Любовница по контракту - Кендрик Шэрон - Страница 11

– Но ведь у нас все офици… мы на работе, – жалобно возразил Сальваторе, – мы не делаем ничего такого, чего надо стыдиться!

– То-то и оно, но этому тирану Паскуале, который во все вмешивается, все кажется по-другому.

Сальваторе стал испуганно озираться, как будто ожидая, что Паскуале может вот-вот материализоваться где-нибудь поблизости.

– Нас могут услышать; могу я войти?

– Нет, не можешь! Ты с ума сошел? Если ты дорожишь своим здоровьем, держись от меня подальше, и от других женщин – тоже, кроме, конечно, Кристины. Паскуале из тех, кто не дает больше одного шанса. Так что, если ты действительно хочешь жениться на Кристине, я настоятельно рекомендую тебе стать затворником.

– Зуки, пожалуйста, позволь мне войти, – умоляюще поднял руки Сальваторе. – Я все тебе объясню, но я не хочу, чтобы Паскуале меня здесь увидел.

– Почему же?

– Потому что он запугал меня до смерти, – признался Сальваторе.

– Значит, у тебя больше здравого смысла, чем я предполагала, – сурово сказала Зуки, шире открывая дверь. – Ладно, заходи. Даю тебе пять минут на то, чтобы ты все мне объяснил. Все!

– Это будет трудно, – вздохнул Сальваторе.

– Что же ты такого сказал своей невесте о нашей поездке? Почему она позвонила Паскуале и рыдала?

– А-а… в том-то и дело, что… я ей не говорил, – нервно облизывая губы, промямлил Сальваторе. – То есть ничего ей не сказал. Сказал только, что мне надо фотографировать. Но не сказал, что уезжаю с тобой.

– Почему?

– Она… э-э… понимаешь… очень ревнует, – извиняющимся тоном сказал он.

– Да будет тебе, – сердито возразила Зуки. – Неужели ты думаешь, что я этому поверю? Ведь как фотограф ты все время работаешь с разными моделями. Если бы она тебя ревновала, ваши отношения и минуты не продержались бы.

– К другим моделям она меня не ревнует, только к тебе. – Сальваторе посмотрел на нее в замешательстве.

Глаза Зуки угрожающе блеснули.

– Что ты имеешь в виду?

Сальваторе беспомощно пожал плечами. Он был гениальным фотографом, но сейчас вдруг показался Зуки совершенным юнцом.

– Она знает, что мне всегда хотелось тебя фотографировать. А когда я с ней познакомился, я был немного в тебя влюблен. У меня даже висел в спальне твой плакат. – Он покраснел.

– Если бы ты только знал, какой я сейчас почувствовала себя старой, – устало сказала она, нервно хохотнув. – А тебе не приходило в голову, что она все равно узнала бы и именно так бы и отреагировала?

– Я вообще ни о чем не думал, – признался он. – Мне так хотелось тебя фотографировать, что я просто был счастлив, когда ты согласилась. Извини меня, Зуки.

Ну почему все повторяется? – вздохнула Зуки. На этот раз на ее пути, без всяких причин, появилась чья-то невеста. Может, я слишком доверчива? Или просто дура? – подумала Зуки.

– Тебе лучше вернуться в Нью-Йорк и успокоить Кристину. Твои друзья, несомненно, подтвердят, что мы жили в разных комнатах. А теперь, Бога ради, уходи.

– А ты что будешь делать? – поинтересовался он.

– Я? Улечу первым же рейсом, – твердо заявила Зуки.

И постараюсь выкинуть из головы весь этот ужас, добавила про себя.

Когда дверь за Сальваторе закрылась, она подошла к платяному шкафу и побросала все свои вещи в чемодан.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Зуки вошла в свою лондонскую квартиру, захлопнула за собой дверь и, бросив в холле чемодан, поспешила включить центральное отопление.

Брр! Пальцы не слушались ее, когда она поворачивала ручку.

Как здорово снова оказаться дома, с облегчением подумала она и, скинув туфли, прошлепала в гостиную, ярко-красные стены которой были сплошь увешаны ее собственными картинами.

Аэропорт Хитроу, куда она прилетела из Ниццы, встретил ее мерзкой погодой – именно такой, какую следовало ожидать в Англии в середине лета! День был серый, ветреный и дождливый.

