Тень Эндера - Кард Орсон Скотт - Страница 22

Он снова улыбнулся своей безжалостной улыбкой.

— Тем более что когда в последний раз один мальчик попробовал обидеть другого, для него это кончилось полетом в невесомости со сломанной рукой. Таков закон стратегии. Пока вы не уверены, что наверняка сильнее противника, маневрируйте и в драку не лезьте. Считайте все сказанное вашим первым уроком в Боевой школе.

Первым уроком? Неудивительно, что этому парню поручили заботу о новичках во время полета на шаттле вместо преподавания в школе. Если следовать его советам, то можно оказаться бессильным перед лицом энергичного напористого противника. Иногда приходится лезть в драку, даже если ты слаб. Не всегда можно ждать, чтобы противник убедился, что ты круче, чем он. Ты делаешь себя крутым всеми способами, которыми располагаешь. Ты обманываешь, ты лжешь, ты делаешь все, что от тебя зависит, чтобы убедить других, что ты уже на вершине.

Этот парень, возможно, действительно крутой, поскольку он единственный взрослый на шаттле, полном ребятни, но если бы он был мальчиком на улицах Роттердама, он бы уже через месяц «доманеврировался бы» до голодной смерти. При условии, что его не убили бы раньше — только за то, что он разговаривает так, будто считает, что от его мочи веет духами.

Офицер повернулся, чтобы уйти.

Боб крикнул:

— А как вас зовут?

Офицер развернулся и посмотрел на Боба замораживающим взглядом.

— Уже составил черновик приказа, чтоб мне раздавили яйца в лепешку, Боб?

Боб ничего не ответил. Он просто продолжал смотреть в глаза офицеру.

— Я капитан Даймек. Хочешь узнать еще что-нибудь?

Что ж, можно спросить и сейчас…

— Вы преподаете в Боевой школе?

— Да, — ответил тот. — Опустился до того, что сопровождаю груз шаттла, состоящий из мальчишек и девчонок, но у нас это единственный способ заработать себе отпуск на Земле.

Мое присутствие на этом шаттле означает, что мои каникулы кончились — как и твои.

Металлические заслонки закрыли окна. Ощущение было такое, что они падают…, быстро…, очень быстро, пока с ревом, казалось, разрушающим скелет, не заработали ракетные дюзы и шаттл снова стал подниматься…, быстрее…, быстрее, пока Бобу не показалось, что его сейчас продавит сквозь спинку кресла. И так будет продолжаться вечно. Вечно и без изменений.

А затем пришла тишина.

Тишина, сопровождающаяся волной паники. Они снова падали, но только было неизвестно — куда? Тошнота и страх.

Боб закрыл глаза. Не помогло. Он открыл их снова и попытался сориентироваться. Ни одно направление возможного движения не обеспечивало устойчивости. Жизнь на улице научила Боба не поддаваться тошноте. Ведь большая часть еды, попадавшей ему в рот, была тухлая, но он не мог себе позволить потерять ее из-за приступа рвоты. Поэтому Боб прибег к своей антирвотной практике: глубокие вдохи, отвлечение мыслей путем замысловатых движений больших пальцев ног. Спустя короткое время Боб уже привык к невесомости. С тех пор как он отказался считать какое-либо из направлений направлением «вниз», все пошло превосходно.

У других ребят такого опыта не было, а может, они хуже переносили внезапную потерю равновесия. Теперь причина запрещения принимать пищу менее чем за двадцать четыре часа до полета стала ясна. То тут, то там раздавались звуки рвоты, но так как желудки были пусты, то ни грязи, ни дурного запаха не появилось.

Вернулся Даймек, но на этот раз он стоял на потолке. Очень мило, подумал Боб. Началась новая лекция, на этот раз на тему о том, как отказаться от земных представлений о гравитации и направлениях. Неужели все эти малыши так глупы, что все это им надо разжевывать?

Боб во время лекции занимался тем, что изучал, какая сила нужна для того, чтобы можно было двигаться в своих слабо затянутых ремнях. Остальные ребята были довольно крупны и ремни охватывали их плотно, так что о движении и речи быть не могло. У Боба же оставалось место для известного маневрирования. Он, естественно, попытался использовать это обстоятельство на всю катушку. Ко времени прибытия в Боевую школу Боб приобрел кое-какие навыки движения в невесомости. Он понял, что в космосе его выживание будет зависеть во многом от знания того, сколько силы надо приложить, чтобы привести тело в движение, и сколько — чтобы это движение приостановить. Теоретические представления тут менее важны, нежели инстинктивные движения тела. Анализировать все это было интересно, но хорошие рефлексы явно могли спасти жизнь.

