Клуб заграничных мужей - Жукова-Гладкова Мария - Страница 30

Я придерживалась мнения, что моего сына и подругу держат не в здании, а под ним и нам следует поискать вход в подвал.

– Делать тебе нечего, – буркнул Лешка и добавил: – Как обычно.

Я поняла, что ему лениво заниматься поисками Верки и Сашки: этим его собственные проблемы не решить, а на моего сына и подругу ему плевать с высокой колокольни. Более того, я не исключала, что во время моей беседы с Анной Павловной он решал кое-какие свои вопросы, например, при помощи знакомых журналистов. Да и сотрудники правоохранительных органов, состоящие у него на дотации, помогут с доведением начатого дела до нужного Афганцу конца. Двое бизнесменов, претендовавших на Лешкины территории, уже в ИВС, а был бы человек – статья найдется. Поработают с этими, еще одного питерца и москвича привлекут, там Сэм из Америки с очередным визитом прибудет, с ним поговорят… Вот Лешка и получил то, что хотел.

– Если ты не идешь со мной искать подвал, то я пойду одна! – рявкнула я.

Лешка закатил глаза и, бурча себе под нос что-то на тему «связался на свою голову с этой сумасшедшей. Кто бы меня видел», тем не менее за мной потащился. Подчиненные почти полным составом (за исключением водителей) последовали за нами. Сотрудники правоохранительных органов остались перед аркой. На шухере, что ли?

– Веди, Сусанин, – ехидно сказал Лешка, когда мы оказались перед «точкой».

– Мальчики, – обратилась я к людям Афганца, – все-таки еще разок проверьте квартирки, а мы с Алексеем Петровичем и Володей будем исследовать первый этаж.

Парни отправились вверх по лестнице, а я предложила Лешке с Вовчиком заглянуть под лестницу.

– Вовчик там не поместится, – ухмыльнулся Лешка, но за мной поперся, опять ворча, что такой ненормальной бабы в жизни не встречал.

Его поведение, несмотря на постоянное выражение недовольства, доказывало, что Алексей Петрович испытывает ко мне некие чувства, которые никак не решается выразить словами (или просто не умеет). В общем, я тешила себя надеждой. И поведение Лешки несколько подсластило горечь пропажи сына и подруги.

Через час мы с бойцами Афганца снова встретились перед «точкой». Наши поиски не дали никаких результатов. Скорее всего, в этом доме не было ни подвала, ни потайных комнат, имелся лишь чердак, который также был оборудован под офис.

– Ну что, довольна? – спросил у меня Лешка.

– Конечно, нет! – рявкнула я. – Сашку-то не нашли! И Верку тоже!

– Жди звонка, – невозмутимо заметил Афганец.

– Какого еще звонка?!

Лешка пояснил, что с меня, скорее всего, потребуют выкуп. Мне следует соглашаться на условия, тут же связаться с Алексеем Петровичем, он, в свою очередь, свяжется с дружественными органами (вернее, их сотрудниками), они совместно разработают операцию и вызволят Верку с Сашкой. Более того, раз два представителя местного бизнеса находятся в застенках, с ними будет проведена соответствующая работа (как сотрудниками органов, так и сокамерниками), за чем лично проследит Алексей Петрович (догадываюсь, с какими целями в первую очередь).

– В общем, Лана, давай по домам, – сказал Лешка устало. – Попариться как следует ты мне сегодня не дала, напиться не дала, дай хоть выспаться. И ведь у тебя завтра рабочий день, если не ошибаюсь?

Я поняла, что мне от Лешки больше содействия не добиться, да и он прав, пожалуй. В этом здании Сашки с Веркой нет. Негде их тут держать. Прочесывать еще четыре дома, стоящие неровным прямоугольником? Почему-то мне казалось, что мы сына с подружкой и там не найдем. Наверное, их успели куда-то вывезти. Возможности имелись. В самом деле, наверное, придется ждать или звонка, или результатов допроса Мишеньки с Димой, находящихся сейчас в ИВС.

– Спасибо, Леша, за помощь, – сказала я.

– Хоть благодарности дождался, – усмехнулся Афганец, лично довел меня до машины, но провожать до дома не поехал.

Глава 11

Ночь с 10 на 11 мая,

с понедельника на вторник

– Ну что? – спросил Костя, когда я переступила порог.

Но ответить я ничего не успела – заметив, что я вернулась одна, Костя заорал:

– А Сашка где? Ты что, опять ему разрешила к Вите пойти на ночь глядя? Ты помнишь, что ему завтра в школу?

Я не успела ответить и на эти вопросы: Костя перешел на жалобы – почему я не привезла к нам Верку, я совсем не думаю о брате и его чувствах. Мало того что он сидит в четырех стенах, ни света белого, ни людей не видит, в казино я ему ходить запретила, в выпивке ограничиваю, так еще и лишаю единственной радости, которая заключается в общении с моей подружкой.

Слушая Костю, я разделась, повесив и свою штормовку (которую принесла в руках), и Веркин плащ на вешалку, и отправилась в ванную, чтобы встать под горячий душ: я устала за сегодняшний день, да и настроение было отвратным. Костя продолжал что-то бурчать под дверью, но я была не в состоянии ему отвечать.

Правда, он к моему выходу из ванной согрел ужин. За едой я и поведала о случившемся.

– Надо было осмотреть все дома, – твердым уверенным голосом, совершенно ему несвойственным, сказал Костя. – Почему ты отпустила Афганца?

– Его удержишь, пожалуй, – хмыкнула я.

– Плохо хотела. С его бойцами, конечно, справились бы быстрее, а так придется вдвоем. Это займет больше времени.

– Что ты имеешь в виду? – встрепенулась я.

– Как что?! – взвился братец. – Твоего сына взяли в заложники! Верочку взяли в заложницы! Их спасать надо, а ты тут пузо набиваешь!

Костя развил бурную деятельность.

Вскоре на кухонном столе оказался весь арсенал, хранящийся у нас в доме. Им, наверное, можно было бы вооружить всех бойцов, участвовавших в сегодняшней вылазке, а также значительную часть сотрудников правоохранительных органов, которые кое-что из этого арсенала в руках не держали и, может, даже на картинках не видели. Но нам двоим такое количество оружия в любом случае не требовалось, о чем я и поведала Косте. Он немного повопил, я тоже и в конце концов смогла убедить Костю, что лучше него знаю, что следует брать на ночную вылазку. Братец был вынужден со мной согласиться.

Отмычки и фонарик лежали в машине, поэтому я в добавление к верной «ручке», так и покоящейся в специальном кармане джинсов, прихватила «ПМ», который опустила в глубокий карман штормовки, на пояс привесила пару гранат, во внутренний карман штормовки, специально мною пришитый для подобных вылазок, положила мною же собранный пакет для оказания первой помощи. Аптечка аптечкой, но она в машине, да и нам могут потребоваться вещи, которые в автомобильную аптечку включать не принято: например, специальный одноразовый шприц с колпачком, уже наполненный лекарством, которое следует вколоть, если кого-то из нас ранят (тьфу-тьфу-тьфу через левое плечо). Костя тоже вооружился «ПМ» и гранатами, хотя я считала, что ему следует ограничиться гранатами: с его зрением он может промазать и в стрельбе с пяти метров. Но братец заявил, что с пистолетом в кармане будет чувствовать себя увереннее, да и все видит в контактных линзах.

В общем, в половине двенадцатого ночи мы опять отправились в злосчастный дворик. Я притормозила неподалеку от арки и сказала Косте, что одному из нас все-таки следует остаться в машине. Я приняла решение по пути сюда. Поскольку я уже немного знакома с местностью (и на себя рассчитываю больше, чем на братца, добавила про себя), то идти следует мне. А ему лучше остаться в машине и в случае если я не вернусь через полчаса (а я в любом случае выйду, чтобы хотя бы показать Косте, что со мной все в порядке), то звонить Лешке и рассказывать о случившемся – я оставила Косте трубку, в очередной раз напомнив, на что нажимать, чтобы позвонить. Пусть тогда Алексей Петрович поднимает своих телохранителей, органы и кого пожелает. Я, конечно, не исключала, что Алексей Петрович пошлет Костю по известному русскому адресу, но предупреждать его об этом не стала. Я не сомневалась, что Костя со своим занудством достанет кого угодно и будет звонить Афганцу по всем возможным телефонам, которые я оставила. Да и на Вовчика можно рассчитывать.