Искатель. 1965. Выпуск №3 - Кривошеин Семен - Страница 21

— Не волнуйтесь, Анна Казимировна. Сейчас я провожу этого гражданина и вернусь.

— Если так, я уйду с вами.

— Никоим образом, — твердо сказал Миронов. — Я сейчас вернусь. Пошли, — бросил он летчику, жестко беря его за локоть.

Едва они вышли в вестибюль, тот яростно вырвал у него свой локоть.

— Ну ты, как там тебя? Что тебе от нее нужно?

— Вот что, гражданин хороший, — сказал Миронов, — считайте, что я вас не слышал, и шагайте-ка отсюда. Так будет лучше.

— Т-ты… т-ты еще учить меня вздумал! — Кулак летчика мелькнул в воздухе, но Миронов действовал быстрее.

Мгновенье — и рука парня, схваченная на лету, вывернута ему за спину.

— Ну как? — спросил Миронов. — Сами пойдете, или вас проводить до дверей?

Летчик тщетно пытался вырваться. В этот момент подошли оперработники, появился Луганов.

— Нехорошо, гражданин Савин, — укоризненно сказал, обращаясь к летчику, тот, кто был в милицейской форме. — Опять безобразничаете? Придется в отделение.

Летчик, руку которого Миронов выпустил, как только появился «милиционер», повернулся было к выходу, но у самой двери заартачился.

— Позволь, старшина! А его? — указал на Миронова. — Его тоже бери. В отделение — так вместе.

— А уж это мы сами разберемся, — сказал «старшина», легонько подталкивая летчика к выходу. — Вас, — обернулся он к Миронову, — попрошу задержаться.

Миронов поспешил в зал. Проходя мимо Луганова, он чуть замедлил шаги и тихо обронил:

— Надо немедленно выяснить, кто этот Савин.

Луганов чуть заметно кивнул.

Войцеховская сидела на своем месте, внешне сохраняя спокойствие. Быстрое возвращение «инспектора» ее заметно обрадовало, но, по-видимому, и удивило.

— Андрей Иванович, дорогой, вы избавились от этого ужасного типа? Я боялась за вас. Он сюда больше не вернется?

— Думаю, не вернется, — пожал плечами Миронов. — Его забрал милиционер. Там, в вестибюле. Откуда он вас знает?

— Знает меня? Нисколько. И я его не знаю. Вернее, почти не знаю. Но почему вы спрашиваете? Воображаю, что он там наговорил вам спьяну!

— Нет, он ничего не наговорил. Не успел. Но вы сами сказали, что это ужасный человек, я и решил… Если ошибся, прошу извинить.

— Андрей Иванович, ну зачем же так? Здесь нет никакого секрета. Этот человек, Савин его фамилия, преследует меня уже целый год, если не больше. Но я-то при чем? Прошлой осенью он привязался ко мне на улице, когда я возвращалась из школы. Был тогда трезв и вел себя вполне прилично. А с тех пор преследует меня. Он говорит, что из-за меня начал пить, докатился до каких-то служебных неприятностей. Но в чем моя вина?

Глаза Анны Казимировиы затуманились.

— Милый, помогите мне отсюда уехать… Вы можете.

— Уехать? — растерялся Миронов.

— Господи, неужели вы не понимаете? Я не могу здесь больше оставаться. Савин не даст мне житья. Из Крайска мне надо уехать немедленно.

— Куда же вы хотите уехать? Чем я могу помочь? — спросил Миронов, пытаясь сообразить, как ему выбраться из нелепого положения.

— Ну, это же совсем просто, — улыбнулась Войцеховская. — Устройте мне перевод в центр, ведь вы не последний человек в министерстве, что вам стоит? Хотите… хотите, я поеду с вами… завтра?

«Да, — подумал Андрей, — вот это ход!»

— Как же так, сразу завтра? — начал Миронов. — Это ведь не просто. Перевод? Как его организовать? В министерстве со мной могут и не посчитаться, не такая уж я персона. Да и как вы устроитесь, где в первые дни будете жить?

— Ах, какая ерунда! — воскликнула Войцеховская. — Где я буду жить? Я… я могла бы сначала остановиться у вас. — Она чуть покраснела и потупилась. — А с переводом… Я в вас верю, все устроится.

— Анна Казимировна, дорогая, — глухо проговорил Миронов. — Я взволнован. Это так неожиданно. Я сделаю все, что вы хотите. Но только делать надо с умом. Дайте срок: ну, неделю, другую.

