Седьмой канал - Кисилевский Вениамин Ефимович - Страница 4

Глеб сразу, как только из подъезда вышел, Вовку увидел. Вовка уже во втором классе учится, хотя всего на четыре месяца старше Глеба. Его в школу отдали, когда ему еще семи лет не было. Вовка очень этим гордится, даже задается, можно сказать. А чего задаваться? Он на физкультуре в строю последним стоит, потому что самый маленький. Даже на два пальца меньше Глеба — они мерялись. И Глеб его, если захочет, в два счета на обе лопатки положит. Он, Глеб, если на то пошло, тоже мог бы еще в прошлом году в школу пойти. Он и сейчас читает и считает не хуже Вовки. Но, вообще-то, Вовка парень что надо. Не скучно с ним. Всегда что-нибудь интересное придумает. И не жадина. Ему «Школьник» купили, когда у Глеба совсем еще малышовский велосипед был. Так он всегда покататься давал. Марки подарил. Красивые марки, болгарские. Просто так подарил, без всякой мены.

Плохо, что никому, даже Вовке, нельзя рассказать о Логе. А до чего же хочется! Просто сил нет. Но Глеб сохранит тайну. Потому что на нем лежит всемирная ответственность. Потому что контакт не должен разорваться.

Вовка возился со своим велосипедом. Возле него стояли два малыша — наблюдали. Глеб подошел и увидел, что слетела цепь. Вовка, с перемазанными не только руками, но и лицом, пыхтел от натуги, пытаясь насадить ее на зубчики звездочки. Слетевшая велосипедная цепь — это, конечно, ничто в сравнении с жизнью цивилизаций. Но тоже нужно.

— Помочь? — предложил Глеб.

— Давай, — согласился Вовка. — Ты педаль крути, а я надевать буду.

— Надо его вверх колесами поставить, удобней будет, — подал идею Глеб.

Перевернули велосипед, поставили на седло и руль и заработали в четыре руки. Только все равно ничего не получается. Если бы не знали, что цепь только что слетела, подумали бы, что она от другого велосипеда, меньших размеров. Вовка от напряжения и досады уже не красный, а малиновый стал.

— Тяни сильней, — не выдержал Глеб. — Кишка тонка, что ли?

Вовка даже крякнул от огорчения. Выпрямился, еще раз рукой в черном масле волосы со лба откинул и говорит:

— На, сам потяни, покажи, какая у тебя толстая кишка!

Поменялись местами. Теперь Вояка педали крутит, а Глеб цепь на звездочку насаживает. Уж так старается, что лицо сморщилось, словно яблоко печеное. Даже трясется весь. Он, Глеб, сейчас чего только не дал бы, чтобы легла эта проклятая цепь на свои зубчики. Дело принципа. И надо же ему было сказать Вовке про тонкую кишку! А тот молчит, ничего не говорит. Но подозрительно так посматривает: ну, что, мол, силач великий, как твоя кишка? Тут Глеб и рискнул. Отвернулся в сторону и говорит тихонько: «Лог!» Думал, Лог скажет ему что-нибудь на ухо, но ничего не услышал. И вдруг — то ли Логова работа, то ли сам сообразил — понял, почему цепь не надевается. Поворачивается к Вовке и смотрит на него победителем:

— Заморочил ты мне, Вовка, совсем голову! Я так же, как ты, делаю и тоже неправильно! А надо цепь эту проклятую не с большого колесика на маленькое надевать, а наоборот!

— Нелогично, — говорит Вовка. (Так и говорит: нелогично. Умный очень). — На маленькую же легче насаживать. И так цепь короткая.

— А вот давай попробуем. Тогда и увидим, логично или нелогично.

Вовка посмотрел на Глеба, как второклассник на первоклассника, и только плечами пожал. Попробовали. Крутанули два раза — цепь на зубья легла, как будто и не слетала никогда.

— Молодец, Глеб, — говорит Вовка. — Сообразил. А я и не додумался!

Другой бы на его месте изворачиваться стал: «Подумаешь, я бы и сам догадался», или еще что-нибудь в этом роде. А Вовка не такой. Немного стыдно стало Глебу, что похвалили его и сообразительным назвали — про цепь-то, наверное, Лог подсказал. Но и приятно тоже. Даже нос зачесался.

— Да ладно, — говорит, — чего-там. Ты бы тоже додумался. Раз в одну сторону не идет, значит, в другую надо пробовать. Хорошо бы, Вовка, руки нам где-нибудь отмыть. Ко мне идти — с замками замучаешься. Может, к тебе сходим?

