Клан волчицы - Карранса Майте - Страница 52

Ларва упорно молчала, а тень Графини все росла и росла, превращаясь в грозную тучу.

— Дай мне Жезл Власти, Сальма!

— Он мой! Он сам меня нашел! — завизжала ларва.

Тень Графини окутала ее.

— Он не твой! Отдай его мне!

Трудно сказать, сколько длилась борьба, разыгравшаяся в мире, не знающем времени, но, в конце концов Жезл выпал из рук ларвы к ногам Селены, которой осталось только нагнуться и подобрать его.

Сжавшись до обычных размеров и вернувшись в полумрак грота, Графиня с интересом наблюдала за Селеной.

— Ты знаешь, чего мы от тебя ждем, Селена! — заявила она. — Уничтожь омниор!

Сальма корчилась на земле.

— Селена не станет этого делать, — прохрипела ларва. — Жезл нужен ей совсем для другого!

— Замолчи! — приказала ларве Графиня.

Поглаживая золотой жезл, Селена читала украшавшие его надписи. Жезл Оры! Жезл Власти! У Селены едва заметно дрожали руки. Она ощущала силу — свою огромную силу.

— Еще рано, Селена!

— Что?

— Парад планет еще не наступил. Жезл пока не имеет силы. Ты испытаешь его, когда придет время. А мы испытаем тебя.

— Испытаете? Опять испытание? Вы что, еще ничего не поняли?!

— Мы поняли, кто ты, но у нас нет доказательств твоей преданности. Ты докажешь ее, уничтожив Анаид и Крисельду!

— Почему именно их? — нахмурилась Селена.

— Они сами придут к тебе. Им поручено убить тебя.

— Неправда! — вздрогнув, воскликнула Селена.

— Правда. Если ты не сделаешь этого, они уничтожат тебя. Покончив с родом Цинулис, ты станешь одинокой волчицей. Одинокой и беспощадной!

Некоторое время Селена гладила Жезл молча. Потом взмахнула им над головой, подышала на блестящую поверхность и протерла ее рукавом своего легкого платья.

— Какой он красивый! — улыбнувшись, пробормотала она.

— Действительно, красивый… Дай его мне!

— Нет! — прижав Жезл к груди, воскликнула Селена.

— Не заставляй меня душить тебя, как ларву! — прорычала Графиня.

Но Селена уже выбегала из грота с Жезлом в руке.

— Я вам не ларва! Я — Избранница! — крикнула она и скрылась в лесу.

Одиночество

Лукреция прощала Анаид ее прогулы. Девочка старательно училась, относясь к старой колдунье с подчеркнутым уважением, и не уставала благодарить ее. Лукреция же иногда давала Анаид перевести дух и ненадолго вспомнить радости жизни, на которые молодежь имеет полное право. Радостный смех и веселое щебетание молодых девочек напомнили старухе о вещах, которые за сто один год жизни она почти позабыла, и Лукреция радовалась тому, что Анаид с Клаудией подружились.

За долгие дни болезни Клаудии они с Анаид стали неразлучны. Рядом с дочерью предводительницы Клана Дельфина Анаид расцвела и похорошела, совсем не походя на заморыша, с трудом добравшегося до Сицилии с тетей Крисельдой.

Теперь Анаид и Клаудия делились секретами, лакомствами, жевательной резинкой и проводили время в болтовне далеко за полночь. Лукреция же понимала, что хорошая подруга — это именно то, что нужно молодой одинокой колдунье.

Впрочем, на последнее занятие по алхимии Анаид явилась грустная и понурая. Лукреция не придала этому значения. Она знала, какими неуравновешенными бывают подростки, а Анаид ждали суровые испытания, и девочка это предчувствовала.

«Неудивительно, что она чувствует себя неуверенно и сомневается в собственных силах!» — Лукреция решила ни о чем не расспрашивать Анаид и дать ей возможность успокоиться.

Конечно, посвященная колдунья может рассчитывать на поддержку своего клана и на сочувствие других кланов и племен, но при этом ей следует уметь переносить самые трудные моменты своей жизни в одиночестве!

