Глаза тьмы (СИ) - Зорина Светлана - Страница 128

— Выходит, её статуи, где бы она ни хранилась все эти пятьсот лет, больше нет?

— Выходит, что так. И кажется, теперь даже ясно, где она хранилась. Сегодня утром наконец-то пришёл в себя Ранхат, огненный тиумид из Тахабаны, которого доставили в нашу лечебницу с разбитой головой. Рана была довольно опасная, а получил он её вот как. У него в святилище стояла большая глиняная статуя Саггана. Очень старая. Святилище построено пятьсот лет назад. Вчера, когда Диннар «оживил» в Тахабане все каменные статуи, эта вдруг тоже «ожила». И вот что выяснилось. Глиняной она была только снаружи. Под слоем глины оказалось каменное изваяние прекрасной женщины. Когда статуя пришла в движение, глиняная оболочка потрескалась и отвалилась. А статуя, разрушив стену святилища, последовала за нашим повелителем камней к границе со Спящими землями. Когда стена рухнула, бедняга Ранхат и получил камнем по голове. Ему едва череп не проломило. Он говорит, что очень испугался, когда статуя его бога вдруг ожила. Он ведь считал, что это просто глиняная фигура. И все так считали.

— Значит, каменная Амаринта «погибла», защищая свой родной мин?

— Думаю, это действительно была она. Тиам жил в Тахабане. Это святилище построил кто-то из местных аттанов, а статуя Саггана была заказана Тиаму. Никто и не догадывался, кого он скрыл под обличьем Саггана.

— Зачем он это сделал? Он действительно надеялся поймать её душу? Но ведь это искусство, доступное лишь единицам.

— Не знаю. Некоторые считали, что Тиам просто хотел раздобыть аллюгиновое зеркало, в котором было суннао Амаринты, потому и ходил в ту пещеру. Надеялся отыскать его… Он хотел похитить чудесное зеркале Ханнума и всегда видеть в нём образ Амаринты. А чтобы этот образ не исчез, он сохранил одну из её каменных статуй, спрятав её таким хитроумным способом.

— Он хотел, чтобы бог огня и страсти вечно хранил образ его возлюбленной… Так странно… Нас обжигает огонь давно отгоревших страстей.

— Сагаран говорил, что это огонь, который нельзя погасить, — тихо сказала Гинта. — И всё же я рада, что эта грустная история закончилась. Хоть и спустя пятьсот лет.

— Да уж, — усмехнулась Амнита. — Скорее бы они все закончились. Эти грустные истории, которые чересчур затянулись.

В последующие несколько дней они разговаривали редко и только по делу. Гинта была занята в лечебнице. Когда Диннару стало полегче, Амнита сочла своим долгом предложить ей свою помощь. Впрочем, помощников у Аххана и Гинты хватало. Школа Ингатама всегда готовила лучших в Сантаре нумадов-самминов, а большинство мангартов лечили уже почти так же хорошо, как и их учитель.

У покоев Диннара постоянно толпились воины из Улламарны. Им не терпелось увидеть своего будущего правителя. А когда Диннар, оправившись от болезни, первый раз вышел во двор, его встретили так, что он растерялся.

— Как видишь, твои подданные принимают тебя всей душой, — сказала ему потом Амнита. — Новые беды и войны обычно заслоняют старые. Сейчас ты для них спаситель, а поминать старое никто не станет. Ты тогда был совсем юн, тебя обманули… И в конце концов, у тебя были причины обижаться на своих соотечественников. Они с самого начала относились к тебе несправедливо, и среди них нашлись мерзавцы, которые продали тебя колдунам. Между прочим, твои статуи никого не убили и ничего не разрушили. Судьбе было угодно, чтобы ты не причинил родному мину вреда. А сейчас ты спас и Улламарну, и Ингамарну. Богам угодно, чтобы род Уллавина продолжал править в Улламарне.

— Это так, — поддержала подругу Гинта. — История повторяется. Давным-давно, больше трёх тысяч лет назад, правитель древней Уллатамы Санамир горевал, что потерял своего внука и наследника Аранхата. А тот неожиданно вернулся. И не один, а с молодой женой, которая, между прочим, была валлонкой… Вот бы Акамин обрадовался, если бы ты с Амнитой сейчас приехал в Уллатам. Он бы сам привёл сюда войско, если бы не слёг. В последнее время у него опять пошатнулось здоровье, а недавно он ещё и простыл.

— И правда, Диннар, давай слетаем в Улламарну, — предложила Амнита.

