Тень Эндера - Кард Орсон Скотт - Страница 66

Скоро и другие командующие начнут адаптироваться к новым условиям, учитывая тактику Виггина. И очень быстро армия Драконов встретится с армиями, состоящими из пяти взводов, а не из четырех, которые будут использовать партизанские приемы и повиноваться командирам, пользующимся гораздо большей свободой действий. Идиотов-то в Боевую школу не берут! Единственная причина, по которой тактика Виггина сработала во второй раз, это То, что со времени первого боя прошел всего один день и никто не ожидал, что они так быстро встретятся с Драконами. Теперь же всем уже известно, какие тактические изменения должны быть внесены, и причем немедленно. Боб решил, что фронтального боя он уже никогда не увидит.

И что тогда? Опустошил ли Виггин свою обойму или еще держит в рукаве несколько козырей? Беда в том, что все новинки быстро устаревают и перестают обеспечивать победу. Враг очень скоро усваивает их и даже улучшает. Настоящее испытание начнется тогда, когда Виггин встретится с армиями, пользующимися сходной тактикой.

На третий день состоялась третья битва. На четвертый — еще одна. Победа, Победа! Но с каждым разом число убитых и раненых с обеих сторон выравнивалось все сильнее. Сам Боб набирался солдатского опыта, приобретал уверенность, а потому все более и более огорчался оттого, что, если исключить меткую стрельбу, его участие в боях ограничивалось редкими советами Бешеному Тому или упоминаниями ему же о том, что увидел или подумал Боб.

Обо всем этом Боб написал Даймеку, объясняя, что его слишком мало используют и что, возможно, у более слабого командующего он научился бы большему и скорее получил бы свой взвод.

Ответ был краток: «А кто тебя возьмет? Учись у Эндера».

Жестоко, но справедливо. Без сомнения, его и Виггин-то не хочет. Ему запрещен обмен солдатами, а может, он и пытался «продать» Боба, да никто его брать не захотел.

Это случилось в свободное вечернее время после четвертого сражения. Большинство солдат занялись своими домашними заданиями — сражения привели к тому, что все их сильно подзапустили, ибо понятное дело — хочешь удержаться наверху, тренируйся много и усердно. Боб, однако, с домашними заданиями расправился, как всегда, быстро, а когда Николай сказал, что не нужна ему эта дурацкая помощь, чтоб справиться с таким заданием, Боб решил, что не худо было бы прошвырнуться.

Проходя мимо комнаты Виггина — крошечное помещение вроде тех, что занимали преподаватели, где помещалась только койка, стул да крошечный столик, — Боб хотел было постучать в дверь, чтобы войти, сесть на стул и выяснить с Виггином все — раз и навсегда. Здравый смысл, однако, победил обиду и тщеславие. Боб пошел дальше — к игровым автоматам.

Народу тут сейчас было куда меньше, чем раньше, и Боб понял, что все заняты дополнительными тренировками, где командиры пытаются освоить то, что они считали тактикой Виггина, перед тем как они встретятся с ним в настоящем бою.

Несколько слушателей продолжали возиться с автоматами, заставляя двигаться фигурки на плоских экранах и голографических дисплеях.

Боб выбрал себе плоский экран, где героем был мышонок. Никому эта игра не была нужна, и Боб не спеша провел его через лабиринт, который вскоре уступил место переходам И лестницам старинного дома, где всюду стояли мышеловки.

Это было просто. Кошки гонялись за мышонком, но фиг они получили. Потом мышонок вскарабкался на стол и оказался перед великаном.

Перед великаном, который тут же предложил ему выпить.

Та самая фэнтези! Психологическая игра, в которую все время играют слушатели на своих компьютерах! Учителя все же ухитрились заставить Боба играть в нее, хотя он и сомневается, что им удалось узнать о нем что-нибудь важное за несколько минут игры. Фиг им!

До этой вот точки он дошел, а дальше идти его никто не заставит. Вот только лицо великана почему-то стало меняться.

Теперь это было лицо Ахилла!

Боб был в шоке. Его сковал ледяной ужас. Откуда они узнали? Зачем им это понадобилось? Поставить его лицом к лицу с Ахиллом, какая подлость! Выблядки проклятые!

Он повернулся и пошел прочь.

