Глаза тьмы (СИ) - Зорина Светлана - Страница 73

— Почтенный Акамин, — обратился к минаттану Эрлин, — прости меня за мой вопрос, но всё же я хочу задать его тебе. Я знаю, с каким нетерпением ты ждёшь возвращения своего внука и наследника, и я вместе с тобой верю в то, что он вернётся. Скажи мне, если бы твой внук взял в жёны валлонскую женщину, как бы ты к этому отнёсся?

— Если бы он женился на ней по любви, я был бы рад его счастью, — вздохнул Акамин. — Один из моих дальних предков был женат на валлонке и прожил с ней долгую счастливую жизнь. Нам ли, потомкам Уллавина, шарахаться от светловолосых, белокожих детей воды? У самого основателя нашей династии были белые волосы, о чём и говорит его имя.

— Он был валлоном? — спросила Амнита.

— Не знаю. По преданию, он был светлее любого валлона. Вы думаете, что мой внук жив… Почему вы в этом уверены? Вы что-нибудь знаете о нём?

— Айданга и чёрный тиумид, с которым я разговаривала, считают, что он жив, — сказала Гинта, опустив глаза.

Умоляющий взгляд старика причинял ей почти физическую боль. Она злилась на Диннара. И на Эрлина. Обещал, что не будет на неё давить, а сам… Он нарочно завёл разговор о смешанных браках. Кажется, дед это понял, хоть и не подал виду.

Дед действительно всё понял. Он нисколько не удивился, когда на обратном пути Эрлин и Гинта предложили ему «обсудить один очень важный вопрос».

— Ты уже совершеннолетняя, и я не вправе тебе запрещать, — сказал старый Аххан. — Ты и в детстве не терпела запретов, а сейчас ты минаттана, а я лишь член твоего Совета…

— Перестань, дед, — поморщилась Гинта. — Я ещё долго не смогу обходиться без твоей помощи. Я чётко и ясно заявила, что в моё отсутствие все полномочия правителя принадлежат тебе, а отсутствовать ближайшие два года мне предстоит довольно часто. Ты и не будучи членом моего Совета всегда был моим лучшим советчиком. Что ты посоветуешь на этот раз?

— Что я могу сказать… Смешанные браки понемногу входят в моду и у нас в Ингамарне, а в соседней Лаутаме этим уже никого не удивишь. Но когда речь идёт о правящих особах…

Старый нумад сделал паузу, которой тут же воспользовался Эрлин:

— Почтенный Аххан, мы ведь уже объяснили, что это не будет означать подчинение Ингамарны Валлондорну. Все условия заключения брака следует чётко оговорить на совете и записать чёрным по белому. Обещаю, что этот союз будет выгоден Ингамарне. Представь, что твоя внучка выходит замуж за правителя Тиннутамы. Если дело в том, что я валлон… Вообще-то я лирн, а лирны изрядно натерпелись от своих милых соотечественников. Валлоны подвергли моё пламя жестоким гонениям и почти истребили его. Я буду недостоин своих славных предков, если позволю валлонам притеснять сантарийский народ. Может быть, я слишком самоуверен, но мне кажется, что в Ингамарне меня любят. Во всяком случае, большинство…

— А самое главное — моя внучка, — заметил Аххан.

Гинта знала: Эрлин слишком проницателен, чтобы не уловить в этих словах нотку укоризны.

Вечером, беседуя с дедом в его покоях, она не смогла сдержать негодования:

— Талаф меня не любил, однако ты когда-то считал его самой удачной для меня партией! Он вообще никого не любил, это был человек без сердца. Эрлин — совсем другое дело. Он чуткий, благородный! Он уже столько перенёс, его душа полна сострадания…

— Гинта, успокойся, я никогда не сравнивал его с Талафом. Эрлин мне очень нравится, и всё же я хочу, чтобы ты была по-настоящему счастлива…

— Мой отец любил мою мать, но ты всё равно не хотел, чтобы они поженились. Иногда мне очень трудно тебя понять.

— Синтиола была мне как дочь. Теперь ты — единственное, что у меня есть. Когда-нибудь ты поймёшь меня, Гинта. Если этот брак лишь удачный политический шаг…

— Нет, дедушка, не только… Всё гораздо сложнее. Не будем ещё больше осложнять.

— Он торопит тебя с ответом?

— Да. Но я сказала, что подожду знамения богов. Может, нам сходить к Симмару? Я не видела его два с половиной года. И я должна показать Эрлину это горное святилище.

