Первый меч Бургундии - Зорич Александр - Страница 37

"Так шевалье Пиччинино не дворянин?" - спросил я, быстро припомнив, что василиск не значится среди благородных геральдических животных.

"Нет, - Его Величество энергично мотнул головой. - Нет. Какой там дворянин!"

Через три месяца в направлении осажденного герцогом Карлом Нейса вышло французское войско. Его вели маршал Обри и Джакопо Пиччинино. Знаменосцем армии Его Величество в знак высочайшей милости поставил Доминика, Рыцаря-в-Алом.

А король Людовик во главе другого войска отправился осаждать Аррас - один из любимых городов Карла Бургундского. Был там и я.

Так же, как Наполеон когда-то дойдет до Аккры и пообломает штыки своих гренадеров об омейядские бастионы, как Александр уже некогда дошел до Пенджаба и безнадежно застрял в болотах, кишащих белозубыми гимнософистами, так летом 1475 года Карл приступил к артистичному и изнурительному обложению Нейса по всем канонам инженерного искусства и бургундского бусидо.

Это означало, что первым делом был задуман и расчерчен лагерь - кочевая и притом улучшенная версия Дижона. Лагерь обставили башнями, пушками, конными заставами, обнесли валом, отхожими местами и кладбищем. В центре лагеря соорудили церковь, рядом с ней устроили ставку, рыночную площадь и лобное место. Жануарий, поплевав на ладони, собственноручно наметил канавками всю внутреннюю планировку in nuce.[21] По его замыслу через лагерь, попарно соединяя дюжину ворот, протянулись шесть широких авеню, ориентированных, согласно уверениям Жануария, по всем мировым диатонам.

Карл хмурился. Город-лагерь, похожий в плане не то на плетение паука-крестоносца, не то на колесо со спицами, ему совершенно не импонировал. По поводу "мировых диатонов" он ругался с Жануарием два дня и наконец капитулировал. Капитулировал перед нутряной мудростью одной бывалой маркитантки, которая всуперечь сословной субординации подошла к спорщикам и, искривив кирпично-красное лицо в людоедской ухмылке, пробасила: "Ставьте, баре, хоть как - лишь бы скорее". Мысль была ценная - двадцать тысяч людей и двадцать тысяч братьев наших меньших от вола до сокола третий день мудились в чистом поле за лагерным валом, пока Карл спорил с Жануарием о принципах гармонии.

Словно бы в подтверждение слов безымянной солдатской матери обнаглевшие граждане Нейса устроили громкий кавалерийский налет со свистом и гиком.

На краю бесхозного табора поднялась патлатая колонна дыма. Среди ганзейских наемников темпераментно запричитали: "Цум тойфель, фесь офёс в пропажу, сдохнут кони". Карл сплюнул под ноги, в сердцах бросил Жануарию "Твоя взяла!" и, на ходу нахлобучивая салад, побежал отгонять настырных налетчиков. В той стычке Карл вызвал на честный поединок сына бургомистра Нейса, зарубил его на второй минуте и, окатив харизмой беспокойно перешептывающихся зрителей, предложил всем сложить оружие. Вместо этого немцы обратились в паническое бегство.

Если бы Карл не был истинным рыцарем и не боялся уронить своё достоинство поспешным преследованием, Нейс был бы взят в тот же день. А так - войска долго занимали лагерь, под присмотром Жануария ставили шатры, а потом пели песни, плясали и делили остатки фуража.

Прямоугольник лагерного кладбища принял первых постояльцев. В церкви отслужили две мессы - во здравие герцога Бургундского Карла и за упокой сорока трех погибших с обеих сторон.

После того, как на делегацию бургундских парламентеров у городских ворот вылили ведро дегтя и высыпали мешок перьев, после второго неудачного штурма и после того как батальон швейцарских алебардистов ушел домой, сославшись на невыгодные условия контракта, всем стало ясно, что далекий прирейнский город герцогству ни к чему. Но только не Карлу.

