Тень Гегемона - Кард Орсон Скотт - Страница 49

— Итак, — подытожил Боб. — Пока мы будем здесь сидеть и наблюдать за войной, из самого разворота событий многое будет становиться ясным. Если Китай вмешается и остановит индийцев раньше, чем Ахилл доберется до Таиланда, то чакри Наресуан — карьерист не глупый, а умный. Но если Китай не вмешается, то придется нам задуматься: почему Наресуан, не будучи дураком, действует как дурак?

— В чем ты его подозреваешь? — спросил Сурьявонг.

— А насчет Ахилла, — продолжал Боб, — как ни развернутся события, он все равно дурак.

— Дурак он, только если Петра дала ему лучший план, а он его отверг, — возразил Сурьявонг.

— Наоборот, он в любом случае выходит дураком. Влезать в эту войну, если есть хотя бы возможность, что Китай вмешается, — полный идиотизм.

— Тогда он, наверное, знает, что Китай не вмешается, и единственным дураком остается чакри.

— Посмотрим, как дело повернется, — сказал Боб.

— Ага, а я буду смотреть и скрежетать зубами.

— А ты смотри вместе со мной, — предложил Боб. — Оставим это глупое соревнование. Тебя волнует судьба Таиланда. Меня волнует, что делает Ахилл и как его остановить. Сейчас наши цели полностью совпадают. Давай поделимся друг с другом тем, что знаем.

— Ты ничего не знаешь.

— Ничего из того, что знаешь ты, — возразил Боб. — А ты ничего не знаешь, что знаю я.

— Да что ты можешь знать? — усмехнулся Сурьявонг. — Это же я тебя отрезал от сетей разведки.

— О договоре между Индией и Пакистаном я знаю.

— И мы тоже.

— Да, но ты мне этого не говорил, — напомнил Боб. — А я все равно узнал.

Сурьявонг кивнул.

— Ладно, если даже обмен пойдет в одном направлении, от меня к тебе, сведения давно устарели.

— Мне не интересно, что свежее, а что давнее, — сказал Боб. — Мне интересно, что будет дальше.

Они зашли в офицерскую столовую, поели, вернулись к Сурьявонгу, отпустили его сотрудников и стали следить по Ворлднету заходом войны. Бирманцы сопротивлялись храбро, но безнадежно.

— Польша в 1939 году, — заметил Боб.

— А мы в Таиланде, — ответил Сурьявонг, — перепуганы, как Англия с Францией.

— Зато Китай не вторгся в Бирму с севера, как Россия в Польшу с востока, — сказал Боб.

— Не слишком большое утешение.

Но Боба заинтересовало, почему китайцы не вмешиваются. Пекин не делал никаких заявлений для прессы. Никаких комментариев о войне, идущей у самого порога? Что Китай держит в рукаве?

— Может быть, Пакистан не единственная страна, с которой Индия подписала пакт о ненападении.

— А зачем? — удивился Сурьявонг. — Что Китай может получить?

— Вьетнам? — предположил Боб.

— От него им мало пользы, если учесть, что огромная армия Индии будет нацелена в его подбрюшье.

Вскоре они, чтобы отвлечься от новостей — и от факта, что они отстранены от всех дел, — перестали следить за новостями и погрузились в воспоминания о Боевой школе. По-настоящему плохих воспоминаний ни у кого из них не осталось, помнилось только веселое, смешные случаи, и они весь вечер просмеялись, до самой темноты.

Этот день напомнил Бобу дом — на Крите, с родителями, с Николаем. Он старался думать о них пореже, но сейчас его наполнила горькая и сладкая тоска. Один год у него был нормальной жизни, и вот он кончился. Разлетелся вдребезги, как тот взорванный дом, где они отдыхали. Как находившаяся под защитой правительства квартира, откуда его вытащили Графф и сестра Карлотта.

Вдруг Боба проняло страхом. Он что-то понял, хотя еще не мог сказать что. Мозг установил некоторые взаимосвязи, и Боб не понял как, но не сомневался, что прав.

— Из этого дома можно выйти так, чтобы нас не видели? — шепнул Боб так тихо, что едва сам услышал.

Сурьявонг, который как раз рассказывал смешную историю о том, как майор Андерсон любил ковырять в носу, когда думал, что никто не видит, посмотрел на Боба как на психа.

— Что, в прятки поиграть хочешь?

