Секретная миссия супермодели - Жукова-Гладкова Мария - Страница 39

Дубовицкий привез ее туда – и оставил. Вначале она оказалась в большой комнате, в которой мне довелось побывать. Туда селили всех новеньких, где они общались со «старенькими», просвещавшими их насчет того, куда они попали и что их здесь ждет. «Старенькие», не ставшие любимыми наложницами, доставались охране, чтобы мальчики не скучали и служба не тяготила их. Заботливый Гавнадий Павлович учитывал интересы своих слуг мужского пола, совершенно не беспокоясь о захваченных женщинах. После недели, проведенной взаперти в огромной комнате, соответствующего инструктажа «стареньких» и наблюдения за тем, как на ее глазах охрана устраивала оргии, Лена была готова на все, только бы ее не сделали участницей этих светопреставлений.

Больше всего она боялась сесть на иглу. Она видела, что девчонкам перед тем, как пустить их «в работу», делали укол или давали выпить особый коктейль, после которого они становились совсем другими.

Таджичке Лютфи хватало коктейлей. Лена специально интересовалась их вкусом. Лютфи говорила, что чувствуется привкус каких-то фруктов, она точно не могла сказать, каких, но, главное, после того как жидкость растечется у тебя внутри, все тело обволакивает какая-то сладкая истома. Лена не сомневалась, что в коктейль добавлялся какой-то препарат, лишающий человека воли и сил сопротивляться.

Но таджичка была покорна с самого начала. Она знала, что ее продал отец, и знала, зачем. Она принадлежала новому хозяину и выполняла его волю. Сулема после того, как Дубовицкий побаловался с ней пару раз, перешла к его начальнику охраны и стала, как выразилась Отару, его «эксклюзивной» женщиной. Она же готовила, стирала, убирала. Остальным парням хватало других девчонок. Можно сказать, что Сулема оказалась в привилегированном положении – ее не травили никакими препаратами, и использовал ее только один мужчина.

С Леной ситуация складывалась по-другому. Она понравилась Дубовицкому в постели. Может, Гавнадия привлекала экзотика?

После первой недели Дубовицкий вызвал Лену и обрисовал ей возможные варианты развития событий. Отару решила, что лучше стать любимой наложницей хозяина, жить в отдельной комнате, не идти в «общак» и не получать доз наркотиков. В общем и целом ей, как считала она сама, повезло. Только скучно было. Целыми днями смотрела телевизор, иногда общалась с Сулемой, которая приносила ей еду. Для развлечения Лена стала дразнить молодых охранников. Она точно знала, что им запрещено к ней прикасаться, поэтому вечно встречала их в костюме Евы. Но ребята даже не решались пожаловаться Гавнадию Павловичу. Наверное, не могли спрогнозировать его реакцию – опасались, что могут с треском вылететь с теплого местечка.

– А с другими девочками ты виделась? – спросил дядя Саша.

Иногда Геннадий Павлович собирал гостей. Тогда каждой девушке отводилась определенная роль. Сулема возилась на кухне. Мулатку он оставлял для себя, а Оксанка, Рута, Катя и Лютфи обслуживали друзей хозяина, предварительно потанцевав перед ними. Предпочтение отдавалось национальным песням и танцам. Самые жуткие оргии устраивались, когда приезжал брат Дубовицкого из Тюмени. За время пребывания мулатки в гареме это случалось дважды.

– Извращенец какой-то, – процедила Лена.

Я видела, что ее просто передергивает при одном воспоминании о нем. Я же начала вспоминать совсем другое.

…Париж. Мы с Сергеем. Газеты со статьями о русской мафии. О Вахтанге и K° и об убийстве бизнесмена из Тюмени. И брат Дубовицкого из Тюмени. И нефть, конечно, оттуда же. Мой предыдущий, убитый бизнесмен из Тюмени, брат Дубовицкого из Тюмени, сам Геннадий Павлович, русская мафия… Есть ли какая-то связь между звеньями этой цепочки или я вообще думаю не о том? Может, не стоит забивать себе голову?.. Лена тем временем продолжала свой рассказ.

Наверное, без инъекций оставалась только Оксанка – она и так была готова трахаться со всеми и не сопротивлялась своей судьбе. Наоборот, пожалуй, она была всем довольна. А остальные… Они совсем отпускали тормоза. Лена воспитывалась не в институте благородных девиц, но тут и она поражалась сексуальному поведению девушек, готовых на любые извращения. Потом, насколько она знала от Сулемы, носившей всем еду, у Руты и Кати, которым вводились самые большие дозы наркотика, наступала длительная депрессия.