— Ко мне не попадешь, бабушка в магазин ушла.

Решили помыть руки в семнадцатиэтажке. Таких домов в городе пока немного. И большинство из них построены на Ворошиловском проспекте — улице, на которой Глеб с Вовкой живут. Красивые дома. Лоджии у них выпуклые, будто громадный корабль под парусами идет. И высокие: посмотришь на последний этаж — дух захватывает. А в той семнадцатиэтажке, где магазин «Филателия», водопроводный кран наружу выведен. Да одной водой такие руки не отмыть. Мылом бы надо, а еще лучше стиральным порошком. Только где его раздобудешь на улице? Но и без него обойтись можно. Песком, если хорошо потереть, не хуже получится. Вот он песок — целая куча навалена. Не руки — слона отдраить можно.

Эта песочная горка давно здесь насыпана. Еще в начале лета на грузовике привезли. С тех пор и лежит. Правда, поубавилась наполовину, наверное. Да и кучей ее уже не назовешь — самосвал здесь разворачивался, задними колесами наехал, утрамбовал. То ли ненужным этот песок стал, то ли забыли про него.

Глеб нашел неподалеку банку, начал в нее песок насыпать. И надо же — дед из пятиэтажки уже тут оказался. Глеб и не заметил, как он подошел.

— Это кто тебя учил, мальчик, воровать государственное имущество?

— Я не ворую, — говорит Глеб. — Я просто так беру. Немножко беру, чтобы руки отмыть.

— Значит, не воруешь, а просто так берешь, — будто бы рассуждает дед. — Интересно у тебя получается! А почему без спросу берешь?

— А у кого спрашивать?

— Вот я тебя сейчас отведу к родителям — они тебе все объяснят. А то вам только дай волю! Дома есть кто?

— Никого нет.

— Ты в какой квартире живешь?

— В сто двадцать третьей.

— А не врешь?

— Обманывать нехорошо.

— Ишь ты, какой честный выискался! Ну, ничего, вечерком приду с твоим отцом потолковать. Отец в семье живет?

Повезло еще, что на пятачке кто-то мячом застучал. Дед сразу туда поспешил — порядок наводить, и Глеб убежал.

— Что же ты песок не принес? — удивился Вовка.

— Дед из пятиэтажки не дал. Вечером грозился к родителям прийти. Чудной такой! Спрашивает: отец в семье живет? А где ж ему еще жить?

— Ну и пусть приходит. Мы и без песка обойдемся. Землей тоже можно. Ее на газонах вон сколько!

Набрали в банку земли, вернулись к крану. Не очень, правда, но отмывается. Вовка просто так руки моет, а Глеб все по сторонам смотрит — не идет ли дед? А то начнет ругаться: почему без спросу воду открыли?

Тут к ним Игорь на велосипеде подъехал. Остановился, наблюдает, как они стараются. Игорь — парень уже большой — в пятом классе учится. Но с пацанами своего возраста почти не играет. Все больше с малышами. Потому, наверное, что очень командовать любит. Как что затевается — он самый, главный. А то еще заставляет с ним бороться. А как же бороться, если он такой тяжелый и большой? Глеб, например, ему едва до плеча достает. Конечно, всегда верх Игорь берет. Глеб ему предлагал: «Давай, мы с Вовкой вдвоем против тебя одного. Ты ж вон какой здоровый». Не хочет. Надо, говорит, по-честному, один на один. Вот такой он, Игорь. Останавливается, значит, возле них и спрашивает:

— Где это вы так измазюкались?

Вовка отвечает:

— Велосипед чинили.

— Уж вы почините! — ухмыляется Игорь. — Ну и как, починили?

— А ты думал! — говорит Вовка.

— Погодка сегодня хорошая, — смотрит на небо Игорь. — Давайте на речку мотанем, искупнемся?

— Нет, мы не поедем, — не соглашается Вовка. — Мне родители не разрешают на дорогу выезжать. Только возле дома можно. А на речку тем более.

Молодец все-таки Вовка. Глеб так бы Игорю не оказал: родители не разрешают. Оказал бы, что неохота или что дела какие-нибудь есть. Игорь, ведь он такой! Начнет маменькиным сыночком называть или малым возрастом попрекать.

— Эх вы, — машет рукой Игорь, — малышня, маменькины сыночки. Никто ничего и не узнает, через час дома будем. Окунемся разок — и назад. Жарища ведь какая! Ну, чего испугались? Вы ведь со мной!