— Чтобы не заметили, — повторил Боб шепотом. Сурьявонг понял намек и шепнул в ответ:

— Не знаю. Я всегда выходил через дверь. Как все двери, она видна с обеих сторон.

— Канализационная труба? Ввод отопления?

— Это Бангкок, тут отопления не бывает.

— Любой выход наружу.

Сурьявонг снова заговорил нормальным голосом:

— Я посмотрю по чертежам. Но завтра, завтра. А то уже поздно, так и без ужина останемся.

Боб схватил его за плечо и заставил взглянуть себе в глаза.

— Сурьявонг, — шепнул он еще тише. — Я не шучу. Прямо сейчас из этого дома, и так, чтобы нас не видели.

До Сурьявонга дошло, что Боб действительно чего-то боится. Он снова перешел на шепот:

— А что случилось?

— Ты просто ответь. Сурьявонг закрыл глаза.

— Ливневая канализация, — шепнул он. — Старые канавы. Эти сборные дома поставили на старом плац-параде. Прямо под нами идет канава. Так что просвет есть, хотя его почти не видно.

— Где можно вылезти под дом изнутри? Сурьявонг закатил глаза:

— Дома собраны на честном слове.

В доказательство он приподнял край большой циновки, скатал ее и легко вытащил секцию пола.

Под ней была утоптанная земля, потемневшая от отсутствия солнца. Просвета между ней и полом не было.

— Где канава? — спросил Боб. Сурьявонг снова задумался.

— Кажется, проходит под холлом. Но там ковер.

Боб включил видео погромче и вышел через приемную Сурьявонга в холл. Вцепился в угол ковра и оторвал его. Полетел пух, и Боб стал тянуть дальше, пока его не остановил Сурьявонг:

— Кажется, это здесь.

Они вытащили другую секцию пола. В пожелтевшей земле было углубление.

— Пролезешь? — спросил Боб.

— Так ведь это у тебя голова большая и умная, — ответил Сурьявонг.

Боб бросился на землю. Она была мокрой — Бангкок есть Бангкок, и Боб тут же вымазался с головы до ног. Каждое сочленение пола представляло трудность, и пару раз пришлось подкапываться солдатским ножом, чтобы голова пролезла. Но Боб довольно быстро продвигался и всего через несколько минут вылез в темноту. Вставать он не стал и проследил, чтобы Сурьявонг, который не знал, в чем дело, тоже не поднял головы, когда вылез, а полз вслед за Бобом.

Так они и двигались до места, где канава уходила под другой сборный дом.

— Только не говори мне, что надо лезть под этот дом. Боб посмотрел на свет от луны и фонарей. Приходилось рассчитывать на некоторую небрежность противников. Если они используют инфракрасное наблюдение, то все равно бежать бессмысленно. Но если они смотрят только визуально, за дверями, то он с Суровым уже там, где медленное осторожное движение не заметят.

Боб начал вставать.

Сурьявонг поймал его за ногу. Боб оглянулся. Сурьявонг показал жестами, будто натирает себе щеки, лоб и уши.

Боб забыл. У него была кожа светлее, чем у Сурьявонга. Он будет заметнее.

Он натер грязью лицо, руки и уши. Сурьявонг кивнул.

Они выбрались не торопясь из канавы и медленно поползли вдоль дома, пока не завернули за угол. Здесь были кусты, дающие какое-то прикрытие. Секунду мальчики постояли в темноте, потом пошли небрежно прочь от дома, будто только что вышли из дверей. Боб надеялся, что их не заметят те, кто наблюдает за домом Сурьявонга, но даже если заметят, они вряд ли привлекут внимание — разве что слишком маленьким ростом.

Только четверть мили спустя Сурьявонг заговорил:

— Ты не скажешь мне все-таки, как называется эта игра?

— Выживание, — ответил Боб.

— Никогда не знал, что параноидная шизофрения поражает так молниеносно.

— Они пытались дважды, — сказал Боб. — И оба раза не задумались убить вместе со мной всю мою семью.

— Но мы же просто разговаривали, — удивился Сурьявонг. — Что ты увидел?

— Ничего.

— Услышал?

— Тоже ничего. Это было чувство.

— Только не говори мне, что ты экстрасенс.

— Не буду. Но что-то в событиях последних часов замкнулось у меня в подсознании. Я к своим страхам прислушиваюсь. И действую.

— И помогает?