Глава 9. Царство горных озёр

Эрлина поразили и диуриновая гора, похожая на ледяной дворец, и огромный лабиринт, занимающий её «нижние этажи», а особенно пещера с отверстием в потолке — естественное святилище, которого не касалась рука мастера.

Симмар встретил их так, словно давно знал, что они должны сюда прийти. Он был единственным человеком в этих краях, кто отреагировал на Эрлина без удивления и даже как будто бы без особого интереса.

— Ты изменилась, — сказал он Гинте. — Я знаю, зачем вы пришли. Я вижу огонь и вижу лёд. Огонь уже почти растопил лёд, но вода может потушить огонь. И огонь может поглотить воду… Но я знаю: иногда они могут существовать, соприкасаясь, но не борясь и не вытесняй друг друга. Это великое искусство, но тебе оно доступно.

— Странный малый, и говорит загадками, — заметил Эрлин, когда они, покинув лабиринт, спустились по ступенчатому склону в долину. Гинте туда не хотелось — она не любила это место, но Эрлин увидел озеро, и ему захотелось ополоснуться.

— Хотя, если подумать, загадка не такая уж трудная. Он говорил с тобой, а меня едва ли не игнорировал, но, по-моему, он на моей стороне.

— Ты привык на всё смотреть с точки зрения этой вашей хвалёной мужской солидарности. Симмару нет до этого никакого дела. Он не такой, как все, и мыслит иначе…

— Гинта, смотри… Вон, видишь?

Гинта оглянулась. Он стоял на нижних ступенях склона, по которому они только что спустились в долину, и внимательно смотрел на них большими тёмно-лиловыми глазами. Небесный голубой зверь с облачно-белой гривой. Божественный зверь, который никогда не появляется просто так. Хель спустился с горы и подошёл к ним — медленно и величаво. Потом так же медленно, с достоинством преклонил одно колено.

— Он хочет, чтобы ты на него села, — вздохнул Эрлин. — Значит, ты должна это сделать. Не беспокойся за меня, как-нибудь доберусь. Переночую у Амита, а утром в Ингамарну…

Гинта уже была на спине хеля, но зверь не поднимался. Он смотрел на Эрлина и ждал.

— Он хочет, чтобы ты тоже сел, — сказала Гинта. — Ну же, скорее!

— Как? Мне тоже можно? — растерянно залепетал юноша. — Но ведь я…

— Не заставляй его ждать.

Эрлин устроился позади Гинты, и хель, разбежавшись, взлетал над долиной. Скоро Вершина Сагарана пропала из виду. А впереди вздымались другие вершины — огромные разноцветные замки… Царство горных богов. У обоих всадников захватило дух, когда хель сделал остановку на небольшом выступе, который напоминал ладонь великана. Внизу сквозь зыбкую пелену тумана чернела пропасть.

Останавливался хель всё реже и реже, а прыжки его становились всё более высокими и затяжными.

— Он больше не разбегается! — удивился Эрлин.

— Разбег ему нужен только на земле, — сказала Гинта. — Чем он выше, чем ближе к небу, тем ему легче. Хель — саннэф. Я объясняла тебе, кто это такие. Говорят, что с самой высокой вершины он может перенестись прямо на Санту.

— А на какую-нибудь другую ангаму?

— Нет. Ему доступны только Санта и Эрса.

— Так может, он хочет отнести нас на луну? — спросил Эрлин.

— Посмотрим. Он знает, что делает. Он никогда не причинит нам зла.

Нет, хель нёс их не на луну. Когда впереди, переливаясь на солнце разными цветами, возник Эйринтам, Гинта поняла, что они приближаются к долине горных озёр.

— Мы называем эту гору Эйринтам, — сказала она. — У нас в Ингамарне считают, что это дворец, в котором солнечный бог отдыхает во время Великой Ночи.

— У нас тоже было такое поверье, — отозвался Эрлин.

Он говорил спокойно, но Гинта чувствовала, как он напряжён. Перед её мысленным взором встала картина, которую она отчётливо помнила все эти восемь лет и которую никогда не сможет забыть: бледные светловолосые воины, спящие вечным сном на ступенях дворца, бородатый великан с кроваво-красной звездой на груди…

То, что они увидели, когда хель приземлился возле дворцовой лестницы, выглядело далеко не так величественно. Гринги оставили от мёртвых воинов лишь скелеты и обрывки одежды. Вид костей, чисто вымытых многочисленными дождями, испугал бы только ребёнка, но Эрлин невольно зажмурился. Это были останки тех, кого он знал. И любил. Гинта взяла его за руку, и какое-то время они стояли молча. Потом Гинта хотела уйти, решив, что Эрлин, возможно, хочет побыть один, но он не отпустил её руку.