В глубоком гроте Лукреция уселась перед своей молодой ученицей. Еще немного — и старая колдунья закончит свой последний, самый важный урок. Исполнив свой долг, она обретет вечный покой…

Передав Анаид блестящее обоюдоострое лезвие атама, Лукреция сказала:

— Ну что ж, Анаид, ты выбрала для своего талисмана прекрасный камень, хотя и не знала тогда всех его тайных свойств. Это камень Луны, а Луна — мерило времени; она повелевает приливами и отливами, выращивает урожай и будоражит кровь. Однако Луна не может усилить наши чары. Свет Луны холоден и обманчив. Огонь же согревает землю. Он жжет, но он питает жизнь, и он — источник знаний. Теперь ты научилась повелевать Огнем, и он тебе подчиняется. Твой атам самый сильный из тех, что выходили когда-либо из рук ведьм Клана Змеи. Он — сплав земной магмы и лунных слез. Люби свой атам. Он — продолжение твоей руки, твоих сил и знаний. Атам и волшебная палочка — величайшее сокровище каждой омниоры.

Анаид впилась взглядом в сверкающий нож. Она гордилась им. Гордилась тем, что заслужила его. И все-таки девочке было очень грустно.

Шаркающей походкой Лукреция удалилась по темному коридору, оставив печальную Анаид созерцать бесценный блестящий клинок.

Лукреция научила ее долгому пребыванию в недрах земли. Девочка могла часами молча сидеть в темноте и думать, но сейчас она решила зажечь светильник, чтобы получше рассмотреть свой атам.

Когда на лезвии ножа заиграл свет, Анаид обнаружила, что в пещере она не одна. Неподалеку стоял молодой человек в странной тунике. Его лицо было диковинным образом раскрашено, и он с удивлением разглядывал атам в руке девочки.

— Эй! — окликнула его Анаид, уже привыкшая к необычным встречам.

Молодой человек не обратил на ее слова никакого внимания.

— Эй ты, с раскрашенной физиономией!

— Я? Ты говоришь со мной?

— Естественно!

— Я просто несчастное привидение, обреченное на вечные скитания!

— Опять привидение, — вздохнула Анаид. — Сколько можно… Ну ладно, меня зовут Анаид Цинулис.

— А я — Марк Туллий. Готов бросить к стопам вашей милости свое жалкое искусство.

— Какое еще искусство?

— Искусство комедии.

— Ты актер?

— Да, я комический актер.

— Жаль, что я не встретила тебя раньше. Ты бы меня развлек… Ну и в чем же ты провинился, Марк Туллий?

— Тебе, правда, это интересно?

— Ну, если не хочешь говорить…

— Нет, нет! Хочу! Дело в том, что я забыл свою роль. Мы должны были играть комедию Плавта[17]«Вакхиды».

— Ты что, сгорел со стыда?

— Я убежал в эти пещеры от разъяренных зрителей.

— Тебя догнали?

— Я поскользнулся и упал в пропасть, а зрители меня прокляли.

— Бедный, бедный Марк Туллий!

— Я сам виноват! Накануне я воздал должное замечательному вину, доставленному из Кампании, и, кажется, переборщил… Но какую прекрасную ночь я провел в Таормине! Мы пили в таверне «Синий лев». Может, ты там бывала?..

— Нет. Сейчас там все изменилось.

— Еще бы! Столько времени утекло…

— Ты раскаиваешься?

— Разумеется! Представляешь — выйти к зрителям, жаждущим шуток, смеха, веселья, и не вымолвить ни слова! Это ужасно!

— Я могу тебе помочь, — прошептала Анаид.

— Вспомнить слова комедии? Вряд ли. Я тщетно вспоминаю их уже две тысячи лет.

— Нет. Я могу помочь тебе позабыть все навсегда. Я могу снять с тебя проклятье.

— Позора этим не смыть!

— Но ведь я предлагаю тебе вечный покой!

— Что же ты хочешь за это?

— Скажи мне, правда, что я могу добраться по этим катакомбам до Селены?

— До Селены-волчицы?

Анаид кивнула, и призрак на некоторое время задумался.

— Катакомбы действительно соединяют миры, но чтобы найти Селену, тебе надо вернуться туда, где она исчезла, и отправиться по Солнечной дороге.

— По какой еще солнечной дороге?

— Так ты меня освободишь или нет?

— Конечно, освобожу! — Анаид была готова солгать.

— Ты одиора?

— А ты как полагаешь?

— Все считают тебя омниорой и говорят о тебе.

— Кто обо мне говорит?

— Предводительницы кланов.

— Ты их слышишь?