— Я думаю, больному нужен покой, — помолчав, сказал Диннар. — Да и не время сейчас для семейных встреч. Мне надо срочно возвращаться в Валлондол. Эрлин передал, что там снова бои. Этот проходимец Килд остался жив. Теперь он возглавляет людей Канамбера, а заодно и отряды варнов. Они то и дело появляются из леса и нападают на посёлки. Наши враги знают, что проиграли, но они, похоже, намерены вредить и портить нам жизнь столько, на сколько их хватит. Единственный выход — поскорее с ними разделаться. Амнита, мы навестим моего де… Акамина, когда закончится война. Поверь, ждать осталось недолго. Может, отпразднуем победу ещё до начала Великой Ночи.

Наступила Ночь Камы, но война не закончилась. Варны ещё три раза пытались атаковать северные мины, но сейчас все знали, откуда ждать нападения, и боевые дайверы, часть которых осталась в Ингамарне, разделывались с дикарям, едва они начинали передвижение через Спящие Земли. Выследить Тагая так и не удалось. Его приспешников тоже. Они или затаились где-то в глуби восточных лесов, или вернулись в Валлондол. Там тоже продолжались бои. Воевать в темноте была гораздо труднее, тем более что варны в отличие от людей видели в темноте хорошо.

Незадолго до Великой Ночи Даарн привёз в Ингатам Мину. Она должна была скоро родить.

— Гинта, извини, сейчас не до меня… Но я хотела быть поближе и дому. И к тебе. Ребёнок родится в период владычества Камы, и у него будет слабое нао. В последнее время мне нездоровится. И страшно. Я там одна, Даарн появляется редко. Он ведь должен воевать. Я знаю, сейчас и без меня забот хватает. Война…

— Престань, — Гинта обняла подругу. — Война скоро кончится, а жизнь твоего ребёнка только начинается. Ты должна сейчас думать прежде всего о нём.

На восьмой день Великой Ночи Мина родила смуглого кареглазого мальчика. Ребёнок был абсолютно здоров, но Гинта на всякий случай проверила его нао и первые несколько дней делала ему массаж, укрепляющий тонкое тело.

— Я назову его Гильдар, — сказала Мина, любуясь своим первенцем. — Мы с Даарном договорились: если родится девочка, назовём её Гинта — в твою честь. Даарн считает, что обязан тебе не только жизнью, но и тем, что его судьба сложилась так удачно… А если мальчик, пусть будет Гильдар. Это имя родственно твоему, только звучит по-валлонски. К тому же это легендарное имя. Так звали одного из друзей Ральда Прекрасного. Скорей бы Даарн узнал, что у него родился сын! Скорей бы закончилась эта проклятая война.

— Она и так скоро кончится, — заверила подругу Гинта. — А Даарну уже всё передали.

Таома с удовольствием помогала юной матери ухаживать за младенцем. Гинту это радовало. Нашествие белобрысых великанов, птицы-демоны, которые беспрестанно кружили над замком, полчище живых статуй — всё это настолько выбило старуху из колеи, что Гинта уже начала опасаться за её рассудок. Теперь все мысли старой няньки занимал новорожденный. Она повеселела и даже больше не жаловалась на боли в суставах. Засыпая по вечерам, Гинта слышала, как Таома поёт малышу песни, которые когда-то пела ей, — Мину с ребёнком разместили в соседних покоях. Слушая эти песни, Гинта на время забывала о том, что сейчас война, а вокруг царит кромешная тьма… Ночь Камы. Период её господства, который она хочет продлить до бесконечности.

Иногда в безветренные дни Амнита, Гинта, Мина и Таома с маленьким Гильдаром на руках выходили в голубой дворик. Диуриновый хель был единственной статуей, уцелевшей после битвы с варнами. То ли изваяние божественного зверя не подчинилось повелителю камней, то ли Диннар не захотел его трогать… Так или иначе, Гинта радовалась, что её любимый дворик остался целым. Акавы и фиссы отгораживали его от унылого, обезображенного сада, и он казался маленьким островком прежнего Ингатама. Гинта знала — после войны ваятели снова украсят сад. Возможно, здесь будет ещё красивее, чем раньше, но этот дворик должен остаться таким, какой он есть. Это кусочек её детства. Они вчетвером сидели на бортике фонтана. Статуя светилась мягким голубым светом, старая Таома, укачивая смуглого младенца с валлонским именем, тихо напевала какую-нибудь из своих песен. И хотя за белыми стволами акав виднелся разорённый сад, на этом маленьком сказочно-красивом островке Гинта чувствовала себя защищённой.