Эта несносная няня - Карпентер Тереза - Страница 12

– Не всегда. Вы ели? Почему бы мне не одеться и не разогреть вам что-нибудь на ужин? А вы расскажете о беседе с доктором.

– Все в порядке. – Мысль о еде соблазнительна, но – слишком много беспокойств в такой поздний час. – Я собираюсь просто принять душ и лечь спать. Спокойной ночи.

Трейс вышел, закрыл за собой дверь и подождал, пока не услышал звук задвигаемого засова.

Через десять минут Микки уже спал в своей кроватке, а он выходил из ванной. В заднюю дверь постучали. Это могла быть только Ники. У него мелькнуло желание не отзываться. Достаточно искушений на сегодня. Но надо извиниться за то, что он был груб с ней.

Трейс со вздохом натянул рубашку и брюки и побрел к двери. Ники все же принесла ужин. Аппетитные запахи окружили его.

Ники наклонила голову и улыбнулась:

– Я не исполнила бы свой гражданский долг, если бы позволила шерифу лечь спать на голодный желудок.

Ее вид пробудил в нем голод совсем иного рода.

– Что это? Макароны с сыром?

– Домашние макароны с сыром. А еще копченая сосиска и нарезанные помидоры.

– Хорошо. Можете войти. – Трейс взял у нее тарелку и пошел вперед. – Как это вы ухитрились приготовить домашние макароны с сыром с помощью всего лишь кофеварки и микроволновки?

– Это остатки обеда у моей сестры. Мамин рецепт. У меня получается лучше.

– Здорово. – Трейс отрезал кусочек сосиски. – Пожалуйста, передайте мою благодарность вашей сестре. Вам обеим, наверное, непросто пришлось. Потерять обоих родителей сразу…

– Да. – Ники села напротив него и положила руки на стол. – Но им так лучше. Мама была настоящей женой военного. Всюду ездила с папой… Конечно, они любили нас с сестрой, но больше всего на свете любили друг друга.

– Это прекрасно – вырасти в такой семье.

– Были и недостатки. Мама управляла своим мирком – своей семьей – твердой рукой. – Ники подалась вперед, но удержалась, и ее пальцы замерли у самой его руки. Как он ненавидел эти несколько миллиметров! – Сегодня у вас был тяжелый день? – Она хотела хотя бы попытаться понять, что его мучает.

– Два тела на месте происшествия. Мужчина заснул за рулем и погубил себя и свою взрослую дочь. Жена выжила, о чем, кажется, сожалеет.

– Ох, Трейс! Мне очень жаль. Наверное, вам тяжко работать на месте таких происшествий после того, как вы потеряли жену по вине пьяного водителя.

– Мне пришлось уйти из отдела по расследованию убийств. Я больше не мог спокойно относиться к смерти. Тут легче. Людей гибнет, вероятно, не меньше, но происходит это не так часто. И не это главное в моей работе.

– Когда вы работали в том отделе, то не проводили собрания общественности?

Уголки его губ приподнялись. У нее талант заставлять его улыбаться.

– Да нет… Я часто спрашиваю себя, как мне уберечь Микки в нашем сегодняшнем мире. Столько насилия. Катастрофы, болезни… Примерно раз в два месяца случается крупная авария на федеральной трассе. И все эти казино так близко. Постоянно имеешь дело с пьяными, промотавшимися игроками, туристами. Незаконные иммигранты гибнут от жары или замерзают, пытаясь перейти через горы. У него, кроме меня, никого нет. Что будет с ним, если что-нибудь случится со мной?

– Трейс, нельзя думать только о плохом. У вас есть прекрасные качества. На них и стройте отношения с Микки. Аманда и я – мы обе знали, что нас любят, а это очень много, особенно, когда в жизни столько неизвестного.

– И я – тоже неизвестное в жизни моего сына.

– Нет. Вы – постоянная величина.

– Маленькая мисс – Солнечный Лучик.

– Пожалуйста. – Ники закатила глаза. – Я не боюсь откровенности, и многим это не нравится. Но я работаю над своей тактичностью, – добавила она с улыбкой. – Завтра вы будете чувствовать себя лучше.

– Возможно. – Но ответственность за Микки будет по-прежнему лежать на нем. И он по-прежнему будет одинок. Трейс оттолкнул пустую тарелку. – Это было замечательно. Ваш страж порядка благодарит вас.