6. ТЕНЬ ЭНДЕРА

— Обычно ваши доклады о прибытии группы новичков очень кратки. Несколько шалунов, которых надо взять на заметку, чаще всего вообще никаких проблем.

— Вы вправе не обращать внимания ни на один пункт моего доклада, сэр.

— Сэр? Господи, да мы, кажется, сегодня превратились в настоящего поклонника казарменной дисциплины?

— Так какая же часть моего доклада показалась вам раздутой?

— Мне показалось, что это не доклад, а любовная песнь.

— Я надеюсь, что не покажусь подлизой, применяя на каждом прибывающем шаттле с новичками ту же технику, которую вы использовали в случае с Эндером Виггином…

— А вы ее применяете в самом деле постоянно?

— Как вы сами могли заметить, сэр, она дает интересные результаты, позволяя провести быструю сортировку.

— Разбивку на категории, которые в ином случае могли бы и не появиться? Я принимаю комплимент, вытекающий из ваших действий. Но все равно, семь страниц, посвященных Бобу… Неужели вы так много узнали о нем из его реакции, которая, вообще-то говоря, сводилась к молчаливой уклончивости?

— Именно в этом и заключается суть. Это не уклончивость, сэр. Это…, я проводил эксперимент, а получилось так, что к микроскопу были приложены его большие глаза, а на предметном стеклышке находился я.

— Итак, он вывел вас из себя?

— Он кого угодно выведет из себя. Он хладнокровен, сэр, и одновременно…

— И одновременно горяч. Да, я прочел ваш доклад. Каждую, черт ее побери, блистательную страницу его.

— Да, сэр.

— Полагаю, вам известно, что у нас принято советовать преподавателям не иметь любимчиков среди учеников?

— Сэр?

— Однако в этом случае я в восторге, что вы проявили к Бобу такой повышенный интерес. Потому что, видите ли, я в нем нисколько не заинтересован. У меня уже есть малый, который, как я полагаю, является нашим наилучшим шансом.

Но на меня оказывается сильное давление в связи с этими под-, дельными баллами Боба. От меня требуют, чтобы я уделил ему особое внимание. Отлично, он его получит. И оказывать его будете вы лично.

— Но, сэр…

— Может быть, вы не в состоянии отличить приказ от просьбы?

— Меня смущает… Мне кажется, он уже составил обо мне собственное мнение…, весьма нелестное для меня.

— Тем лучше. Значит, он вас недооценил. Конечно, если вы сами не считаете, что его оценка вашей личности верна.

— В сравнении с ним мы все можем показаться туповатыми.

— Вы должны за ним наблюдать — вот ваша главная задача.

Постарайтесь не обожествлять его.

В тот самый первый день пребывания Боба в Боевой школе в его голове была всего лишь одна мысль: как здесь выжить?

Никто ему здесь не поможет: об этом позаботился Даймек со своей маленькой шарадой — там, в шаттле. Его поставили в позицию, где он окружен…, кем? В лучшем случае — соперниками, в худшем — врагами. Значит, опять как на улице. Что ж, не так уж и плохо. На улице Боб сумел выжить. И наверняка продолжал бы жить, даже если бы сестра Карлотта не нашла его. Даже Пабло… Боб справился бы и без Пабло — сторожа, который нашел его в сортире «чистого места».

Итак, он стал наблюдать. Вслушиваться. Все, что знали остальные ребята, ему предстояло усвоить, но только лучше и прочнее. А главное, он должен узнать то, на что остальные ребятишки внимания не обращали. Как организована работа с группами, которая в Боевой школе считалась основой всей системы? Каковы взаимоотношения между преподавателями? Кто стоит у власти? Кто и кого боится? В каждой группе есть свой босс, свои подхалимы, свои мятежники, свои послушные овцы. В каждой группе должны быть главные связи и второстепенные, дружба и прислужничество. Ложь внутри лжи, которая, в свою очередь, родит новую ложь. Все это Бобу предстоит выяснить, причем как можно быстрее, чтобы найти ниши, в которых он сможет существовать.