Одна женщина и много мужчин - Жукова-Гладкова Мария - Страница 6

Как я догадалась, первая группа успела смотаться, а вторую – уколотых какой-то дрянью – остановили наши при выезде со двора. Значит, в любом случае у шубаковских теперь есть представители и той, и другой команды. Пусть работают. Не зря же мы отстегиваем им двадцать процентов от чистой прибыли. Сеня каждый раз корвалол хлещет, закусывая его валидолом.

Я взглянула на экран. Анька уже сидела на столе, свесив ножки, и по-идиотски улыбалась. Ее партнер пристроился на соседнем. Они о чем-то мило беседовали.

– Надо бы взять его сейчас тепленьким, – заметил Береза.

– А может, оставить до утра? – предложил Кондрат. – Им же оттуда, как я понимаю, не выбраться? – Он вопросительно взглянул на Ивана Ивановича.

Борисенок покачал головой и согласился с Кондратом: пусть голубки поворкуют до утра. Куда на ночь глядя беседы вести – всем домой хочется. К тому же у Ивана Ивановича был корыстный интерес – пусть Сеня с утра сорвет свой гнев на Аньке и этом молодце, нам в таком случае меньше достанется. Я с ним была полностью согласна.

Мы распрощались с Березой и Кондратом до завтра. Они обещали заехать часов в двенадцать, затем мы с Иваном Ивановичем проследовали ко мне в кабинет. По пути я кратко ввела его в курс дела.

– Берешь, значит? – посмотрел он на меня, имея в виду Люсю.

– Попробую. Не знаю, конечно, что из этого выйдет… Но уволить-то ведь всегда успею?

Борисенок кивнул. Мы вошли в кабинет. Люся продолжала завороженно смотреть на экран.

– Какой фильм интересный, – сообщила она нам с Иваном Ивановичем. – Партнерша сейчас про бухгалтерский учет что-то рассказывает. Что она на работе задержалась, чтобы документацию подготовить, а тут он пришел. В тех фильмах, что я раньше смотрела, все наоборот. Вначале немного поболтают, а потом начинают трахаться. И все на иностранном, с переводом, конечно, но перевод плохой, а тут наши актеры, все по-русски.

– Да, актеры наши, – кивнул Иван Иванович. – В особенности актриса.

Я с большим трудом сдержала смех и убрала звук.

Люся с Иваном Ивановичем договорились о встрече завтра в десять утра у нас в офисе. Борисенок заявил, что выйдет также и послезавтра – в субботу, Люся сказала, что тоже обязательно придет заниматься, и еще раз заверила меня, что за неделю освоит всю офисную технику. Я очень надеялась, что не ошиблась в выборе.

– Ой, да! – вспомнила Люся, поворачиваясь ко мне. – Вам сестра звонила и просила сегодня к ней заехать.

– Лариса?

– А что, у вас несколько сестер?

У меня две сестры – старшая, Лариса, с нею мы очень близки, и на нее я обычно оставляю детей, уезжая в командировки, и младшая, Светлана, с которой мы практически не общаемся. Я понимала, что с подобной просьбой могла звонить только Лариса, но вопрос у меня вырвался непроизвольно.

Наконец я выпроводила Люсю, распрощавшись с ней до завтра, Иван Иванович отправился проводить ее до двери и пояснить охранникам, чтобы в дальнейшем пропускали ее свободно (хотя как такую не пропустить? Сама войдет, не в дверь, так в окно).

Когда за ними закрылась дверь, я набрала номер Ларисы. Она тут же сняла трубку – ждала моего звонка. Сестрица рыдала.

– Что случилось?!

– Сашка, приезжай, пожалуйста. Меня… меня обокрали.

– Ты милицию вызвала?

– Да. Вызывала. Вчера. Обокрали вчера. Понимаешь, вчера я решила, что ничего не взяли, просто все в квартире перевернули вверх дном. Я не знала, что они у меня искали. Даже все заначки остались целы. Золото. Я тебе поэтому и не звонила. Зачем зря дергать? Ну, я прибралась тут… Еще радовалась, дура. Менты попросили заявление не писать, раз ничего не пропало, чтобы не висел на них лишний «глухарь». Я и не стала…

– А сегодня что? – перебила я.

– Андрей приехал.

