Путь к любви - Картленд Барбара - Страница 3

На сей раз графиня была занята предстоящим отъездом в поместье.

Подготовка к проведению стипл-чейза представлялась ей довольно сложным делом, учитывая, сколько участников должно было разместиться в доме.

– Полагаю, – заметила графиня, – что после путешествия и в ожидании стипл-чейза, который состоится на следующее утро, все захотят пораньше лечь спать. Как тебе известно, на вечере будут преимущественно мужчины среднего возраста. Единственной молоденькой и незамужней девушкой будешь ты.

Скачки с препятствиями проводились графом ежегодно.

Графиня была права: в них и в самом деле принимали участие мужчины среднего возраста, однако еще способные участвовать в подобных конных состязаниях.

«Болеть» за них приезжали либо вдовы, либо замужние женщины, у которых мужья не слишком интересовались скачками, а тем более такими сложными, как стипл-чейз.

В прошлом году в связи с кончиной жены графа скачки не проводились.

А в позапрошлом Имильда была еще слишком юна, чтобы принимать участие в торжественном ужине.

Правда, она украдкой наблюдала за гостями с галереи для музыкантов, которая располагалась над столовой.

Красота сидевших за обеденным столом дам потрясла.

Они и в самом деле выглядели великолепно.

Головы всех венчали тиары, которые имели право носить лишь замужние дамы, в ушах и на шеях сверкали бриллианты.

В столовой то и дело звучал смех.

Имильде казалось, что перед ней развертывается действие какой-то волшебной сказки, в которой однажды и она сама примет участие.

И вот теперь, когда она и в самом деле получила возможность участвовать в том, что казалось ей сказкой, Имильда испытывала разочарование.

Конечно, на балах и званых вечерах она видела много очаровательных женщин. Их сопровождали красивые и нарядно одетые мужчины.

Однако устраивать балы специально для дебютанток было не принято.

Их начинали «вывозить» в свет, где женщины постарше легко затмевали их.

Но даже если юные леди считали, что не получают достаточно внимания, им не полагалось роптать.

Они должны были быть благодарны за то, что могут наблюдать блестящее общество, которое являл собой лондонский бомонд.

Если бы Уильям принимал участие в стипл-чейзе, Имильда, конечно, получила бы огромное удовольствие от состязаний.

А так ей предстояло наблюдать за соревнованием совершенно незнакомых людей, нимало не переживая ни за кого из них.

Однако она видела, что ее мачеха пребывает в невероятном возбуждении.

Она была преисполнена решимости добиться, чтобы вечер имел грандиозный успех.

Для нее было крайне важно, чтобы все гости остались довольны оказанным им приемом и говорили бы о нем по возвращении в Лондон.

– А ты, папа, разве не будешь принимать участие в состязании? – спросила Имильда отца.

Она помнила, что, когда ей было двенадцать лет, отец выиграл скачки.

– Я собираюсь их судить, – ответил граф. – Я уже слишком стар, чтобы рисковать сломать себе шею. К тому же скачки – дело утомительное.

– Ах, как жаль, папа! – воскликнула Имильда. – Мне бы так хотелось, чтобы ты выиграл.

– Мне кажется, победителем будет молодой Мелверли, – заметил граф. – Ему всего двадцать семь лет, но он уже доказал, что во многих отношениях заслуживает уважения.

– Но его пороки губят его репутацию, – подала голос графиня.

– По-моему, ты к нему несправедлива, – укоризненно проговорил граф. – Веллингтон не наградил бы его медалью за отвагу, если бы он того не заслуживал. И как жаль, что его отец умер, когда сын был в оккупационной армии.

Помолчав секунду, он продолжил:

– А ведь Мелверли – один из самых богатых людей Великобритании и, кроме того, наследник одного из самых древних графских титулов. Род Мелверли восходит к самому Вильгельму Завоевателю.

Графиня промолчала, однако Имильда видела, что эти слова произвели на нее впечатление.

Вряд ли она теперь будет столь нетерпима к поведению маркиза.

На следующий день ранним утром они выехали в Хасборн.

Граф отправился в путь в своем фаэтоне, приспособленном для быстрой езды, и взял с собой графиню и Имильду.

