Одинокое сердце - Карпентер Аманда - Страница 14

Тогда он нагнулся, легонько поцеловал Сайен в уголок губ и шепнул:

— Спокойной ночи, Спящая Красавица. Сайен улыбнулась и поглубже зарылась в подушку. Ей снился полуночный любовник.

Глава 5

Вставляя ключ в замочную скважину, Сайен услышала, что звонит телефон. Она заспешила, и гора сумок и пакетов, чудом державшаяся в одной руке, начала медленно крениться набок. Джейн, тоже нагруженная, бросилась на помощь, но покупки каскадом обрушились на нее.

Сайен колебалась, разрываемая между грудой пакетов на крыльце и далеким трезвоном телефона, но Джейн воскликнула:

— Беги, беги! Я все здесь подберу. Вдруг там что-то важное!

Бежать она не могла из-за боли в мышцах, но торопилась насколько возможно. Схватив наконец трубку, отвлеченно подумала: «Скорее всего, позовут Джейн».

— Алло?

В трубке дважды щелкнуло и раздался знакомый мужской голос:

— Сайен?

— Папка! — в радостном удивлении воскликнула девушка и бросилась в ближайшее заваленное вещами кресло.

— Конечно, какой же еще мужчина может спрашивать тебя, проказница? — весело поинтересовался Девин. — Нет ли какого секрета от старика папаши?

— Да есть несколько, из тех, что помню, — с улыбкой парировала она, вся наполняясь радостным светом. Его звонки всегда поднимали настроение на весь день: она была без ума от отца. — Не бойся, ничего серьезного. Как ты? Где ты?

Он помолчал, а может, ей это просто показалось — уж слишком огромно разделявшее их пространство.

— В Лондоне. Я только хотел узнать, успел ли мой подарок ко дню рождения.

— Да, спасибо. — Сайен прикоснулась к тяжелому старинному золотому ожерелью на шее. Обманчиво простое на вид, оно было сделано с величайшим искусством. Египетская работа. Тонкие выпуклые пластины, скрепленные с тыльной стороны. Ожерелье было доставлено курьером и сопровождалось твердой, кремового цвета карточкой, на которой стояло название представительства английской страховой компании. Эта вещица стоила целого состояния. — Я получила его несколько дней назад, и оно просто шикарное. Я его не снимаю. Джейн уже грозится прикупить пару кусачек.

— Как там наша маленькая шалунья?

— Хорошо. Все интересуется, когда ты пригласишь ее на бал.

— Передай ей, что ответ прежний: не раньше, чем она немного подрастет. Я слишком стар, чтобы попадать под суд за растление малолетних. — Шестьдесят пять — это еще не старость! Отец выглядел намного моложе своих лет. При элегантной сухощавой фигуре, лишенном морщин лице и только недавно начавшей пробиваться седине на висках черной как смоль головы Девину Райли легко можно было дать лет на десять меньше. Сайен представила отца семидесятилетним, сохранившим изящество легкой походки и очаровывающим внуков теми же сказками, что когда-то рассказывал ей.

— Старость, дочка, старость. Ну ладно, расскажи, что ты сама поделываешь.

Сайен послушно занялась пересказыванием разнообразных происшествий последних недель. Церемония выпуска, на которую он не смог приехать, была изложена в несколько сжатом виде, зато он от души посмеялся, слушая о тарелке салата, опрокинутой на рубашку одного из гостей, и с напряженным вниманием принял рассказ о спасении мальчика, несмотря на то что она умолчала о самых опасных моментах.

Не потрудившись уточнить, что заляпанный салатом гость и Мэтью — одно и то же лицо, она закончила сообщением:

— Старший брат Джошуа пригласил нас к себе в Чикаго на уикенд, после которого те, кто нашел летнюю работу, будут уже заняты. Я сказала, что не смогу, потому что ты прилетаешь. Ты примерно представляешь, сколько сможешь пробыть у меня?

Снова возникла пауза, на этот раз слишком длинная, чтобы усомниться в ее существовании.

— На самом деле это вторая причина моего звонка, — сказал он наконец. — Боюсь, у меня не получится приехать.

— Нет, па! — Сайен не смогла скрыть охватившего ее отчаяния. Его не было на церемонии выпуска, на дне рождения, и вот снова.

