Дороги смертников - Каменистый Артем - Страница 53

Когда полковник в сопровождении пары офицеров и Фола выбрался на палубу, Тим его узнал мгновенно. Внешность у Эрмса была столь колоритной, что не опознать его было невозможно. Практически круглый толстячок очень невысокого роста, с лицом еще более круглым, чем брюхо, украшенным несмываемой гримасой брезгливости и печатью продолжительного пьянства. До блеска отполированная кираса, штаны красного сукна, заправленные в высоченные ядовито-желтые сапоги, и невероятно широкополая шляпа с петушиным пером довершали облик. В руке полковник сжимал тяжелый меч-глок, предназначенный для боев с бронированными противниками. В данный момент это массивное оружие использовалось в качестве подпорки для организма – бравому вояке было тяжеловато стоять.

Тим, узрев высокое начальство, сориентировался мгновенно:

– Солдаты! Всем смирно!

Полковник, икнув, повернулся к Фолу:

– Ин-ин-интендант, так я не понял – что здесь происходит?

Фол отрапортовал четко и громко:

– Господин полковник, на конвой напали фрегаты хабрийцев! Команда нашего корабля пыталась дезертировать!

Яростно стукнув кончиком меча по палубе, Эрмс взревел:

– Нас предали!

– Так точно, господин полковник! Я арестовал капитана и его помощника, сейчас судно ведет мой боец – Тимур! Вот он!

Тимур, вытянувшись в струнку, преданно уставился на полковника, по короткому опыту зная, что офицеры обожают подобные взгляды.

Эрмс, отчаянно борясь с последствиями длительных алкогольных возлияний, взгляд оценил:

– Мальчик, что ты на меня уставился, будто перезрелая девица на вывеску борделя? – после чего недоверчиво уточнил: – Ты хоть какое-то представление о вождении кораблей имеешь?

– Так точно, господин полковник! Я бывший китобой, умею выполнять любую корабельную работу, также немного разбираюсь в штурманском деле!

– Отлично, мальчик! Отлично! Ты веди корабль, а я позабочусь о предателях и всем остальном. И кстати, почему мы плывем к берегу? Я не вижу там порта.

– Господин полковник, на конвой напали корабли хабрийцев! Они уничтожили военный бриг и теперь уничтожают десантные суда! Наш корабль слишком тихоходен, да и скорость потерял из-за предательского маневра в начале боя, так что я решил выбрасываться на берег! Это спасет людей!

– Не кричи, мальчик, я не настолько глухой. Хотя это предательство несколько меня шокировало… Так кто, ты говоришь, на нас напал?

– Хабрийцы, господин полковник. Два фрегата. Один из них в данный момент лег на параллельный курс.

– Судя по твоему тону, эту новость ты не считаешь хорошей. Не мог бы ты меня просветить, что означают твои слова?

– Господин полковник, этот фрегат атакует нас. Он, идя тем же курсом, скоро с нами поравняется и наделает в нашем борту дыр из своих огромных пороховых трубок.

– А! Теперь понятно! Ведь дырявый корабль не слишком охотно держится на воде, а это нехорошо. Раз уж ты командуешь судном, может, подскажешь, как нам избежать такой участи?

– Господин полковник, я очень сожалею, но мы ничем не можем ему помешать. Наше судно не имеет огневых баллист, и его ходовые качества очень плохи. Фрегат нас легко догонит. Все, на что мы можем надеяться, – подобраться поближе к берегу. Те, кто умеет плавать, получат шанс на спасение.

– Сынок, это очень плохие новости. Но, мальчик, должен заметить – говоришь ты хорошо. Если не утонешь в этой переделке, то имеешь шанс дослужиться до офицерского чина. Эй, канальи! Поднять всех офицеров! И пусть те спускаются в трюм и готовят солдат к неприятностям!

Тим, почему-то испытывая симпатию к этому смешному командующему, осмелился предложить:

– Господин полковник, не сочтите за дерзость, но вам бы лучше снять кирасу. Она из стали и, если вы окажетесь за бортом, потянет вас на дно.

– Да тебе и впрямь место в офицерах – редко кто так предан своему полковнику, чтобы заботиться о таких мелочах! Мальчик, я вообще не умею плавать, так что с кирасой или без кирасы – никакой разницы не будет. Делай свою работу, а я займусь своими солдатами.

