Подмастерье Элвин - Кард Орсон Скотт - Страница 18

Он даже вскрикнул от удивления — и от скорби, когда в его голову закралось непрошенное объяснение. Неужели здесь похоронена та девочка-светлячок? Ее мать сказала, что она убежала из дому, но беглецы очень часто возвращаются в отчий дом уже мертвыми. Иначе с чего бы матери так горевать? Родная дочь хозяев гостиницы похоронена без могильного камня — о, это говорит об ужасных, страшных вещах. Неужели, сбежав, она покрыла себя таким позором, что родители даже камень ей поставить не удосужились? Ведь над могилой всякого доброго человека стоит надгробие…

— Что с тобой, мальчуган?

Элвин поднялся, повернулся и оказался лицом к лицу с говорящим. Коренастый мужчина был невысокого роста, и его мрачный вид не располагал к беседам.

— Что ты делаешь на этом кладбище, парень?

— Сэр, мой брат похоронен здесь, — объяснил Элвин.

На мгновение человек задумался, и лицо его просветлело.

— Так ты один из того семейства. Но, насколько я помню, тогда их сыновья были одного возраста с тобой…

— Я тот самый малыш, который появился на свет в этом городке.

Услышав эту новость, мужчина распростер руки и заключил Элвина в объятия.

— Тебя, по-моему, назвали Элвином, — воскликнул он, — в честь отца. Здесь мы его кличем Элвин Мостовик, он нечто вроде местной легенды. Дай, дай я на тебя полюбуюсь. Седьмой сын седьмого сына вернулся, чтобы навестить место своего рождения и могилу брата. И думать нечего, ты остановишься в моей гостинице. Я Гораций Гестер, как ты можешь догадаться, и очень рад встретиться с тобой, хотя ты какой-то большой для своего возраста… сколько тебе, десять, одиннадцать?

— Почти двенадцать. Говорят, что я очень высокий.

— Надеюсь, тебе понравилась плита, которую мы поставили для твоего брата? Его здесь очень почитают, хотя встретились мы с ним только после его смерти и никогда не знали при жизни.

— Да, хороший камень, — кивнул Элвин и, не в силах совладать с собой, хотя разумнее было бы держать язык за зубами, задал вопрос, который нестерпимо жег его изнутри: — Но я теряюсь в догадках, сэр, почему на могиле девочки, которая была похоронена здесь вчера, не стоит ни камня, ни таблички с ее именем?

Лицо Горация Гестера сделалось бледно-пепельного цвета.

— Ну конечно, ты не мог ее не увидеть, — прошептал он. — Перевертыш или нечто вроде. Седьмой сын. Господи, спаси и сохрани.

— Она сотворила нечто очень позорное, сэр, раз ей даже таблички не поставили? — спросил Элвин.

— Нет, ничего позорного она не совершила, — ответил Гораций. — Бог свидетель, мальчуган, у девчушки была благородная душа, и умерла она праведной смертью. На ее могиле нет камня, чтобы наш дом и дальше мог служить приютом таким, как она. Пообещай, что никогда и никому не расскажешь о том, что здесь нашел. Иначе ты причинишь боль десяткам, сотням потерянных душ, следующих по дороге, ведущей от рабства к свободе. Поверь мне, положись на меня и раздели эту тайну со мной. Надо же, как сложилось, в один и тот же день дочь от меня убежала и эта тайна наружу выплыла. Поскольку я не могу утаить ее от тебя, Элвин, пообещай крепко хранить наш секрет. Хорошо?

— Если я сочту благородным делом хранить его, сэр, — пожал плечами Элвин. — Но что ж это за великий секрет такой, если вы собственную дочь похоронили без могильного камня?

Глаза Горация расширились, после чего хозяин гостиницы расхохотался так, что чуть всех птиц в окрестных лесах не перепугал. Вдоволь нахохотавшись, он хлопнул Элвина по плечу.

— Здесь лежит не моя дочь, паренек, с чего это ты взял, что я ее похоронил? Это чернокожая девочка, рабыня-беглянка, умершая прошлой ночью на пути на север.

Тут и сам Элвин понял, что трупик слишком мал, это никак не могла быть шестнадцатилетняя девушка. В могиле лежала маленькая девочка.

— А тот малыш у вас в кухне, это ее брат?

— Сын, — поправил Гораций.

— Но она ж совсем младенец, — изумился Элвин.

