Снежная Принцесса (СИ) - Зорина Светлана - Страница 21

Илане казалось, что об её участии в случившемся никто даже не догадывается. В тот вечер, когда мерзкая троица встретила её в школьном дворе, стоянка возле 7-й гимназии была почти пуста — ведь занятия давно закончились. Там стояли всего два наземных авто. И вроде бы, без водителей. А если в них кто-то и находился, то вряд ли он обратил внимание, сколько детей забирались в маленький автолёт — трое или четверо.

Илана успокоилась и теперь даже радовалась, что Снежана и её прихвостни решили разделаться с ней, спровадив бабушку Полли подальше. В результате получилось так, что это Илана разделалась со своими врагами, и хорошо, что это произошло в отсутствие бабушки. Та звонила каждый день и судя по голосу была в прекрасном настроении. Говорила, что Джон О'Кири уже почти выздоровел. Подробности она обещала рассказать, когда вернётся, а вернуться собиралась в воскресенье.

«Вот и хорошо, — думала Илана. — К тому времени уже вообще всё утрясётся».

В течение двух дней она была уверена, что никто её ни в чём не подозревает, но на третий день — в пятницу — поняла, что ошибается.

В пятницу у четвёртого класса был Божий Закон.

— А теперь мне кто-нибудь скажет, что говорил пророк Теодот о необходимости сознаваться в содеянном, — гнусаво пропел пастор Коул в конце опроса.

И устремил взгляд своих заплывших водянисто-голубых глаз на Илану. И она впервые встретила этот взгляд спокойно. Она поняла, что вопрос не случаен. Пастор Коул не видел, как она садилась в автолёт — он свернул на улицу Первопроходцев, едва покинув школьный двор, но он был единственным, кто в тот вечер видел Илану Стивенс в обществе «пострадавших». Знай он, кому суждено пострадать, он бы, наверное, вмешался. Лицемерная сволочь! Оставил её одну против троих, а теперь, заподозрив, что она причастна к случившемуся, пытается вывести её на чистую воду.

Не дожидаясь, когда пастор назовёт её имя, Илана подняла руку. Он явно удивился, но кивнул.

— Пророк Теодот сказал: «Всегда следует признаваться в содеянном, и чем раньше это сделаешь, тем лучше. Ведь утаивание правды — худшая разновидность лжи, и как одна ложь влечёт за собой другую, ещё большую, так сокрытый дурной поступок влечёт за собой ещё худший и порой ведёт к преступлению».

— Верно, — промолвил пастор.

— Господин учитель, можно задать вопрос?

Теперь уже не только Коул Джефферсон, но и все одноклассники смотрели на Илану с недоумением. К пастору следовало обращаться «святой отец». Только так и больше никак.

— Кто-нибудь из пророков говорил о том, что зрелый муж обязан защитить ребёнка, если тот попал в беду?

— Об это говорили многие отцы церкви, — улыбаясь одними губами, ответил пастор. — Мы ещё обратимся к этой теме, но сегодня у нас другой разговор.

На субботнюю исповедь Илана не пошла, но когда школьная часовня опустела, тихонько пробралась туда, чтобы в очередной раз полюбоваться статуей ангела.

— Что ты здесь делаешь, дитя моё?

Голос пастора заставил Илану вздрогнуть — она была уверена, что Коул Джефферсон отправился на службу в церковь Святой Бригитты. Почему он вернулся в часовню? Он что — следит за ней?

— Я смотрю на статую, господин учитель, — с вызовом ответила Илана. — Этот ангел очень красив. Наверное, скульптору позировал красивый мальчик. Я бы очень хотела с таким дружить.

— Неподобающие речи для святого места, — нахмурился пастор.

— Я всего лишь говорю то, что думаю, господин учитель. Разве вы не твердите нам каждую неделю, что надо говорить правду?

— А разве ты забыла, как ко мне положено обращаться?

— Нет, не забыла. У меня прекрасная память, господин учитель. Считается, что она у меня нечеловеческая. Разве может дочь дьявола называть вас отцом, да ещё святым?

— Ты сама не знаешь, что говоришь, дитя моё, — пастор перестал хмуриться и надел маску терпеливого, доброго наставника. — Твоя душа в смятении. Ты сегодня пропустила исповедь, но я готов выслушать тебя сейчас.

— Я не хочу исповедываться.

— Разве тебе не в чем покаяться? Нечего рассказать мне? Грехи, которые мы скрываем, ложатся на наши души тяжким камнем…

— Я не буду перед вами исповедываться, господин Джефферсон. Мне действительно есть что скрывать, но если мне станет совсем паршиво, я поговорю с кем-нибудь их своих друзей. А от Бога всё равно ничего не утаишь — вы же сами так говорили. Я больше не буду перед вами исповедываться и ходить на ваши службы. Насколько я знаю, из школы меня за это выгнать не могут. Задания по вашему предмету я выполняла и буду выполнять, а если вы будете ставить мне двойки, бабушка потребует, чтобы я сдавала Божий Закон перед комиссией из Министерства. Я даже буду этому рада. Пусть услышат, как я хорошо отвечаю. Гораздо лучше, чем безмозглые дети Адама и Евы, которым вы ставите пятёрки. Я не знаю, каким должен быть человек, который служит Богу, но я точно знаю, что он не должен быть таким, как вы.

