Его среди нас нет - Иванов Сергей Анатольевич - Страница 17

На следующий день Таня абсолютно не обращала на него внимания. Причем так равнодушно, так по-деловому не обращала, словно бы это и не Сережа был ее главным помощником. Словно бы это и не он так безупречно отработал версию Годенко.

Правильно говорится, что бывают на свете люди, а бывают — которым только бы покомандовать!

— Тань, — наконец он сказал, — уже два дня твои проходят!

Таня посмотрела на него, усмехнулась — так, между прочим, удивительно по-взрослому. Не с ехидством, не с превосходством, а именно вот по-взрослому: что, мол, Сережа еще маленький, а она до ужаса огромная!

— Не волнуйся, тебя не забыли. Просто все должно выясниться именно сейчас.

— Когда сейчас?

— А вот смотри. — Таня подняла руку.

Шел урок литературы. Алена Робертовна, увлеченная своим объяснением, ее не замечала. Тогда Таня встала:

— Скажите, пожалуйста, Алена Робертовна, а когда будет готова контрольная по литературе?

Алена запнулась на лету.

— Контрольная?.. Да, действительно! Завтра будет готова.

— Спасибо! — произнесла Таня особенно ученическим, старательным голосом и села. И тут же показала Сереже… жетончик алюминиевый: — Вот она где, контрольная!

Весь прямо-таки похолодев, Сережа догадался: сумка с тетрадями — магазин — жетон из камеры хранения!

— Ты как его достала?

— Забыл? Подобрала за мечтательницей.

Он посмотрел на учительницу, которая уже опять парила в своем рассказе.

— Ты что хочешь с ним делать? Зачем он тебе?

— А чтобы сконструировать некоторую ситуацию. — Тут уж она не смогла удержаться и улыбнулась: мол, я тебе не какая-то Коробкова. — Но о подробностях несколько позже.

А «подробности» были такие. Два дня сумка лежала в универсаме. И Алена Робертовна про нее не вспомнила! Таня рассудила, что и с журналом могло произойти нечто подобное. И лежит он себе где-нибудь в камере хранения Курского вокзала, или под диваном у двоюродной бабушки, или шут его знает где — они ведь тогда за классной не следили!

Алена рассеянная — вот в чем истина!

— А зачем тебе номерок нужен?

Номерок Тане нужен для чистоты эксперимента: узнать, вспомнит Алена без подсказки, где тетради посеяла, или нет. Если не вспомнит, значит, она и журнал куда-то задевала! Такую вот нелепость придумала Таня.

— Ну, это… мало ли, — сказал Сережа, — это ведь все-таки не обязательно…

— А у нас вообще не может быть прямых доказательств. Но как косвенное оно очень сильное. Это во-первых! А во-вторых, больше-то некому. Был Годенко подозреваемый… — Она выразительно посмотрела на Сережу.

Но забывчивость еще не преступление. Преступление, рассуждала Таня, когда человек свою вину начинает валить на другого. А ведь Алена так и сделала. Я, говорит, видела в учительской журнал, а ты, Годенко, его стащил!

И за это она должна быть наказана!

— Нельзя так, Тань, — неуверенно возразил Сережа.

— Ладно, хватит, — прервала его Таня. — Пиши! «После шестого урока состоится важное сообщение. Группа розыска».

— Как это — «сообщение» — и вдруг «состоится»?

— Ничего. Нормально будет. Посылай по рядам.

Алена Робертовна вела урок. А по рядам, от парты к парте или, вернее говоря, от стола к столу, медленной белой молнией пробиралась записка. И каждый, прочитав ее, оглядывался на Таню Садовничью, а потом невольно на учительницу.

После шестого лишь два человека не остались: одному надо было с матерью к врачу, другому (другой, вернее) — на фигурное катание. Оба подошли к Тане… Вроде как отпрашиваться:

— Пусть нам после Корма отзвонит. Ладно, Садовничья?

— Нам же тоже интересно, — сказала фигуристка. — Мы же не виноваты!

Не улыбнувшись, ничем не выдав своего торжества, Таня достойно кивнула.

«Для пользы дела…»

Попробуйте когда-нибудь после шестого урока задержать свой класс хотя бы на минуту. Сами увидите, что у вас получится.