— Прости, куколка. Я сам хотел приехать, но тут уж ничего нельзя сделать.

— Но почему? — воскликнула она, ненавидя себя за этот вопрос. Сколько раз уже между ними происходили подобные сцены! Сколько раз она говорила себе, что не будет больше умолять о встрече, когда вполне очевидно, что он слишком занят собственной жизнью, чтобы выкроить время даже для самых важных минут в жизни дочери! Но и сейчас, как, впрочем, и всегда, ей казалось, что уж на этот раз все выйдет иначе. — Я понимаю, у тебя наложились свои планы, так перенеси, хоть на этот раз, другие дела.

— Боюсь, нельзя, моя хорошая.

Извиняющаяся нотка, вплетенная в его ирландский акцент, звучит очень мило, горько подумала Сайен. Он так умеет изобразить искренность, что и сейчас она снова поверит — тщательно созданный им образ! — что дороже и важнее дочери нет ничего на свете.

— Что ж, — сказала она ровным голосом, — нельзя так нельзя. Может быть, в другой раз, а?

— Приеду с духовым оркестром, обещаю тебе. А до тех пор помни, что нет в мире другого отца, который бы так же гордился своим ребенком.

— Хорошо, — прошептала девушка, раскрывая глаза как можно шире. Но слезы все-таки покатились по щекам. — Передай Малколму привет от меня, ладно? И скажи, чтобы он присматривал за тобой. Как он там?

— Хорошо, — ответил отец. Малколм был его старым другом и компаньоном. — Вполне прилично.

Ей послышалось что-то странное в его тоне.

— Па, что-то случилось?

— Нет, конечно, куколка. — На этот раз голос звучал вполне твердо. — Просто у нас тут некоторые сложности.

— Ну ладно. Береги себя. — А разве он не занимался этим всю жизнь?

— Сайен…

— Что? — спросила она, не дождавшись продолжения.

— Ничего, — вздохнул он. — Просто я люблю тебя.

— И я тебя люблю, папа.

И в этом, отвлеченно подумала Сайен, кладя трубку, все дело. Несмотря ни на что, она по-прежнему любит своего отца.

Может быть, любовь является привилегией некоего тайного общества, магического круга избранных, которые способны при всей глубине чувства справляться с разочарованиями и крушениями иллюзий и подниматься из них без потерь, горечи и ран? Может, в ней самой есть какой-то изъян, из-за которого она так намертво привязывается к тому, кого искренне любит?..

Ответа она не знала. Но ее прошибал холодный пот от одной только мысли, что, если столько боли приносит любовь к отцу, что же будет, если она влюбится в мужчину, влюбится по-настоящему, с той степенью самозабвения, о которой говорил Мэтт тогда на пляже?

Она этого не переживет. Просто не хватит сил. Всепоглощающая страсть испепелит ее; она понимала это, потому что знала силу своих чувств. Ей не удастся любить мужчину и сохранять дистанцию; она отдаст ему душу и сердце.

Заглянула Джейн, и беззаботность слетела с нее при виде заплаканного лица подруги.

— Кто звонил?

Сайен вытерла щеки и попыталась придать лицу обычное выражение.

— Отец. Он не сможет приехать на уикенд. Она едва смогла вынесли нежный, сочувствующий взгляд.

— Ох, Сайен, мне так жаль.

— Не обращай внимания, — сказала она, пожимая плечами и пытаясь изобразить непринужденность. Кажется, успешно. — Такова жизнь.

Возможно, у кого-то жизнь складывается по-другому… у Мэтта, например. Но у нее судьба именно такая, и самое время к этому привыкнуть.

Становилось прохладно, потемневшее небо на глазах заволакивалось тучами; уже несколько дней стояла такая жара, что душный предгрозовой вечер среды принес с собой тупую головную боль.

И настроение после разговора с отцом было под стать. Натянув джинсы и футболку, Сайен вышла в палисадник, чтобы, воспользовавшись временной прохладой, тщательно прополоть свою клумбу, выращенную за четыре года учебы.

Поработав немного, она села на пятки, выпрямив усталую спину и уронив на колени выпачканные землей руки. Влажный воздух не освежал. Она закрыла глаза и запрокинула лицо, напряженно сжав губы. Дождя, черт побери!