Рокоссовский - Кардашов Владислав Иванович - Страница 21

Польский мемуарист ничего не пишет о потерях легионеров в этом сражении, а они были огромны. На месте боя осталось до 4 тысяч человек. Стоял лютый мороз, раненые, которые не моглии идти сами, немедленно замерзали. Потеряв 2 бронепоезда и более 20 орудий, легионеры бежали и с этого момента уже ве ввязывались в столкновения с частями Красной Армии.

30-я дивизия, которой командовал теперь А. Я. Лапин, пополнив в Томске и Тайге свои ряды добровольцами, продолжала преследование противника, не давая ему передышки. Одновременно сибирские партизаны висели над тылом колчаковских войск. На пути отступления белогвардейцы по-прежнему оставляли тысячи больных и обмороженных солдат. Эпидемия тифа продолжала косить как колчаковцев, так и красноармейцев. Но ряды Красной Армии быстро пополнялись вливавшимися в части сибирскими добровольцами.

Паровозов и вагонов у 30-й дивизии было теперь более чем достаточно, и перегон за перегоном бойцы Делали в эшелонах. В том случае, если путь был разрушен, садились в сани и, понукая трофейных лошадей, мчались до уцелевшей станции. Где с боем, где мирно добывали новый подвижной состав и опять рвались дальше. Таким образом, более чем 300-верстное расстояние от станции Тайга до Ачинска части 30-й дивизии сделали за 6 дней и здесь вновь настигли основные силы колчаковцев.

Нужно сказать, однако, что многочисленные попытки 30-й дивизии прорваться через кордон арьергардов белых были неудачны; для прикрытия своих отступающих войск колчаковское командование назначало наиболее крепкие и боеспособные части. Обойти отходящие группы колчаковцев и проникнуть в промежутки между колоннами не позволял глубокий снег. Движение даже самых мелких отрядов возможно было только по немногочисленным дорогам в полосе шириной не более 50 километров вдоль железной дороги, сплошь прикрытым к тому же арьергардами белых.

Поэтому, когда бригада Грязнова, вместе с которой наступал дивизион Рокоссовского, в первый день нового, 1920 года ворвалась в Ачинск, это следовало считать большим успехом. В стане белых царила полная растерянность — у Ачинска они предполагали отдохнуть, собраться с силами, думая, что оторвались от преследователей. К вечеру ожесточенное сопротивление врага было сломлено, и бригада продолжала преследование белых, отходивших основной своей массой южнее Сибирской железной дороги.

У командования 30-й дивизии возникла было мысль: не собирается ли противник уходить на юг, к Минусинску, Однако выяснилось, что колчаковцы по-прежнему стремятся на восток, вдоль железнодорожной магистрали. Это давало возможность частям 30-й дивизии, охватив противника с запада, севера и востока, отбросить его к югу, в тайгу, а зимняя сибирская тайга для белогвардейцев — противник не менее суровый, чем Красная Армия.

Основные силы 30-й дивизии были брошены в район станции Чернореченской и развернуты фронтом на юг. Снабженная артиллерией сводная группа, включавшая и дивизион Рокоссовского, двинулась дальше, к расположенной верстах в сорока станции Большой Кемчуг. Задача была очень сложной, но кавалеристы с ней справились и после упорного боя захватили Большой Кемчуг, завершив тем самым окружение колчаковцев.

Два дня части 30-й дивизии сдерживали попытки врага вырваться из кольца на север от Сибирской железной дороги и уйти. Особенно большое напряжение выпало на долю кавалерийской группы у Большого Кемчуга. На протяжении всего дня продолжался с переменным успехом бой в районе этого большого села, расположенного в холмистой местности. Колчаковцы дрались с отчаянием обреченных. Поддерживаемые артиллерийским огнем, бросались они в атаку на позиции красных. Спешенные кавалеристы пулеметным огнем косили их, колчаковские пехотинцы шли снова и снова. Не раз и не два водил своих бойцов в контратаку в этот день Константин Рокоссовский, отбрасывая врагов назад. Накал боя не снижался. Бойцы 30-й дивизии также недосчитывались многих товарищей, и приблизительно в 7 часов вечера колонна белых войск, около 10 тысяч человек под командованием генерала Каппеля, сумела вырваться из окружения. Это было все, что спаслось из состава 2-й и 3-й армий Колчака.