– А кто такая Лиля? – поинтересовалась я.

– Ее привезли последней, – сказала Лена. – В общей комнате она провела всего дня три, потом прибыл шеф и вызвал ее к себе. Она наотрез отказалась выполнять его прихоти…

По всей вероятности, Лиля очень понравилась Дубовицкому, и он не стал отправлять ее в «общак», а велел мулатке провести с ней работу. Отару колебалась, не зная, стоит ли это делать – вдруг Лиля станет любимой наложницей вместо нее самой? Лене страшно не хотелось возвращаться в общую комнату. Потом мулатка хорошо призадумалась и, уже немного зная Дубовицкого, решила, что Гавнадий Павлович планирует устраивать какие-то совместные развлечения с нею и Лилей, потому что девушки внешне были полными антиподами. Лена – мулатка с черными жесткими волосами и Лиля – натуральная блондинка со светлой кожей и светло-серыми глазами. Лена оказалась права.

Отару, как могла, попыталась убедить Лилю в необходимости подчиниться. Лена знала, что с виллы не сбежать и лучше уж из худшего выбрать наиболее приемлемое. Вроде бы Лиля с ней согласилась.

В свой следующий приезд Геннадий Павлович велел Лене и Лиле заняться перед ним лесбийской любовью. Лена всегда предпочитала мужчин, но была готова выполнить и эту прихоть хозяина. Для Лили же подобное было неприемлемо. Дубовицкий велел запереть Лилю, но пока в отведенной ей персональной комнате и, как потом догадалась Лена, приказал начать вводить ей какие-то препараты.

Отару больше не давали встречаться с Лилей. Один раз она все-таки уломала Сулему открыть ей дверь Лилиной комнаты. Лиля лежала на кровати, безвольно глядя в потолок – точно так же, как сегодня лежали Рута и Катя. Лена попыталась ее растормошить. Сулема сказала, что Лиля почти ничего не ест и что даже ребята забеспокоились, поскольку девушка чахла на глазах. Лена не знала, использовал ли Лилю хозяин после того раза или нет, но подозревала, что да.

Я подумала, что Валера с Костиком беспокоились не зря. Может быть, они решили, что божья старушка как-то сможет повлиять на несчастную Лилю… Но как можно было на нее повлиять? Девушка погрузилась в отчаяние, не хотела жить такой жизнью – и перерезала себе вены.

– Наташа, – обратилась ко мне Отару, – ты сказала, что Лилю убили. Это правда?

Я покачала головой.

– А что случилось?

– Она покончила с собой.

– Господи! – воскликнула Лена. – Бедная девчонка! Господи!

Отару расплакалась. Мы с дядей Сашей молчали.

Я не знала, что еще сказать Лене. Меня спасла Людмила, пригласившая всех на ужин.

– Лена, спускайся, – велел ей дядя Саша, – а мы с Натальей через пару минут последуем за тобой.

Отару кивнула и ушла. Я вопросительно посмотрела на Никитина.

– Нас ждут большие проблемы с Рутой, – заметил он.

– Какое нам дело до Рутиных проблем? – удивилась я. – Пусть Марис с ними разбирается. Мы помогли ее вытащить, а дальше их дело. Я свою роль выполнила.

Дядя Саша молчал. Я поняла, что не все так просто.

– Что вы хотите сказать? – спросила я.

– Завтра, вернее, уже сегодня, мы поедем в Латвию. Марис, Рута, ты, Вахтанг и я.

– А что будет с остальными?

– Зураб берет себе Оксанку. Понравилась она ему, понимаешь ли. Насмотрелся, как братец с нею в цистерне кувыркался, так ему тоже хочется. Его дело. Оксанку, по-моему, такой вариант устраивает. Ей вообще все равно, с кем. Лену я уже пристроил пожить к одному своему знакомому.

– Что же вы ей об этом не сказали? – поразилась я.

– Завтра скажу. Нет, там не будет никакого гарема. Просто ей предоставят жилье, место, где можно укрыться. Девочка-то она приметная, а наш друг Гавнадий Павлович дело это просто так не оставит. Так что Отару надо временно затихариться, а потом, глядишь, и свидетельницей выступит. Утром я ей все объясню. Она – девочка послушная.