Это знала и Таня Садовничья. Сейчас, незаметно глянув на часы, она обнаружила, что шестой «А» слушает ее уже четверть часа. И дальше готов слушать!

А что она такое рассказала? Всего лишь: о невиновности Годенко (без основных подробностей) и о поведении Алены в тот день (без упоминания о сумке).

И теперь, когда она вдруг объявила, что для следствия крайне важно кое-что в данной истории временно хранить под грифом «секретно», ух и вой же начался! То есть не вой, конечно, а грозные крики возмущения.

Но по существу именно вой: ведь они были в ее руках, ведь это они мечтали узнать тайну… Тайну Тани. И готовы были высидеть любое назначенное время.

— Да поймите вы! — крикнула Таня чуть ли не сердито. — Я не могу рассказывать всем.

— Почему?! — вопили они.

— Потому. Так всегда бывает! Что вы думаете, необычайную тайну должен знать каждый первый попавшийся?

На этот раз они промолчали.

— Мне нужно, — продолжала Таня, — чтоб вы от класса выбрали двух свидетелей-понятых. Двух самых, ну… уважаемых. Для проведения очень важного следственного эксперимента!

Сережа (и, пожалуй, не он один) чувствовал, что все эти звучные судебные слова… в общем, вряд ли Таня употребляет их абсолютно правильно. Но это было сейчас совершенно неважно. Важным было совсем иное — выборы. Двух ответственных, двух самых уважаемых лиц.

То была, между прочим, интересная сцена. И многие, наверное, дорого отдали бы, чтоб присутствовать при ней. Нет, это вам не санитарку выбирать и не ответственного за поливаемость цветов — голосуй за кого попало, лишь бы скорее домой.

Выбирали с пристрастием, с криками. Таня, словно настоящая учительница, спокойно стояла у окна.

И странное дело: хоть голосование и проходило совершенно безнадзорно, выбрали-то тех же самых — Серову Лену и Самсонову Лиду, старосту и председателя совета отряда. Причем никто этого не заметил. Потому что — а кого еще-то выбирать? Всем известные, проверенные… Значит, и правильно сделали.

— А теперь до свидания, остальные! — громко сказала Таня. И взглядом подозвала к себе Сережу: — Постой у двери с той стороны, чтобы никто не подслушивал. Я хочу их ввести в курс дела о забытой сумке.

Говоря по правде, ей не очень нравилось, что придется иметь дело с девчонками. Не из-за какого-то там «ухаживания», а просто с мальчишками у нее четче получался контакт.

Хотя немного, наверное, и из-за «ухаживания». Кто тут разберется!

— Запомните, — сказала Таня. — Если история раньше времени выплывет наружу, все с вами сразу будет ясно!

Серова и Самсонова переглянулись. Старые противницы, они сидели сейчас за одной партой перед учительским столом, почти касаясь друг друга плечами.

— Зачем ты так говоришь, Таня? — нахмурив брови, сказала Самсонова. — Чтобы нас обидеть? Мы с Леной совсем не такие люди!

— Я вас просто предупредила. И отправляйтесь на задание сразу. — Тут она проявила заботу о подчиненных: — По дороге где-нибудь поешьте.

Что говорить! В этом было очень много настоящей самостоятельной жизни! «Поешьте по дороге». Необычно, значительно.

Самсонова и Серова вышли из школы. Они чувствовали, что им любопытно друг с другом, что им о многом хотелось бы поговорить. И совсем по-другому живется, когда не надо подкалывать, когда не надо высчитывать чужие промахи.

— Давай ко мне зайдем, — сказала Лена. — Это же все равно по пути. Бутербродиков возьмем и портфели оставим.

Лида молча кивнула. Ей интересно было пойти на неведомую территорию. И к тому же неплохо, конечно, где-нибудь поесть, но у нее совершенно не было денег.

Этим двум девочкам предстояло найти подходящую засаду в районе того магазина и следить, придет Алена Робертовна или нет. А если не придет, то за десять минут до закрытия предъявить номерок и взять сумку.

— А что мы будем делать? — спросил Сережа.

— «Мы»?.. — Таня улыбнулась. Но ведь два дня, которые были отпущены для наказания, прошли. — Ладно, хорошо. «Мы» будем следить за действиями Алены.