И совершенно под стать ее настроению!

Поменяв свой билет на первый класс, она удобно устроилась в салоне самолета и могла бы поспать во время своего короткого перелета домой, но, как это часто бывает, так и не сомкнула глаз. И поэтому сейчас чувствовала себя без сил и совершенно разбитой. И неудивительно. К эмоциональному стрессу от встречи с Паскуале добавилась еще и усталость от полета.

Ей, по крайней мере удалось улизнуть, не столкнувшись с Паскуале, и на том спасибо.

На автоответчике телефона мигал красный огонек. Было всего два сообщения. Но ведь она оберегала номер своего телефона, как будто это был Форт-Нокс![5]

Нажав на кнопку, Зуки прослушала первое сообщение. Звонил брат. Его голос, как обычно в последние дни, звучал напряженно.

– Привет, Зуки! Мне надо срочно с тобой поговорить. Позвони мне на работу – только не домой! Я не хочу, чтобы Керсти волновалась.

Зуки вздохнула. Неужели он снова попросит денег, чтобы заплатить долги? Совсем недавно она вложила некоторую сумму в хромающий семейный бизнес. Их матери, когда она еще была жива, удавалось как-то сдерживать непомерные аппетиты Пьера. Но в последнее время он все чаще обращался к Зуки с просьбой дать денег. Пьер рискованно играл на бирже и погорел, и, хотя его жена Керсти была милой женщиной, Зуки считала, что она слишком многое ему прощает.

Если бы я была за ним замужем, я не позволила бы растрачивать деньги по пустякам, подумала Зуки. Но она обожала своего двухлетнего племянника Тоби и, заботясь о его интересах, не считала возможным отказывать брату в деньгах.

Она подняла трубку и набрала номер Пьера, но ей ответили, что он еще не возвращался с ланча.

Зуки взглянула на часы: четыре!

– Вы не будете так любезны, передать ему, что звонила сестра? – попросила она секретаршу. – Я нахожусь дома.

Неудивительно, что бизнес не ладится, если менеджер проводит весь день в ресторане, раздраженно подумала она, вешая трубку.

Второе сообщение поступило от Карли, ее агента.

– Привет, дорогая! – услышала она ее уверенный американский акцент. – Я знаю, что ты во Франции, но, как только вернешься, сразу позвони. У меня есть для тебя нечто, что случается раз в жизни. Так что позвони!

Пока Зуки раздумывала, зазвонил телефон. Это была Карли.

– Ты вернулась! Слава тебе Господи! – воскликнула она.

– Я только что вошла.

– Хорошо провела время?

Перед глазами Зуки замаячил образ Паскуале, хотя она поклялась себе больше о нем не вспоминать.

– Если одним словом, то – нет.

– А что случилось?

Паскуале Калиандро – вот что случилось, мрачно подумала она.

– Сальваторе Бруни, фотограф, не удосужился сказать мне, что у него патологически ревнивая невеста, которая послала рыцаря в сияющих доспехах, – странно, что Паскуале неожиданно вызвал у нее такие романтические ассоциации, – чтобы защитить ее от меня.

– Ничего себе! – рассмеялась Карли. – Не переживай, у меня для тебя новость, которая поднимет тебе настроение.

– Какая? Билет до Луны в одну сторону?

– Да ладно тебе, – снова засмеялась Карли. – Это на тебя не похоже. В конце концов, ты не в первый раз оказываешься в такой ситуации.

– Это точно. Я раздумываю над тем, чтобы обриться наголо и уйти в монастырь…

– Надеюсь, в женский?

– Какая разница, – съязвила Зуки, но подумала, что территория, свободная от мужчин, кажется ей сейчас предпочтительней.

– Прежде чем ты это сделаешь, тебе лучше выслушать меня. Можно к тебе зайти?

– Когда?

– Прямо сейчас! Дело не терпит отлагательства.

Спустя полчаса Карли уже сидела в гостиной Зуки, макая в кружку с кипятком пакетик какого-то травяного чая.

– И как ты только пьешь эту гадость, – передернулась Зуки, отхлебывая горячий шоколад.

– Зато я не поправляюсь. – Карли неодобрительно посмотрела на кружку с шоколадом. – Я тебе говорила когда-нибудь, что у тебя чудовищно неправильный обмен веществ?