Тим, прикинув скорость фрегата, понимал, что «Афилиотис» пойдет ко дну слишком далеко от берега. Бригу хватило пары бортовых залпов гиганта, а зерновозу и одного будет достаточно. Как назло, в момент нападения конвой, спрямляя путь через приличный залив, сильно удалился от суши. Даже если очень повезет, до мелководья останется около мили, а это слишком много. Оценив направление ветра, он решился на опасный маневр. Подозвав мрачного боцмана, указал на хабрийский фрегат:

– Как только он поравняется с нами, «Афилиотис» останется без правого борта. Нам надо пойти наперерез, по ветру. Как только развернемся, ставьте все паруса. Чем быстрее это сделаем, тем большую скорость успеем набрать. Как только поравняемся с ним, паруса вниз и резкий поворот на прежний курс. Если все пройдет хорошо, успеем набрать приличную скорость и немного от него оторвемся по инерции.

Боцман, оценив выгоды маневра, кивнул:

– Да, оторвемся. Но ненадолго – уж очень у него много парусов, и корпус новехонький. А у нас давно не чищен.

– Да, догонит, но хоть немного выгадаем. Чем позже он нас утопит, тем ближе до берега будет. Начинайте.

Команда, перепуганная всем происходящим, маневр провела безукоризненно – Тиму не к чему было придраться. Он, конечно, не особо опытный моряк, но уж в таких азах разбирался. Сам в свое время по вантам налазился – разницу между быстрой сменой парусов и неспешной понимал прекрасно.

«Афилиотис», опасно сблизившись с неумолимо надвигающимся фрегатом, весьма шустро развернулся, оставив его за кормой, и начал медленно увеличивать дистанцию. Разогнавшийся по ветру зерновоз теперь шел заметно быстрее хабрийца. Это, разумеется, ненадолго – после смены курса ход быстро снизится, но кое-что выгадать все равно удалось. Да и противник теперь идет в кильватере – когда догонит добычу, ему придется разворачиваться для бортового залпа, теряя время.

Фрегат в ответ на маневр зерновоза впервые продемонстрировал свои клыки. Две длинные пушки на носу плюнули клубами дыма. Левее «Афилиотиса» шумно пролетел снаряд, второй зарылся в воду за кормой. Тим, успев оценить характер всплесков, помрачнел. Хабрийцы стреляли коварным штуками – пара ядер, связанных цепью (или соединяются стержнем). Если пролетит над палубой, то порвет канаты и паруса, а может и мачту сбить. И без того невеликая скорость корабля упадет еще больше.

Парочкой четких приказов приведя в чувство перепуганных матросов, Тим не забывал мысленно считать секунды – он пытался определить скорость перезарядки орудий у противника. На двести сорок седьмой секунде выстрелило левое орудие, через семь секунд – правое. Один снаряд зарылся в воду, второй с треском разнес угол надстройки. Если артиллеристы бьют сразу после заряжания, не заботясь о синхронности залпа, то остается позавидовать их выучке: семь секунд – это ничто.

Третий залп прошел впустую – ядра плюхнулись в воду с недолетом. «Афилиотис» увеличил дистанцию, и теперь накрыть его будет нелегко. К сожалению, это ненадолго – фрегат свое наверстает, но несколько спокойных минут у них теперь есть.

Оценив расстояние до берега, Тим заметил, что чуть правее далеко в море вдается песчаная коса, покрытая заросшими кустарником дюнами. Глубина возле нее наверняка незначительная, дно не скалистое – если удастся до нее добраться, судно не получит повреждений днища, да и высаживаться на мелководье будет проще.

– Рулевой, на полрумба влево! Правь прямо на косу!

Фрегат не стал повторять поворота или, возможно, не обратил внимания на столь незначительное изменение курса. Однако вскоре, оценив взаимное расположение кораблей, Тим едва не взвыл от досады. Хабриец, неуклонно снижая дистанцию, неумолимо надвигался со стороны подветренного борта. Как только расстояние позволит вести уверенный огонь, он развернется и, поймав ветер своими огромными парусами, налетит будто коршун. «Афилиотис» в сравнении с ним будет стоячей мишенью. Все же юноше не хватило опыта – сам дал противнику лишнее преимущество.