Снежная Дева (СИ) - Зорина Светлана - Страница 8

— Вот это у меня совершенно в голове не укладывается, — пробормотал Мартин. — Растению нужны земля, чтобы пустить корни, вода и солнечный свет.

— Света нашим растениям хватает — солнечного, лунного и звёздного. А земля… Снег, в который мы сеем зимние семена, — не совсем снег. У него есть свойства земли. Так же, как харадан — не совсем камень и не совсем лёд. Хотя можно превратить его в лёд. И этот стол тоже.

Король постучал костяшками пальцев по гладкой белой поверхности стола, похожей не то на полированное дерево, не то на пластик.

— Это так называемая смешанная материя. Магический лёд, который можно превращать в другие виды материи. Иланские маги древности вообще очень много экспериментировали с веществом. Они не могли воспрепятствовать наступлению ледникового периода, не могли радикально изменить климат, но им всё же удалось во многом изменить природу нашего мира. И свою собственную природу. Ледниковый период закончился, но тёплый сезон в Айсхаране стал гораздо короче, так что зимние растения не утратили для жителей нашего мира своей ценности. Ну а теперь здесь опять воцарилась зима. Она длится уже более ста месяцев. Или лет, если по-вашему. Зло, которое творят здесь хатанские колдуны, привело к нарушению равновесия.

— Может, просто начинается новый ледниковый период? — предположила Лилиана. — А иланские маги древности не могли изменить заодно и природу хатанов, чтобы помочь им пережить холода?

— Они пытались. Иланы всегда старались помочь людям. Но изменить природу людей оказалось гораздо трудней. Вы во многом слабее нас, но при этом вы более устойчивый вид. И несмотря на чувствительность к холоду, довольно жизнеспособный. К тому же хатаны относились к магическим экспериментам иланов с опаской, а навязывать помощь у иланов не в обычае. Ну и как вам зимние плоды? Вы ведь их и едите.

— Что? — опешил Томас. — Я думал это картофель и спаржа… Хотя спаржа показалась мне несколько странной.

— Рова действительно очень похожа на ваш картофель. То, что ты принял за спаржу, — лимса. А вот это — соро, аналог ваших бобовых. Все наши плоды прекрасно усваиваются потомками землян. Гостей с Геи у нас уже было достаточно, поэтому я без всякой боязни угощаю вас тем, что ем сам.

— Мясо похоже на оленину, — сказал Мартин.

— Оленина и есть, — улыбнулся король. — Наши олени мало отличаются от ваших. А нежнее, потому что мы кормим их плодами савы. Я покажу вам этот кустарник, когда будем гулять по саду.

Королевские сады оказались ещё прекрасней, чем на картине. Замок представлял собой не монолит, а множество вырубленных из скал строений, между которыми были сады, рощи и водоёмы — как открытые, так и под прозрачными ледяными куполами. В некоторых водоёмах плавала рыба, в двух жили красивые и весьма любопытные существа с гибкими телами, покрытыми серебристой шёрсткой, короткими конечностями и длинными хвостами. На их симпатичных мордочках ярко синели большие умные глаза.

— Это сьюллы, — сказал король. — Они довольно дружелюбны, но терпеть не могут, когда вторгаются на их территорию. Но я думаю, вам и не придёт в голову здесь купаться. В замке достаточно водоёмов с более чистой водой.

Больше всего Илане понравилось озеро в самой дальней от жилой части замка гимеловой роще. Гимелами назывались те самые деревья, что были изображены на стенах дворцовой трапезной. Их оказалось несколько видов. Серебристые с лиловой листвой считались самыми распространёнными. Их белые покрытые пушком плоды по вкусу напоминали одновременно персик и ананас. Самыми красивыми были голубые гимелы. Их так называли из-за голубоватых прожилок не белом стволе и нежно-голубой листвы. Плоды были синие, покрытые светло-лиловым пушком. Кисловатые и терпкие на вкус, они использовались в основном для изготовления вина, но Томасу они понравились гораздо больше белых.

В роще, окружавшей маленькое, кристально-чистое озеро, преобладали голубые гимелы и чудесно пахнущий хвойный кустарник тимин с иглами стального цвета и круглыми, розовато-белыми шишками, которые блестели так, словно были покрыты лаком.

— Это смола, — сказал король. — Она выделяется, когда плоды поспевают. Сейчас орехи в самый раз. После сбора шишки какое-то время держат над огнём. Смола засыхает, отваливается, и они очень легко чистятся. А смола… Из неё чего только ни делают! Тимин плодоносит десять месяцев — по-вашему десять лет, потом засыхает. Тогда хвоя становится особенно мягкой. Ею набивают подушки, матрацы, одеяла… Она лучше птичьего пуха. Засохший кустарник вырубают, а новый вырастает за месяц.