Фаэтон был таким маленьким, что больше ни для кого места не осталось, лишь грум примостился на запятках.

Багаж, горничные, камердинер графа и прочие многочисленные слуги намного отстали.

Вообще-то в Хасборн-хаус всегда был большой штат прислуги.

Однако в особых случаях – а стипл-чейз, бесспорно, был одним из них – привозили с собой лакеев, горничных и кухарок из городского дома.

Это всегда сопровождалось страшной суматохой, однако Имильда с интересом наблюдала, как по возвращении домой все слуги тотчас же принимались выполнять свои обязанности.

Фаэтон ехал вдоль аллеи, по обеим сторонам которой поднимались старые липы.

Вдалеке показался дом, освещенный полуденным солнцем. Это было величественное зрелище.

Дом служил семье уже триста лет.

Отец графа устроил в нем картинную галерею, для чего к зданию было пристроено новое крыло.

В саду цвели весенние цветы, и все вокруг казалось Имильде удивительно красивым.

– Если бы только Уильям был здесь, – прошептала Имильда.

Как только они прибыли, девушка побежала к конюшням.

Лошади, которых ей когда-то так не хотелось оставлять, уезжая в школу, были на месте.

Здесь же стояли и лошади участников стипл-чейза, которых их владельцы прислали заранее.

Некоторых лошадей граф приобрел, пока Имильда еще училась в школе.

Девушка поздоровалась со старшим конюхом. Остальные грумы тоже обрадовались ее приезду.

– У нас для вас есть лошади с норовом, миледи, – рассказывали они ей. – Даже вам нелегко будет с ними справиться. – Все они прекрасно знали, что Имильда – отличная наездница.

Когда она сказала, что должна вернуться в дом, главный конюх заметил:

– Жаль, миледи, что виконт не приехал и что вы не можете участвовать в скачках.

– Я бы очень хотела, – призналась Имильда, – но вы знаете, все были бы шокированы, если бы я это сделала, и пришли бы в ярость, если бы я выиграла.

Старший конюх рассмеялся:

– Что верно, то верно. Какому мужчине понравилось бы, что его обскакала женщина!

– А на кого вы собираетесь ставить? – спросила Имильда.

Она знала, что конюхи всегда делали ставки на стипл-чейзе и на других соревнованиях, которые устраивал ее отец.

– Не поверите, на маркиза Мелверли, – ответил старший конюх. – Наездник он отличный, хоть домой и носа не кажет. Нехорошо это, все соседи давным-давно об этом говорят.

Имильда подумала, что со стороны этого молодого человека совершенно безответственно так пренебрежительно относиться к людям, которые зависят от него.

Ее отец всегда лично интересовался делами каждого жителя его поместья.

А мама всегда просила, чтобы ей сообщали, если кто-нибудь заболевал, и делала все, что могла, стараясь помочь.

«Если он так себя ведет, надеюсь, он проиграет стипл-чейз», – подумала девушка.

Они прибыли в Хасборн-хаус как раз к позднему ленчу.

Вторая половина дня прошла в бесполезных, как считала Имильда, хлопотах. Мачеха была недовольна тем, как подготовлены комнаты, хотя сама Имильда считала, что все в полном порядке.

Соревнования по стипл-чейзу проводились в поместье в течение многих лет, а большинство слуг девушка помнила с первых дней своей жизни.

Опытная экономка прекрасно знала, кого из гостей в какую спальню поселить.

Графиня, однако, старалась внести свои изменения, что, по мнению Имильды, делать не стоило.

Впрочем, это ее не касалось, и она отправилась в свою спальню, в которой спала с тех пор, как ее переселили туда из детской.

В ней ничего не изменилось.

Та же горничная, что прислуживала Имильде всегда, распаковывала ее вещи.

– А вот и я, Бетси, – проговорила Имильда. – Как я рада тебя видеть!

– Я тоже, миледи. Какая же вы красавица. Прямо на вас не налюбуюсь, – затараторила служанка. – Пора уж вам возвращаться домой, а то небось утомились в Лондоне на всяких балах и вечерах.