К вечеру после прорыва группы Каппеля напряжение боя спало. Противник прекратил атаки на всех участках и оттягивался в тайгу, к югу от железной дороги.

Наступила морозная ночь, разыгралась вьюга. В штабе 30-й дивизии командование уточняло расположение и состояние своих частей, разрабатывало планы дальнейшего ведения операции.

Вдруг вошел комендант штаба и обратился к А. Я. Лапину:

— Товарищ начдив, прибыли белые генералы, просят принять!

Принимать белых генералов — дело не совсем обычное для красных командиров, они больше привыкли их бить, но принять пришлось. Вошли два запорошенных снегом пожилых человека в генеральской форме.

— Честь имею явиться — начальник штаба 2-й армии. Прошу назначить, условия сдачи частей армии...

Быстрые, по-военному деловые вопросы, такие же ответы: где, сколько сдается, в, каком состоянии, могут ли самостоятельно довольствоваться...

Два дня колчаковские генералы передавали десятки тысяч людей, сотни орудий, огромное количестве военного имущества. А в это время командующий красноярской группой колчаковских войск генерал Зеневич уже вел переговоры о сдаче этого города и гарнизона красным войскам. 4 января вечером у него произошел следующий разговор по телеграфу с начальником штаба 30-й дивизии Богомягковым:

Так Красноярск, крупнейший сибирский город со стотысячным населением и многочисленным гарнизоном, был взят красными войсками по телеграфу. В ночь на 7 января 1920 года 5-я армия, радостно приветствуемая населением города, вступила в Красноярск. Всего в районе Красноярска в плен сдалось около 60 тысяч солдат колчаковской армии. К востоку от Красноярска, у станций Камарчага, Балай, Клюквенная, 264-й головной полк дивизии настиг интервентов. Воспользовавшись ночной темнотой, красноармейцы, отрезали путь на восток эшелонам врага. Дивизия польских легионеров и несколько чехословацких частей сложили оружие перед бойцами одного лишь красдоармейского полка.

Армия Колчака перестала существовать. Но и части 30-й дивизии тоже понесли серьезные потери и после красноярской операции вынуждены были отдыхать, пополняя и перестраивая свои ряды.

Реорганизации подверглась и кавалерия 30-й дивизии, сильно пострадавшая во время боя под Большим Кемчугом. В Красноярске вместо отдельных кавалерийских дивизионов был сформирован кавалерийский полк, командиром его 23 января 1920 года был назначен Константин Рокоссовский.

Формирование нового полка было делом непростым. Для пополнения рядов кавалеристов Рокоссовскому предстояло принять несколько сот новых красноармейцев, в большинстве своем бивших сибирских партизан. Храбрые и выносливые бойцы, они не привыкли еще к армейской дисциплине и не обладали всеми навыками, необходимыми кавалеристам. Имелись среди вновь поступивших и бывшие колчаковские солдаты, которые требовали пристального внимания командира полка. Наконец, лошади, как правило, были истощенными и нуждались в уходе и лечении. Естественно, что у нового командира полка, не имевшего к тому же опыта руководства крупной кавалерийской частью, было полно хлопот.

Добиться в кратчайшие сроки боеспособности полка Константину Рокоссовскому помогал Николай Сергеевич Шаблинский, назначенный помощником командира 30-го кавалерийского полка по строевой части. Военная судьба Шаблинского была схожа с судьбой Рокоссовского. Белорус по национальности, он начал военную службу еще в 1912 году в 8-м гусарском Елизаветградском полку и в старой армии дослужился до подпрапорщика. В Красную Армию Шаблинский вступил добровольцем в конце 1917 года и в 1-м Уральском кавалерийском полку воевал вместе с Рокоссовским с сентября 1918 года. Коммунист с 1918 тода, Шаблинский, обладавший твердым характером, энергией, пользовавшийся большим авторитетом у красноармейцев, был верным и надежным помощником Константина Рокоссовского во время совместной службы в 30-м кавалерийском полку.