Упираясь в гладкую харадановую скалу, роща отражалась в её зеркальной поверхности и казалась бесконечной. Илана сама не знала, почему ей так не хочется покидать это место. Уходя, она оглянулась, и ей вдруг почудилось, будто над голубыми кронами гимел смутно белеет изящное строение, похожее на храм. Видение длилось несколько секунд.

— Что с тобой? — спросил король. — Ты словно призрак увидела.

— Здесь очень красиво, — ответила Илана. — Чудесное место.

— Чудес в моём замке достаточно. И есть места гораздо красивей этой рощи.

Илана не стала спорить и ничего не сказала о своём видении. В нём было нечто сокровенное. Нечто такое, о чём она не стала бы говорить даже со своими друзьями, а король пока что вообще не вызывал у неё симпатии.

Вечером началась снежная буря. Айслинд сказал, что это на несколько дней.

— Что ж, пока отдохнёте и наберётесь сил. Колдуны во время долгих бурь тоже отсиживаются в своих норах и ничего не предпринимают. Заниматься в такую погоду поисками не имеет смысла.

— Разве ты не можешь унять бурю? — удивилась Илана.

— Ненадолго и только на ограниченной территории. А сил на это уходит много. Тебе тоже не стоит тратить на это силы — они тебе ещё пригодятся. Лучше обдумаем план совместных действий и поделимся друг с другом информацией. А заодно осмотрите мой дворец.

Гостеприимный хозяин охотно сопровождал гостей в экскурсиях по замку и с удовольствием отвечал на их вопросы. Илану больше всего интересовали ледяные фрески.

— В этих картинах история Айсхарана, — говорил король. — И история нашего рода, принцесса Линда. Наши предки смотрят на нас со стен этого древнего замка, и я, честно говоря, иногда съёживаюсь под их испытующими взглядами. Нас, иланов, сейчас слишком мало, чтобы возродить Айсхаран во всём его блеске и величии. Увы, нас слишком мало.

Илана разрешила королю называть её Линдой. Она понимала, что у большинства жителей Айсхарана имя, записанное в её свидетельстве о рождении, будет вызывать недоумение. Здесь, в Айсхаране, оно испокон веков было именем целого народа. Сейчас, если верить королю Айслинду, остался лишь один чистокровный представитель этого древнего народа. Король Айслинд.

Он был любезен и предупредителен со всеми гостями, но не скрывал, что к Илане у него отношение особое. «Мы с тобой одной крови», — говорил его взгляд. Илана же ловила себя на том, что внимание короля её изрядно утомляет. Она предпочла бы изучить запечатлённую на стенах историю своего рода без помощи Айслинда, тем более что его речи изобиловали не столько информацией, сколько восторгами по поводу славного прошлого Айсхарана.

Илана могла часами бродить по дворцу, рассматривая магические ледяные фрески, которыми уже научилась управлять. Здесь, в Айсхаране, её магическая сила росла не по дням, а по часам. Она чувствовала лёд как никогда. Теперь он был для неё поистине живой материей, контакт с которой доставлял ей наслаждение и придавал уверенности в себе. Глядя на ледяную стену, Илана чувствовала, чистый это лёд или в нём скрыты изображения, а прижав к зеркальной поверхности ладонь, уже могла почти безошибочно определить, сколько картин хранится в толще этого магического зеркала. Она открывала слой за слоем, погружаясь в историю этого мира. В те времена, когда похожие на неё беловолосые существа были почти так же многочисленны, как и люди. Они танцевали, музицировали, охотились, играли со своими детьми, глядя на которых Илана невольно вспоминала все перенесённые ею в детстве обиды и унижения. Иланы не рождались красавцами. Их дети лет до пяти были забавными лысыми созданиями с непропорционально большими головами. Впрочем, уродливыми они Илане не казались. Они вызывали у неё такое же умиление, как и неоперившиеся птенцы. Гадкие утята… Когда-то она была гадким утёнком. Здесь бы её за это не дразнили. Она бы росла, окружённая вниманием и любовью, постепенно хорошея и набираясь сил. Глупо смеяться над неуклюжим птенцом, которому суждено превратиться в прекрасного лебедя. Люди смеялись над ней, потому что не знали, какой она станет — красивой и сильной. А когда она стала такой, возненавидели её. Впрочем, слава Богу, не все.