Молодые волки старого королевства - Иващенко Валерий В. - Страница 76

Лен вздрогнул и очнулся. Он сунул добычу в крепкий замшевый мешочек, тщательно завязал и тут же спрятал тот обратно за пазуху. А сам продолжал старательно балагурить, пытаясь отвлечь полуэльфку от слишком уж вдумчивого созерцания раскинувшегося вокруг зрелища. Огонь не пощадил ни единого кочевника — волна разнеслась отсюда до горизонта во все стороны. Осторожно ржали лошади, в луже грязи неуверенно шевелились рабы, и чей-то ребёнок зашёлся среди них истошными воплями.

– Да буду я проклята, если ещё раз утворю такое, — та аристократически поморщила носик на витающие в воздухе гнусные ароматы и побледнела бы ещё больше, если бы её личико было к тому способно.

– А ещё раз и не потребуется, тут всё кончено. Остальных поодиночке брать будем, — отозвался Лен и хозяйски огляделся. — Всё равно кто-нибудь из дозорных воинов вдали да уцелел. Остальные кланы предупредят, те стеречься и хорониться станут…

Он осуждающе покачал головой, завидев исхудавших и ободранных живых. Крикнул, чтоб забирали всё, что понравится, коней, и уходили на полудень — там ни единого кочевника не осталось, а вдоль морского берега патрулируют корабли.

Зульку словно кто бревном по голове ударил, даже в ушах легонько зазвенело, словно сквозь вату. Это что же, свобода? Одно только это слово пьянило, манило и кружило, как глоток свежего воздуха. Но даже сквозь охвативший хладный туман оказалось слышно, как рухнувшая на колени Вельха истово молилась, и торопливо роняемые слова её словно огнём впечатывались в самую душу:

– Спасибо, дева Лилит — прислала заступницу, ослобонительницу, — Зулька ничего не успела понять, как и сама проворно приняла ту же позу и со всем пылом новообращённой принялась отбивать поклоны в сторону уходившей на полуночь неистовой и грозной воительницы со взглядом цвета южных морей. А её помощник не иначе как и есть демон! Но может быть, то и вовсе сынок её? С волосами цвета ночи и белой как снег душою.

Воочию видели сие, самотужки слышали всё оное, и истинно свидетельство наше…

ГЛАВА ТРЕТЬЯ. НАД БЕЗДНОЙ

Лес кричал. Нет, на самом деле, чужой здесь не приметил бы ничего такого. Не шелохнулся листочек, не пискнула встревоженная пташка, и даже выползший погреться на солнышко дух из-под старого пня блаженно растёкся под пронизывающим теплом лучами. И всё же, замершая чащоба вопила от переполнявшей её боли и усталости.

Лесной кот таки увёл погоню от затаившейся в буреломе самки с детёнышами. Не колебался он подставлять свою драгоценную шкуру под обжигающие стрелы охотников, под оскаленные морды собак и щекочущую магию загонщиков. И всё же, в самый последний момент ускользал, дразня и маня своей близостью, заводя пуще прежнего разгорячённых кажущейся близостью победы преследователей. Прилежно он сплетал прихотливые петли следа и тут же скидывал их — всё, как учили предки. И тянул, тянул подальше сколь хватало сил.

Лишь обрушившийся стеной дождь отрезвил и жертву, и её палачей. Охотники встали как вкопанные, поводя по сторонам налитыми кровью очами, замерли и умолкли в непонятном смущении собаки. Сбились в иногда поскуливающую свору, жались к ногам не знающих устали коней, ворчали и жаловались на что-то, для виду принюхиваясь к влажно чавкающей лесной подстилке.

Лес. Чужой, дальний и враждебный. Он стоял вокруг стеной, полон чуждой колдовской силы. И под прикрытием вдруг обрушившейся тишины одинокий израненный кот из последних сил перевалил через ствол поваленной сосны. Неслышно он скользнул в воду сонного ручья, окончательно обрывая след. Некоторое время тёмная вода задумчиво несла его, словно так и не придя к мнению — что же делать с обессиленной и едва загребающей лапами добычей. И всё же, когда над потоком нависла низко ветвь, когти не мешкая уцепились за неё, вытащили своего хозяина наверх. С трудом тот прополз совсем малое расстояние, ещё недавно показавшееся бы пустяком даже котёнку.