— Я надеюсь, ты всё же одумаешься, Илана Стивенс, — немного помолчав, промолвил пастор Коул. — Я прощаю тебе твою дерзость, которая является одним из проявлений обыкновенной детской глупости. Да пребудет с тобой Всевышний…

— Если он и пребудет со мной, то независимо от ваших пожеланий!

Илана выбежала из школы с сильно бьющимся сердцем. Ещё несколько дней назад она и представить себе не могла, что посмеет так разговаривать со взрослым человеком, тем более со священником. Больше она не боялась пастора Коула. Ничего он ей не сделает. Ни он, ни кто-либо другой. Больше она не позволит над собой издеваться. Никому! Ей вдруг вспомнилось, с каким трудом её удерживали Адольф и Роберт, когда она кинулась на Снежану. Ещё немного — и она бы вырвалась. И Снежане бы здорово досталось. Но тут вмешался пастор Коул… Илана остановилась и внимательно посмотрела на свои руки — тонкие, белые, с узкими ладонями и длинными пальцами. Неужели она стала не только красивее, но и гораздо сильнее, чем раньше? Недавно она разбила бронированный грузовик. Как ей это удалось, Илана не знала, но она знала, что это сделала именно она. А в Лабиринте… Она открыла окно в зазеркальный мир, и тот, кто оттуда явился, помог ей… Стоп! Ещё неизвестно, явился он оттуда или вошёл в Лабиринт так же, как и она. И возможно, не только перед ней открывались магические двери. Ведь если верить слухам, кое-кто из этого проклятого Лабиринта не вернулся. Дьявольское место… Место, где ей помогли одолеть врагов. Девочка невольно поёжилась, вспомнив чёрта, которого она однажды вызвала в «магической» ледышке Марго Аффенштайн.

По дороге домой Илана свернула к «часовне». Ветхий дом ответил на её стук виноватым молчанием. Да когда же они все вернутся? Ладно хоть, бабушка завтра приедет. Оказывается, её племянник всё-таки болел… Странное совпадение. Хорошо, что с ним уже всё в порядке, а главное — что всё в порядке с бабушкой. И скоро она будет дома.

Эта ночь была для Иланы сплошным кошмаром. Она никак не могла выбраться из Лабиринта, и в какой бы коридор она ни сворачивала, её всюду преследовала похоронная процессия. Впереди с букетом белых лилий шла высокая женщина, одетая в чёрные шелка и бархат. На ней была античная маска — идеально-правильное красивое лицо, совершенно бесстрастное и потому особенно жуткое. В конце концов похоронная процессия окружила Илану, словно хоровод. Люди с пёсьими головами несли на плечах хрустальные саркофаги — судя по размерам, детские. Кто в них лежал, Илана не видела, потому что все гробы были заполнены мерцающим туманом. Да она и не хотела видеть, кто в них. Однако туман стал рассеиваться, и уже можно было разглядеть застывшие в саркофагах детские тела. Илана похолодела, узнав в одном из мертвецов Таддеуша Бельски. Следом за ним несли гроб, в котором покоилось тело темноволосого мальчика. Возглавлявшая процессию женщина неожиданно скинула маску, и Илана увидела лицо королевы Изабеллы. Не узнать её было трудно. Королева достаточно часто появлялась на экранах — неизменно красивая и элегантная, всегда с одинаковой улыбкой на безжизненном лице. Илане показалось, что королева хочет с ней заговорить. Хочет и не может. Прекрасное бледное лицо исказила судорога, а в Лабиринт неожиданно ворвался снежный вихрь. Всё вокруг побелело, замерцало серебряными искрами. Илана с удивлением обнаружила, что она стоит посреди заснеженной равнины, а над головой у неё кружат огромные белые птицы… Или какие-то крылатые чудовища? Сейчас они на неё набросятся! Илана, задыхаясь, бежала сквозь пургу, пока не наткнулась на куст белых лилий, так странно смотревшийся в этой снежной пустыне. Приглядевшись, девочка увидела, что лилии оплетают воткнутый в сугроб меч. Он сиял так, словно был выточен из алмаза. Это сияние становилось всё ярче и ярче. Илана зажмурилась. А когда открыла глаза, всё опять изменилось. Яркое солнце хозяйничало в спальне, вытеснив тени почти из всех углов. За стеной бубнил телевизор. Запах оладий заставил Илану проснуться окончательно. Кубарем скатившись с кровати, она кинулась на кухню.