Андрей был Ларискиным любовником, причем она увела его у Светланы, нашей младшей сестры, примерно с полгода назад. Естественно, после этого между ними пробежала черная кошка. Я со Светкой никогда особо не ладила, а теперь она вообще прекратила общаться и с Ларисой, и со мной. Я этого Андрея никогда не видела (так мне казалось) и фамилии его не знала – знала только, что он какой-то бизнесмен.

– И что? – спросила я.

Лариска всхлипнула.

– Ну?!

Оказывается, Андрей оставлял у Лариски свой «дипломат», но она даже не обратила на это внимания. Теперь милый друг говорит, что положил его в выдвижной ящик с обувью – тот, что в нижней части вешалки. Лариска туда лазила редко – когда доставала или убирала зимнюю обувь. Но сейчас не межсезонье, так что поводов заглядывать в ящик у нее не было. Лариска этот «дипломат» не видела вообще. Вроде приезжал к ней дружок в последний раз с каким-то портфелем… А может, и нет…

– Но он пропал? – уточнила я.

– Ага.

– Там что, деньги были?

«Интересно, сколько?» – подумала я.

– Ага. Андрюха как понял, что его нет… Ой, Сашка, что было!.. Подъезжай, а? И пожрать чего-нибудь прикупи, а то мне на улицу выйти стыдно.

– Фонарь? – догадалась я.

– Два. Оба глаза. На себя в зеркало не взглянуть – жуть.

– Выезжаю, – сказала я.

И когда я сегодня все-таки доберусь до дома? Хорошо хоть на Серафиму Петровну, мою домработницу, можно полностью положиться и я за детей спокойна: она сидит с ними столько, сколько надо. Пока непутевая мамочка домой не явится. А может, я, наоборот, путевая, раз могу содержать всю эту ораву и решать за них все проблемы?

Глава 3

11 сентября, четверг. Вечер

Наконец я добралась до Ларискиного дома. Лифт, как всегда, не работал, и мне пришлось подниматься пешком на восьмой этаж. Это на моих-то девятисантиметровых каблуках!

Наконец добравшись до цели, я отдышалась, утерла пот с лица, пригладила волосы. Всегда нужно выглядеть так, будто вы в прекрасной форме, даже перед сестрой. Вначале мне показалось, что это шумит у меня в голове после восхождения, но потом я поняла, что некие звуки доносятся из чрева Ларискиной квартиры – притом те, которые совсем не должны оттуда доноситься. Я замерла и прислушалась. Орали две женщины, что-то с грохотом падало, затем снова вопли… Голоса знакомые! Один точно Ларискин, а вот второй… Нет, не Светкин. С кем же это она? До боли знакомый голос, что же я никак не соображу, кто это? Наверное, у меня мозга за мозгу загнулась после всего увиденного и услышанного за сегодняшний день.

Вопли продолжались. Я стояла на лестничной площадке перед дверью. Ладно, надо звонить и разбираться. Я нажала на кнопку звонка. Крики и вообще все шумы в квартире стихли. Я снова позвонила. Кто-то подошел к двери и уставился на меня в «глазок».

– Это моя сестра, – сообщила кому-то Лариска.

Ей приказали не открывать, иначе пристрелят. Интересное кино получается. И голос такой знакомый!

Я достала свой «Сони-Эриксон» и уже начала набирать один из номеров экстренной связи, но, по всей вероятности, за Ларискиной дверью услышали писк клавиш радиотелефона, оттуда донесся звук глухого удара, грохот падающего тела, и дверь распахнулась – одновременно с ответом абонента. Я опешила и несколько секунд оставалась с открытым ртом, не в силах произнести ни звука. Мужской голос кричал из моей трубки: «Алло! Алло! Говорите! Вас не слышно!», а из Ларискиной квартиры на меня смотрело пистолетное дуло. Оружие держала в руках моя бывшая секретарша Марина Громова.

– Саша?! – Она тоже опешила.

– Марина?! – пискнула я.

Мужской голос из трубки сотового опять начал что-то спрашивать, но я тут же его отключила, решив, что разберусь сама. Зачем лишний раз привлекать мальчиков, тем более в дела семейные? Я вошла в квартиру, закрыла за собой дверь и мгновенно оценила обстановку. Теперь я уже взяла себя в руки. На полу валялась Лариска с окровавленной головой, над ней стояла Маринка с пистолетом и обалдело взирала на меня.

– Он на предохранителе, – заявила я, совершенно не представляя, так оно или нет, и отобрала ствол у Маринки. Бывшая секретарша добровольно сдала мне оружие.