Однако минуту спустя он вернулся. На экране уже не было великана. Только шустрый мышонок бегал по лабиринту взад, и вперед, пытаясь отыскать выход.

Нет! Не стану я играть! Ахилл далеко отсюда, никакого вреда он мне нанести не может. И Недотепе тоже — во всяком случае, сейчас. Я не должен думать о нем и уж наверняка не стану пить ничего, что он мне предложит!

Он снова развернулся и ушел.

Вскоре он оказался вблизи столовой. Ее только недавно закрыли, но Бобу делать было все равно нечего, так что он уселся прямо на пол холла, уперся подбородком в поднятые колени и стал думать о Роттердаме, о том, как сидел на мусорном ящике и следил за Недотепой, которая возилась со своими ребятишками. Она была очень порядочная — он таких вожаков больше никогда не встречал. Как она выслушивала своих малышей, как честно выдавала им порции, как помогала им выжить, даже если для этого ей приходилось уменьшать собственную порцию. Он подумал о том, почему выбрал именно ее — потому что в ней светилось милосердие, то самое милосердие и жалость, которые принудили ее выслушать Боба — такого крошечного.

Это милосердие и убило ее.

Я убил ее, потому что выбрал.

Ах, если б Бог действительно существовал! Он наверняка отправил бы этого Ахилла в ад. Навсегда.

Кто— то ударил его носком сапога по ноге.

— Уходи, — сказал Боб. — Я же тебе не мешаю.

Тот, кто это сделал, повторил удар, только сильнее. Нога Боба уехала в сторону, и ему пришлось опереться на ладони, чтобы не упасть. Он поднял глаза.

Над ним высился Бонзо Мадрид.

— Я так понял, что ты и есть тот паршивый осиновый лист, что пристал к волосатой жопе армии Драконов?

С Бонзо были еще трое парней. Здоровенные. И у всех хулиганские рожи.

— Привет, Бонзо.

— Поговорить надо, дюймовчик-дерьмовчик.

— Это что — шпионаж? — спросил Боб. — С солдатами других армий разговоры запрещены.

— Мне не нужны шпионы, чтобы знать, как вдребезги разбить Драконов.

— Именно поэтому ты и отыскиваешь самых маленьких солдат из этой армии, а найдя их, лупишь, пока они не начнут реветь?

На лице Бонзо выступили багровые пятна гнева. Впрочем, выражение злобы у него уже давно стало хроническим.

— Напрашиваешься, чтоб тебя накормили содержимым твоей же собственной прямой кишки, дерьмовчик?

Боб вообще ненавидел хулиганов. А поскольку в эту минуту он все еще переживал свою вину за смерть Недотепы, то ему было наплевать, если именно Бонзо Мадрид станет палачом и приведет в исполнение приговор, которого заслуживал Боб.

Пришло время высказаться открыто.

— Ты в три раза превосходишь меня по весу, — сказал Боб. — Это если исключить вес содержимого наших голов.

Ты второсортная дрянь, которая каким-то образом получила армию и не знает, что ему с ней делать. Виггин сотрет тебя в порошок и без всякого напряга. Поэтому то, что ты сделаешь со мной, не имеет значения. Я самый маленький и самый слабый солдат во всей школе. Поэтому-то ты меня и выбрал, чтоб пинать ногами.

— Ага, самый мелкий и самый пакостный, — сказал кто-то из парней. Но Бонзо ничего не ответил. Слова Боба жгли больно. Однако у Бонзо была своя гордость, и он знал, что если изобьет Боба, то только унизит себя, а удовольствия не получит.

— Эндеру Виггину никогда меня не разбить с этой кучкой малышни и армейских отбросов, которую он зовет армией. Ему удалось запугать нескольких мокрых куриц вроде Карна и… Петры… — Он с трудом выплюнул это имя. — Но когда моя армия находит на дороге кучу говна, она из нее делает лепешку.

Боб одарил Бонзо самым презрительным взглядом, который нашелся в его арсенале.

— Ты так ни черта и не понял, Бонзо. Учителя сделали ставку на Виггина. Он самый лучший из нас. Самый лучший на все времена. И они ему дали вовсе не худшую армию. Они дали ему лучшую. Эти ветераны, которых ты назвал отбросами, — они такие прекрасные солдаты, что тупые командующие не находили с ними общего языка и спешили отделаться.