Она встала, взяла тарелку и отнесла в раковину.

– Вы не один. – Девушка достала стакан, налила в него немного молока и поставила перед Трейсом. – Ваши тесть и теща на востоке, но они живы.

– Ну, по-моему, они уже достаточно навредили.

– А ваши родители? Они не могут помочь?

– Ха! – Его смешок больше походил на хриплый лай. – Родители Донны по сравнению с моими – просто родители года. Они, по крайней мере, вредили излишней заботой. – Возможно, его внутренняя защита ослабла в столь поздний час, или он размяк от сытного ужина, но Трейс вдруг разговорился с Ники. – Моя мама – полная противоположность вашей. Она не хотела ездить с отцом, а он настаивал. Почему – не знаю. Как бы то ни было, ей все это надоело к тому времени, когда мне исполнилось десять лет, и она бросила нас.

– Трейс! – Ее доброе сердце забыло о правилах, и она взяла его за руку. – Это так горько – для вас и вашего отца. Он служил в армии, когда она это сделала?

Ее прикосновение согрело его даже больше, чем сочувствие.

– Да. Через год после отъезда она снова вышла замуж и завела новую семью.

Ее пальцы сильнее сжали его руку.

– Надеюсь, вы понимаете, что она не была невинной жертвой. Она знала, что выходит замуж за военного. Это она отступила от правил, а не он.

– Она говорила, что мой отец бесчувственный, и я такой же. Мы ее не устраивали.

– Она сказала, что у вас нет чувств, а потом бросила вас? – От ярости глаза Ники засверкали, как расплавленное золото. – Глупая женщина!

Трейс рассмеялся. Он никак не думал, что будет способен на такое сегодня.

Благодаря Ники, ему стало хорошо. Ей-богу! Ее юмор, ее умение сопереживать, ее бескорыстная готовность ринуться за него в бой… Его меланхолия переродилась в нечто совсем иное. И совсем не безопасное.

– Вы мне нравитесь, мисс Родес. – Трейс хотел сказать это легко, и опять не сумел.

Голос прозвучал хрипло, с ноткой желания.

Она, движимая эмоциями, подалась вперед и облокотилась о стол. Их лица были теперь в нескольких сантиметрах друг от друга. Он смотрел на ее губы, на нежную кремовую кожу и отчаянно призывал на помощь все свое самообладание.

Ники, жалобно улыбаясь, оторвала взор от его губ. Их взгляды встретились. Ее глаза потемнели. Она облизала губы.

– Вы мне тоже, шериф Оливер, – прошептала она.

Он смотрел, как ее губы произносят его имя, и жаждал одолеть эти несколько сантиметров, коснуться этих губ… Но вместо этого резко отодвинулся на безопасное расстояние.

– Вам лучше теперь уйти.

Ники вошла через заднюю дверь.

– Это я! – крикнула она, хотя сомневалась, что Трейс расслышит что-либо за разносившимися по коридору воплями. Она двинулась вперед и на всякий случай продолжила: – Мне надо забрать кое-какие вещи после стирки.

Девушка открыла дверь в ванную. А! Время купания. Микки не любит купаться. Обычно ласковый и веселый, он становится неуправляемым, как только его сажают в воду. А если ему еще и моют голову, как сейчас, он превращается в орущее скользкое веретено.

Мокрый с ног до головы, Трейс стоял на коленях на коврике около ванны.

Даже мокрый, он выглядел весьма неплохо, и Ники поняла, почему мужчинам нравятся состязания в мокрых майках, – ставшая прозрачной ткань прилипает к телу, позволяя наблюдать мощные мышцы в движении.

Поняв, что чересчур залюбовалась этим зрелищем, она постучала по двери.

– Эй, что тут у вас происходит?

– Берегитесь! Здесь небезопасно. – Трейс только чуть-чуть повернул голову, но Ники увидела напряжение и отчаяние на его лице. – Хорошо, что он еще не умеет говорить. А то бы мы услышали нечто нелестное в свой адрес.

– Ники, Ники! – Увидев ее, малыш в поисках спасения протянул к ней ручонки и стал вырываться с удвоенной силой.

– Сиди спокойно, маленький упрямец, – увещевал сына Трейс. – Осталось только домыть тебе голову, и ты будешь свободен.

– Подождите!

Ники пошла в комнату Микки. Возвращаясь в ванную с синей пластмассовой собакой в руке, она услышала, как Трейс пробормотал: