Дети Разума - Кард Орсон Скотт - Страница 74

— Ни за что не поверю, что существа, у которых нет абстрактного языка, могут производить звездолеты, — презрительно заявила Квара. — Между прочим, они передавали нам эти молекулы тем же способом, каким мы передаем изображения и звуки.

— А что, если у них имеются специализированные органы, которые прямо переводят молекулярные сообщения в химические и физические структуры? Тогда они могли бы…

— Ты потерял мою мысль, — настаивала Квара. — Нельзя построить основу общего знания, кидаясь кирпичами и делясь сандвичами. Им нужен язык ради сохранения информации, чтобы можно было делиться знаниями, передавать от личности к личности, поколению за поколением. Нельзя выйти в космос или создать передатчик, использующий электромагнитный спектр, только на основании того, что отдельная личность склонна делать с кирпичом.

— Она, вероятно, права, — согласилась Эла.

— Поэтому, вероятно, части молекулярных сообщений, которые они посылают, являются участками памяти, — сказал Миро. — Не язык, конечно, но стимулирует мозг «вспомнить» то, что отправитель уже испытывал, а получатель нет.

— Послушайте! — привлек всеобщее внимание Огнетушитель. — Правы вы или нет, мы все равно должны продолжать пытаться декодировать язык.

— Если я прав, то мы зря тратим время, — сказал Миро.

— Верно, — спокойно согласился Огнетушитель.

— О-о, — протянул Миро.

Позиция Огнетушителя была верна. Если Миро прав, их общая миссия все равно бессмысленна — "они уже проиграли.

Поэтому они должны продолжать действовать так, как если бы Миро ошибался и язык поддавался дешифровке, потому что если его нельзя расшифровать, им вообще нечего делать.

И все же…

— Мы кое-что забыли, — произнес Миро.

— Не я, — заявила Квара.

— Джейн. Она была создана потому, что королевы ульев построили мост между видами.

— Между людьми и королевами ульев, а не между неведомыми вирусоизрыгающими чужаками и людьми, — язвительно заметила Квара.

Но Эла заинтересовалась.

— Человеческий способ общения — речь — оказался в свое время таким же чуждым для королев улья, как этот молекулярный язык для нас. Может быть, Джейн сможет найти какой-то способ связаться с ними филотически?

— Чтением мыслей на расстоянии? — спросила Квара. — Вспомни, моста-то у нас нет.

— Все зависит от того, — сказал Миро, — как использовать филотическую связь. Королева Улья все время говорит с Человеком, правильно? Потому что и отцы, и королевы ульев используют филотические связи для общения. Они говорят от разума к разуму, без вмешательства языка. И они не более биологически сходны, чем королевы ульев и люди.

Эла задумчиво кивнула:

— Пока не разрешится вопрос с флотом Конгресса, Джейн ничего не может сделать. Но как только она освободится и обратит на нас свое внимание, она сможет попытаться по крайней мере связаться с этим…, народом напрямую.

— Если бы эти чужаки общались филотически, — сказала Квара, — им были бы не нужны всякие молекулы.

— Возможно, этими молекулами, — предположил Миро, — они общаются с животными?

Адмирал Лэндс не мог поверить в то, что ему передали. Над его терминалом появились первый спикер Звездного Конгресса и советник адмиралтейства Звездного Флота, и их приказание было тем же.

— Только карантин, — повторил советник. — Вы не имеете права использовать Молекулярный Дезинтегратор.

— Карантин невозможен, — заявил Лэндс. — Мы идем слишком быстро. Вы знаете план сражения, который я предложил в начале путешествия. Нам потребуются недели, чтобы затормозиться. А что с людьми? Одно дело провести релятивистский полет и затем вернуться в родной мир. Да, друзей и семьи уже не будет, но по крайней мере они не завязнут на бесконечной службе внутри звездного корабля! Поддерживая нашу скорость на околорелятивистских рубежах, я пытаюсь сохранить им месяцы жизни, проведенные в ускорении и торможении. А вы говорите об многолетнем ожидании!

— Уверен, что вы не хотите предложить нам, — сказал первый спикер, — чтобы мы взорвали Лузитанию и уничтожили всех пеквенинос и тысячи людей только для того, чтобы ваша команда не впала в уныние.

— Я говорю о другом — не хотите взрывать планету? Ладно, но позвольте нам вернуться домой.

— Мы не может этого сделать, — ответил советник адмиралтейства. — Десколада слишком опасна, чтобы оставить без надзора восставшую планету.

— Вы хотите сказать, что отказываетесь от использования Маленького Доктора, несмотря на то что не сделано ровным счетом ничего, чтобы обуздать Десколаду?

— Мы пошлем наземную команду с предписанием убедиться в точных условиях, сложившихся на планете к настоящему времени, — объяснил советник.

— Другими словами, вы подвергнете людей смертельной опасности без малейшего понимания ситуации, хотя существует средство уничтожить опасность, не подвергая риску никого из неинфицированных людей?

— К такому решению пришел Конгресс, — заявил первый Спикер холодно. — Мы не совершим ксеноцида, пока остается хоть какая-то законная альтернатива. Все приказы получены и поняты?

— Да, сэр, — ответил Лэндс.

— Вы будете подчиняться им? — спросил первый спикер.

Советник адмиралтейства потерял дар речи. Нельзя оскорблять адмирала флота, интересуясь у него, будет ли он подчиняться приказам.

Но первый спикер не взял назад свое оскорбление:

— Ну?

— Сэр, я всегда жил и всегда буду жить в соответствии со своей присягой.

С этими словами Лэндс прервал связь. И сразу повернулся к. Косо, своему офицеру по особым поручениям (ООП) и единственному человеку, который находился вместе с ним в изолированном переговорном отсеке.

— Вы арестованы, сэр, — сказал Лэндс.

Брови Косо поползли вверх.

— Так вы не намереваетесь выполнять приказ?

— Не говорите мне о своих личных чувствах по этому поводу, — попросил Лэндс. — Я знаю, что ваши предки были португальцами, как и люди с Лузитании…

— Они бразильцы, — поправил ООП.

Лэндс не обратил внимания на слова Косо.

— Я укажу в бортовом журнале, что вам не было предоставлено возможности высказаться и что вы совершенно не причастны к любым действиям, которые я могу предпринять.

— А как же ваша присяга, сэр? — тихо спросил Косо.

— Моя присяга состоит в том, чтобы совершать все предписанные мне действия на службе лучшим интересам человечества. Я буду ссылаться на закон о военных преступлениях. — Они не приказывали вам совершать военных преступлений, сэр. Они приказали вам не делать этого.

— Напротив, — возразил Лэндс. — Отказаться от уничтожения этой планеты и подвергнуть смертельной угрозе всех остальных будет гораздо худшим преступлением против человечества, чем осуществление взрыва.

Лэндс вытащил саблю.

— Вы под арестом, сэр.

ООП обхватил руками голову и отвернулся.

— Сэр, вы, возможно, правы, а может быть, ошибаетесь.

Но любое ваше решение может оказаться чудовищной, роковой ошибкой. Я не понимаю, как можно принять такое решение в одиночку.

Лэндс приклеил пластырь послушания на шею Косо и, когда лекарство начало действовать, сказал ему:

— У меня был помощник в принятии решения, мой друг. Я спросил себя, что сделал бы Эндер Виггин, человек, который спас человечество от жукеров, если бы внезапно, в последнюю минуту, ему сказали, что это не игра, а реальность. Я спрашивал себя, что если бы за мгновение до того, как он убил мальчика Стилсона или мальчика Мадрида в его незнаменитых Первом и Втором убийствах, какой-то взрослый вмешался бы и приказал ему остановиться. Подчинился бы он, понимая, что у взрослого нет ни малейшей возможности защитить его впредь, когда его враг снова пойдет в атаку? Понимая, что другого случая может не представиться? А если бы взрослые в Боевой Школе сказали ему:

«Мы думаем, существует вероятность того, что жукеры не намереваются уничтожать человечество, поэтому не убивай их», — ты думаешь, Эндер Виггин мог бы подчиниться? Нет. Он сделал бы — он всегда так делал — то, что было необходимо, чтобы уничтожить опасность и остаться в уверенности, что не осталось никого, кто мог бы в будущем представлять угрозу. Вот с кем я советовался. Вот чьей мудрости я следую сейчас.