— Это не остановило белого господина, который обрюхатил ее. Не знаю, мальчуган, как ты относишься к рабству, да и размышлял ли ты вообще на эту тему, но сейчас прошу тебя задуматься. Поразмысли над тем, как рабство позволяет белому человеку лишить чести юную девушку и по-прежнему посещать по воскресеньям церковь, пока девочка стонет от невыносимого стыда, вынашивая сына-ублюдка.

— Так вы мансипационист![9] — догадался Элвин.

— Наверное, — согласился владелец гостиницы. — Как и остальные праведные христиане, которые все в своих сердцах мансипационисты.

— Наверное, вы правы, — кивнул Элвин.

— Надеюсь, ты похож на меня, иначе, если пойдет молва, что я помогал рабыне бежать в Канаду, здесь мигом выставят свои дозоры всякие ловчие да гончие из Аппалачей и Королевских Колоний, и мне уже не придется никому помочь.

Элвин оглянулся на могилу и подумал о малыше, лежащем в колыбельке на кухне.

— А вы расскажете мальчику, где могила его матери?

— Когда он достаточно подрастет и поймет, что об этом говорить не следует, — ответил Гораций.

— Я сохраню вашу тайну, если вы сохраните мою.

Хозяин гостиницы изумленно вздернул брови и внимательно оглядел Элвина.

— Какие могут быть важные тайны у такого юного паренька, как ты, Элвин?

— Мне не особо хочется, чтобы всем в округе стало известно, что я седьмой сын. Я пришел сюда поступать в ученики к Миротворцу Смиту, чей молот, насколько я понимаю, стучит вон в той кузнице.

— И не хочешь, чтобы местные жители прознали о твоей способности видеть, что творится под землей.

— Вы правильно поняли ход моих мыслей, — кивнул Элвин. — Я буду хранить вашу тайну, а вы — мою.

— Даю слово, — сказал Гораций. И протянул Элвину руку.

Мальчик с радостью пожал ее. Мало кто из взрослых стал бы заключать такой договор с ним, неразумным мальчишкой. Но этот человек протянул руку, считая его за равного.

— Вот увидите, сэр, я умею держать слово, — сказал Элвин.

— Что же касается меня, то любой человек в округе может подтвердить, что Гораций Гестер ни разу не отступал от обещанного. — После чего Гораций поведал ему, как они решили поступить с малышом, как выдали его за младшего сына семьи Берри, которые якобы отдали мальчика на воспитание старушке Пег Гестер, поскольку им самим его не вырастить, а Пег всегда хотела иметь сыночка. — А насчет сыночка сущая правда, — добавил в конце Гораций Гестер. — Тем более что Пегги убежала.

— Пегги — это ваша дочь? — на всякий случай уточнил Элвин.

Внезапно глаза Горация Гестера наполнились слезами, и он всхлипнул. Ни разу в жизни Элвин не видел, чтобы взрослый мужчина так переживал.

— Да, и она убежала сегодня утром, — произнес Гораций Гестер.

— Может, она просто пошла навестить кого-нибудь в городе? — предположил Элвин.

Гораций покачал головой:

— Прошу прощения, что плачу перед тобой, ты извини меня, честно говоря, я страшно устал — всю ночь не сомкнул глаз, а утром получил такой вот сюрприз. Она оставила записку. Она действительно убежала.

— Убежала с мужчиной? С кем? — спросил Элвин. — Может, они поженятся. Так случилось однажды неподалеку от нас, на реке Нойс, там одна девушка-шведка убежала с юношей и…

Гораций аж покраснел от гнева:

— Ты всего лишь маленький мальчик, поэтому я прощаю тебя, ведь ты еще не знаешь, что можно говорить, а что нельзя. Так вот, она убежала не из-за какого-то там мужика. Она — чистая, достойная девушка, и никто не уличал ее в чем-то дурном. Нет, паренек, она убежала одна.

Много странных вещей успел повидать Элвин за свою недолгую жизнь — торнадо, превращающийся в хрустальную башню; холст, в котором сплелись души людей; убийства и пытки, сказочные чудеса. О белом свете Элвин знал куда больше, чем большинство его одиннадцатилетних сверстников. Но ничего более необычного он не встречал — подумать только, шестнадцатилетняя девушка вдруг, ни с того ни с сего, покидает отчий дом, причем ни суженого у нее нет, ни каких-либо других весомых причин. Прежде Элвин слыхом не слыхивал, чтобы женщина уходила одна дальше собственного двора.