Театр Теней - Кард Орсон Скотт - Страница 47

– Мы можем определить группу крови каждого солдата противника, – сказал тогда Алаи с улыбкой.

Наверное, преувеличение, но Боб все же подумал: неужто, скажем, спектральным анализом пота?

Невозможно. Алаи не хвастался, а шутил.

Сейчас Боб доверял их информации не меньше их самих – потому что из осторожности кое-что проверил через Питера и некоторые свои связи. Объединяя то, что сообщали Влад из России и Бешеный Том из Англии, плюс американские источники Питера, Боб ясно видел, что мусульмане – Лига Полумесяца – обладают информацией не меньшей. Если не большей.

План был прост. Массовые передвижения войск вдоль границы Индии с Пакистаном, с выдвижением индийских войск вперед. Это должно вызвать мощный ответ китайцев, и их силы тоже концентрировались на границе.

Тем временем тюркские силы уже находились на самой западной границе Китая или за ней, последние несколько месяцев передвигаясь под видом кочевников. На бумаге западный регион Китая казался идеальной местностью для танков и грузовиков, но в действительности снабжение топливом было постоянным кошмаром. Поэтому первой волной тюркских войск пойдет кавалерия, и механизированным транспортом она сменится только при появлении возможности захватывать и использовать китайскую технику.

И это, как понимал Боб, был самый опасный аспект плана. Тюркские армии, объединяющие силы от Геллеспонта до Аральского моря и подножия Гималаев, были оснащены как рейдеры, а им предстояло выполнять работу армии прорыва. У них были некоторые преимущества, которые могли бы компенсировать недостаток бронетехники и поддержки с воздуха. Отсутствие коммуникаций снабжения означало отсутствие целей для китайской авиации. Туземцы китайской западной провинции Синьцзян тоже были тюрками, и они, как и тибетцы, никогда не прекращали попыток вырваться из-под ига Китая.

Помимо всего прочего, у тюрков будут преимущество внезапности и численное превосходство в решающие первые дни. Китайские гарнизоны накапливались у границ с Россией. Пока эти войска удастся перебросить, тюрки будут жить вольготно, нанося удары где хотят, захватывая полицейские участки и станции снабжения, – а если повезет, то и все аэродромы Синьцзяна.

Когда китайские войска сдвинутся с российских границ и пойдут в глубь страны разбираться с тюрками, с запада в Китай ударят полностью механизированные турецкие войска. Тут уж появятся уязвимые линии снабжения, но теперь у Китая, лишенного передовых аэродромов базирования, которые достанутся турецким истребителям, отчетливого превосходства в воздухе не будет.

Захватить плохо защищенные воздушные базы с помощью кавалерии – именно такого рода наитий Боб ожидал от Алаи. Оставалось только надеяться, что Хань Цзы не учтет той полноты авторитета, который будет иметь Алаи в неизбежно предстоящей операции исламского мира, – сумасшедшими были бы китайцы, если бы не приготовились обороняться от вторжения мусульман.

Существовала надежда, что в некоторый момент тюрки будут действовать столь удачно, что китайцам придется перебрасывать войска из Индии на север, в Синьцзян. Здесь местность благоприятствовала плану Алаи, потому что, хотя часть китайских войск может быть переброшена по воздуху через тибетские Гималаи, дороги Тибета будут разрушены тюркскими силами, и китайцам придется идти от Индии на восток, вокруг Гималаев, и прийти в Западный Китай с востока, а не с юга.

На это уйдут дни, и когда мусульмане решат, что максимальное число китайских войск находится в пути, где не могут ни с кем драться, вот тогда и начнется массированное вторжение через пакистано-индийскую границу.

Очень много зависело от того, во что китайцы поверят. Прежде всего они должны поверить, что главный удар будет нанесен из Пакистана, чтобы главные силы Китая остались сторожить эту границу. Далее, в критический момент на какой-то день тюркской операции китайцев следует убедить, что именно на тюркском фронте задуман основной прорыв. И убедить настолько, чтобы они оттянули войска из Индии, ослабив себя там.