— Хорошо, — она сникла. — Я подожду. Вам виднее, как лучше сделать. А теперь, — она вымученно улыбнулась, — теперь проводите меня домой…

Всю дорогу они шли молча. Простились возле подъезда, и Миронов отправился домой, в гостиницу, — час был поздний.

На следующее утро Миронов и Луганов поспешили к начальнику управления. Выслушав Андрея, Кирилл Петрович задумался.

— Да, — сказал он наконец. — Можно предположить, что всю эту сцену с Савиным она подстроила, учинила тебе экзамен. Хочется думать, что ты его выдержал.

— Насчет экзамена согласен, — сказал Миронов. — А что касается Савина, думаю, вы ошибаетесь. Не похоже, чтобы он участвовал в этой игре. Его появление в планы Войцеховской не входило. Больше того, думаю, что именно из-за летчика она отказывалась идти в ресторан. Но историю эту она быстро повернула, как ей нужно.

Молчавший до этого Луганов сказал:

— Разрешите, товарищ полковник? А что, если это все не игра, никакой не экзамен? Я за Войцеховской наблюдал во все глаза. Вела она себя очень естественно. Может, ей действительно стало здесь невмоготу?

— Да, — согласился Миронов, — вела она себя блестяще. Если это игра, то самого высокого класса. И все же я склонен думать, что она меня проверяла. Впрочем, я допускаю, что отъезд из Крайска входит в ее планы. Одно другому не мешает.

— Исключать, конечно, ничего нельзя, — сказал полковник. — Пищи для размышлений мы получили предостаточно. Но и новые ходы появились. Савин. А это уже хорошо. Где он, кстати, сейчас? Удалось насчет него что-нибудь выяснить?

— Сейчас он в вытрезвителе, — ответил Луганов. — Наверное, еще отсыпается. Пока известно одно: бывший военный летчик. Около месяца назад демобилизован. Причины пока не выяснены. Сейчас — без определенных занятий. Холост.

— Не густо, — покачал головой Скворецкий. — Вот что, Василий Николаевич. Завтра о Савине должно быть все известно. Все, и даже больше. Ясно?

Скворецкий повернулся к Миронову:

— Теперь ты. Тебе надо навестить Войцеховскую. Заверь ее еще раз, что попытаешься сделать все, как она хочет, что ты рад, счастлив, — одним словом, как положено. На этом ты с ней простишься, исчезнешь, «уедешь» из Крайска. Остальное решим завтра, часа в два. Да, в два часа. К этому времени быть у меня.

ГЛАВА 20

Степан Сергеевич Савин, двадцати шести лет, родился в Киеве, в семье ответственного партийного работника. Отец Степана в начале войны ушел на фронт. Летом 1943 года Сергей Иванович Савин, член Военного Совета одной из армий, стоявших на Курской дуге, погиб в боях с фашистскими захватчиками.

Окончив среднюю школу, Степан Савин пошел в военное летное училище, стал летчиком-истребителем. Года полтора назад та воинская часть, в которой служил старший лейтенант Савин, была передислоцирована в район Крайска.

В части о Савине говорили по-разному. Одни хвалили его, как смелого, мужественного, прямого человека, надежного товарища: другие ругали. Ругали за недисциплинированность, за ухарство, за распущенность, которой он особенно отличался последнее время.

С дисциплиной Савин был, по-видимому, не в ладах. Его послужной список наряду с благодарностями и поощрениями за отлично выполненные полеты пестрел дисциплинарными взысканиями. Но все сходились на том, что летчик Степан отличный.

До перебазирования части в Крайск все проступки Савина были в пределах допустимого. И месяц от месяца нарушений становилось меньше. Тем тяжелее для товарищей, для командования было то, что случилось со старшим лейтенантом Савиным. Весной этого года Савин «сорвался»: он не явился на очередной полет. Пришлось ему несколько суток отсидеть на гарнизонной гауптвахте.

Однако суровое наказание не образумило «сорвавшегося» летчика. Савин опаздывал на полеты, несколько раз появлялся в части нетрезвым. Вину он признавал, но никакого объяснения своему поведению дать не хотел. Товарищи говорили, что тут замешана женщина. Толком никто ничего не знал.

Случилось так, что однажды один из самолетов соединения отстаивался в городском аэропорту. В том, что Савин об этом знал, ничего странного не было: в части об этом знали многие. Но как Степан пробрался на летное поле аэропорта, как он умудрился очутиться в кабине самолета, да еще не один, а с женщиной? Работники аэродромной службы захватили Савина в тот момент, когда он запускал двигатель, намереваясь вырулить боевой самолет на взлетную площадку.