Но только забившись в неглубокую ямку под выворотнем, полную прелых прошлогодних листьев и запахов их тлена, одинокий лесной кот склонил голову под тяжестью боли и усталости. Осторожно лизнул он раны, тронул их шершавым язычком, растревожил до солоноватой сукровицы. Старательно заглушил так и лезущий из глубины горла скулящий вой.

Дело сделано, а это главное. И теперь, пусть придёт забытьё и сон. Хороший и светлый, ведь самка и писклявые комочки-котята остались далеко, совсем в другой стороне от незадачливой погони. А во сне пусть придёт либо исцеление, либо… что ж, великая Ночная Охотница, прими тогда в свою небесную стаю ещё одного непокорного, злого котяру!..

– Нет, друг мой, неужели мы так легко сдадимся? — застонала Тави и с мукой оторвала взгляд от небес.

Сгинула где-то на дальней полуночи морская экспедиция, затерялись в бескрайних просторах посланцы. Весенние бури отрезали те края от всякого сношения. Бывалые морские волки и самые забубённые головушки в портовых тавернах стыдливо отворачивали взоры, прятали глаза и бормотали, что в такую погоду в море лучше не соваться. Улетали в никуда или в лучшем случае возвращались обессилевшими почтовые птицы. А громадный до неприличия хрустальный шар в Башне Магов на все усилия волшебников лишь озарялся изнутри сполохами молний.

И всё же, Архимаг боролся. По столице и другим городам королевства разъезжали усиленные магиками патрули, в храмах всех богов истово служили всенощные. Лютовали сыскари и коронные службы, наводя порядок — да и, судя по донесениям с полудня, король возвращался хоть и раненый, но с победой.

Уж если непогода волею богов отрезала самый север от сердца королевства, нужно всё равно поддерживать порядок?

Но сегодняшняя ночь… сегодня на верхней площадке цитадели магов творилась неимоверно сильная и странная волшба. Великий и первый волшебник королевства при поддержке Тави и укрывшихся внизу от ветра помощников высветил в пространстве над Старнбадом пятно ясного неба. Сквозь него высветились веснушки звёзд, не мешкая выглянула любопытная луна.

Серебристый свет скользнул по притихшему городу, потёк жидким пламенем по башенкам и шпилям. Заиграли сполохами витражи в столичной ратуше, им вторили лунные блики на здании купеческой гильдии, чьи хозяева не поскупились заказать у гномов лучшее стекло, но не отстать от коронных. Чай, не бедные, и все подати в казну уплочены!

Но не от того сердца обоих волшебников сжались в смущении. Звёзды вытворяли такое… нет, посторонний взгляд не приметил бы ничего необычного. Всё так же тщился загнать мать всех медведей небесный охотник, и синими сапфирами сияли в ночи зоркие глаза. Его трёхзвёздный Арбалет прилежно поворачивался за ускользающей хищницей, но так и не мог догнать. Хоть на малость, но веками смотрел в сторону — уж та благоразумна уносила заканчивающиеся разноцветными искорками-когтями лапы. По-прежнему с лёгким смехом неверия вертела мир вокруг себя бессмертная танцовщица Аль, которую за её искусство боги опрометчиво взяли на небеса, и теперь звёзды почитали за счастье блистать в её следе или хотя бы коснуться шлейфа закрутившегося на полнеба платья.

В общем, с виду всё как обычно. И только искушённый взгляд мог вычленить в положениях светил нечто особенное. Мог — но тут же в смущении опускался обратно, к делам земным и грешным. Ибо небеса нынче грозили и предупреждали. Стращали всеми мыслимыми и немыслимыми карами и муками…

– Вот уж, как в той сказке, — невесело признал Архимаг и со вздохом провёл последнюю линию. — Налево пойдёшь, быть тебе зарезану; направо голову потеряешь; а уж если прямо, так и вовсе стыдно вслух произнести.

Критически он оглядел свой чертёж, и плечи величайшего из волшебников обречённо поникли. Неправдиво бытующее среди невежд мнение, будто небеса показывают будущее. Неверно судить с важным видом, что возможно с помощью звёзд и неких хитроумных над ними вычислений предсказать события и даже их последствия. На самом деле, светила предупреждают. Показывают, что может произойти, если. Но сегодня небесные вестницы вещали такое…