаджо мнение о том, что цыгане необычайно хорошо управляются с лошадьми, имело под собой реальные основания. Цыган считает коня своим товарищем, животным поэтичным и с героическими инстинктами. И Пука относился к Меррипену с уважением и почтением, которое выказывал немногим людям.