- Моей дочери, сеньоры, - сказал Карл на военном совете, мечтательно смакуя эту до недавнего времени неумопостижимую синтагму - "моей дочери", - нужно оставить доброе наследство. Это мой долг как отца и ваш долг как моих компаньонов по оммажу. Доброе наследство, монсеньоры! А тот клочок земли по мерке десяти воловьих шкур, который в настоящее время являет собой наше герцогство, никак не может быть назван добрым. Всякий, кто возразит мне, что в таком случае область Нейса не стоит мерки и в один воловий хвост, будет слепцом, ибо не видит дальше собственного эспадона. Стоит нам взять Нейс - и мы перережем Рейн. Ниже по Рейну лежат города, которые сейчас получают продовольствие водным путем и которые, стоит нам только захотеть, начнут голодать. После падения Нейса они отдадутся нам без боя, просто так - за кусок хлеба. Итак, "Нейс" означает "Рейн". А "Рейн" означает "Бургундия от моря и до моря".

Карлов генералитет попритих и, не отваживаясь возражать, начал вежливо прощаться.

Всё то же самое они уже слышали в мае. Тогда карловы стратегемы смотрелись привлекательно. Теперь был июль и армия герцога незаметно для глаза, но неотвратимо уменьшилась на четверть. Все быстро посчитали, что в феврале 1476 года при таком ходе дел от всей армии останется один герцог Карл. Поэтому за порогом ставки, под не по-июльски мрачными тучами пошел говорок, что пора начать деликатные намеки через подходящие исторические реминисценции. То есть припомнить десятилетнее троянское сидение Агамемнона и его же кровь на секире Клитемнестры. Поговорить о Гае из рода Юлиев, который страшно подумать до чего довел своими прожектами партию Брута, и в таком духе.

Оставшись наедине с Жануарием, Карл попросил у него помощи. Сам знает какой. Жануарий грустно посмотрел на герцога и сказал, что помогать ничем не будет. Карл может его обезглавить, вот и Раввисант здесь, в лагере, и лобное место давно пустует. Почему, интересно, спросил Карл, ведь Жануарий знает всё и даже мировые диатоны. Не в бирюльки же он играет, в самом деле, на "Сефер ха Зогаре".

Жануарий хлопнул в ладоши и предложил Карлу сделать то же самое. Герцог, пожав плечами, хлопнул.

- Вот видите, сир. Я попросил - и Вы сделали. В этом нет моей особой власти над Вами, потому что Вы лишь повторили то, что уже сделал я. Таким образом, я просил Вас о возможном. Вы же не в состоянии сами изготовить трубы, от гласа которых падут стены Нейса. А просите меня. Это честно?

Карл не любил, очень не любил таких разговорчиков. И знал, что Жануарий знает об этом. Выходит, Жануарий ищет смерти. Он её не получит.

- Хорошо, Жануарий. Иди.

Наутро Карл построил войско на лагерной площади, выплатил всем полное жалованье и привселюдно казнил двадцать пять оставшихся швейцарцев. Бедолаги драли в Альпы вместе с остальными из своего батальона, но их успели перехватить конные разъезды Карла. Швейцарцы уже две недели сидели в полковой тюрьме, дожидаясь хоть чего. Вот, сегодня дождались.

- Нейс будет взят до первого снега! И тогда все получат двойное жалованье. А сейчас пора отрабатывать это, - сообщил Карл закручинившимся латникам.

В тот же день от лагеря к стенам Нейса потянулся подкоп.

Нейс был городом имперским, то есть находился под юрисдикцией императора Священной Римской империи. Нейс был городом немецким, то есть был населен немцами. Немцами же была изобильно населена и вся Священная Римская империя. Поэтому когда на правом берегу Рейна из элементарных патриотических соображений появился епископ Мюнстерский с тринадцатитысячной армией, расставил артиллерию против Карла и пошел топить бургундские корабли с фуражом и продовольствием, удивляться было нечему и обижаться не на что.

Карл, однако, удивился и обиделся. В бурную грозовую ночь, когда перуны нарезали угольный купол небес так-так-так и так, а потом эдак-эдак-эдак и эдак, Карл, погрузив на уцелевшие плавсредства тысячу добровольцев, переплыл Рейн и, нагнав на немчуру панического страху, перепортил всё, до чего мог дотянуться, взорвал бочки с порохом, утопил тяжелую артиллерию, несколько стволов полегче взял для куражу на корабли и триумфально вернулся в лагерь.