А как иначе трехмиллионной неопытной армии победить армию из десяти миллионов ветеранов?

Далее были изложены аварийные планы на несколько дней, следующих за входом мусульманских войск в Пакистан, но Боб знал, как знал и Алаи, что никак нельзя предсказать, что произойдет, когда мусульманские войска начнут переход индийской границы. Были планы на случай полного провала вторжения, когда Пакистану придется защищать опорные позиции в самом Пакистане. Были планы, учитывающие возможность полного разгрома китайских войск, – маловероятную. Но в наиболее вероятном сценарии – трудной борьбе по всему фронту длиной в тысячу миль – планы придется составлять на ходу и пытаться использовать любой поворот событий.

– Итак, – сказал Алаи, – вот план. Кто хочет высказаться?

Все по очереди выразили согласие – не потому, что поддакивали начальству, но потому, что Алаи уже внимательно выслушал все возражения до того и изменил планы с учетом тех проблем, которые считал серьезными.

Из мусульман только один сегодня возразил, и это был человек невоенный – Ланковский, чью роль Боб оценивал как нечто среднее между министром без портфеля и капелланом.

– Я считаю позором, – сказал он, – что наши планы так сильно зависят от того, что решит делать Россия.

Боб понял, о чем он говорит. Россия в данной ситуации была абсолютно непредсказуемой. С одной стороны, у Варшавского пакта был с Китаем договор о ненападении на всей длинной северной границе Китая с Россией – иначе бы у Китая вообще не были бы развязаны руки для завоевания Индии. С другой стороны, русские и китайцы соперничали в этом регионе не одну сотню лет, и каждый считал, что другой захватил его исконные территории.

И личностные вопросы тоже имели непредсказуемые ответы. Сколько верных служителей Ахилла еще находились в России на влиятельных постах? В то же время многие из русских имели на него зуб за то, как он использовал их до бегства в Индию и Китай.

Но все же Ахилл организовал секретный договор между Россией и Китаем, так что вряд ли его там только ненавидели.

Да, но чего стоит этот договор? Каждый русский школьник знал, что самым глупым царем в России был Сталин, потому что заключил с гитлеровской Германией договор и рассчитывал, что он будет выполнен. Наверняка русские не верят, что Китай вечно будет с ними в мире.

Так что оставался шанс, что Россия, видя плохое положение Китая, присоединится к дележу трофеев. Таким образом русские получили бы территорию и предупредили бы неизбежное вероломство Китая.

Хорошо было бы, если бы русские ударили серьезной силой, но не добились бешеного успеха. Были бы отвлечены китайские войска от битвы с мусульманами. Но очень плохо будет, если Россия будет действовать слишком хорошо или слишком плохо. Слишком хорошо – и русские пройдут Монголию и захватят Пекин, тогда мусульманская победа станет русской победой. Алаи не желал для России господствующей роли на мирных переговорах.

А если Россия вступит в войну и будет быстро разбита, китайским войскам не придется охранять русско-китайскую границу. Имея свободу рук, они бросят гарнизонные войска против турок или ударят через российскую территорию по Казахстану, угрожая перерезать тюркские коммуникации.

Вот почему Алаи выражал надежду, что русские будут захвачены врасплох, чтобы что-то предпринять.

– Тут уж ничего не поделаешь, – сказал Алаи. – Можем сделать то, что можем. А что будет делать Россия – в руках Божиих.

– Можно мне? – попросил слова Боб.

Алаи кивнул. На прошлых совещаниях Боб ничего не говорил, предпочитал разговоры с Алаи наедине, когда не страшно было ошибиться в том, как следует обращаться к Халифу.

– Когда вы вступите в битву, – сказал Боб, – я думаю, что смогу использовать свои контакты, а Гегемона убедить использовать свои, чтобы побудить Россию идти именно тем курсом, который вы считаете наиболее желательным.

Несколько человек шевельнулись.

– Я просил бы тебя успокоить моих встревоженных друзей, – сказал Алаи, – и сообщить им, что ты не обсуждал наши планы с Гегемоном или с кем бы то ни было другим.