Места без поцелуев - Жукова-Гладкова Мария - Страница 5

Из чисто женского любопытства Лена поинтересовалась, может ли попутчица хотя бы теоретически обратиться к последнему в списке.

Оказалось, что только в одном случае: если он переместится на верхнюю строчку. Подучится, наберется опыта… Например, на горизонте появляется молоденький мальчик, адвокат, сразу же после юрфака. Опыта у него еще нет, связей нужных нет, многого нет. Но Вера все равно к нему присматривается. Может, даже чем-то помогает. И он знает, что помогает именно она. И понимает, что когда-нибудь долг придется отдать… Мальчик растет, появляются опыт, имя, связи. Он становится мужчиной, выходит на первые роли. И тут объявляется Вера.

Лена подумала, что Вере неплохо бы познакомиться с Валентином Петровичем: она заметила между ними поразительное сходство – и в мыслях, и в образе действий. «А вдруг они в самом деле знакомы?» – промелькнуло у Лены. Она же не знала всех «местных» контактов шефа.

– Ну что, Леночка, допиваем бутылку и ложимся? Тут как раз на последний тост.

Вера Григорьевна разлила по стаканам остатки коньяка.

– За что пьем? – обратилась она к попутчице.

– За четыре «ся», – предложила Лена, хитренько прищурившись.

– Это еще что такое?

– Чтобы нам всегда сытно елося, в достатке пилося, хорошо жилося, мягко спалося…

Вера Григорьевна расхохоталась.

– Классный тост, хрен-блин! Никогда такого не слышала. Век живи – век учись. Давай, Лена.

Пустую бутылку Вера Григорьевна поставила под стол. Лена отодвинула стаканы к самому окну. Они по очереди сходили почистить зубы, накрылись одеялами и пожелали друг другу спокойной ночи. Женщины даже не могли предположить, что им предстоит пережить до прибытия в Питер.

Поезд вдруг резко затормозил, дернулся раз, другой… С шестнадцатого места свалился мужчина вместе с одеялом, ударился головой о столик – так, что стаканы упали на Лену и скатились на ковер, – а потом отлетел на Веру и грохнулся на пол. Падая, не издал ни звука.

Вера дико закричала от испуга. Она спала очень крепко (этому способствовала изрядная доза снотворного) – и тут такой груз сверху… Лена тоже разок вскрикнула, когда на нее падали стаканы, но истерики с ней не случилось, стакан – все-таки не мужик.

Куприянов тоже проснулся и выругался сквозь зубы. Ночные разговоры женщин он не слышал, а вот когда сосед падал с диким грохотом, а потом бабы визжать начали – как тут не проснешься? Из соседнего купе застучали в стену.

Человек на полу не шевелился, молчал.

Вера прекратила кричать и села. Лена тоже села, натянув на себя одеяло.

– Свет зажгите кто-нибудь, – попросил сверху Куприянов. – Сейчас я спущусь и обратно его положу.

Вера щелкнула выключателем.

То, что попутчик мертв, поняли одновременно и женщины, и Сергей.

Лена с Верой истошно завопили. Сергей матерился.

В купе застучали с двух сторон. Прибежал проводник и принялся колотить в дверь. Ни Вера, ни Лена не могли сдвинуться с места.

– Откройте дверь, дуры! – крикнул Куприянов. – И заткнитесь.

Женщины по-прежнему не шевелились. Куприянов свесился с верхней полки и открыл замок.

Проводник переступил порог – и отшатнулся. Двое сонных мужчин в спортивных брюках – определенно, разбуженные соседи, – заглянули в купе и тоже отпрянули.

Посиневший мертвец с закрытыми глазами лежал на полу в неестественной позе, лежал в плавках и в носках, рядом с одеялом. На животе его каким-то образом удерживался один из стаканов. На груди, в области сердца, чернел рубец с запекшейся вокруг кровью. На теле было множество кровоподтеков и ссадин.

«Только этого еще не хватало», – подумал Куприянов.

Глава 2

В 1996 году проектный институт, где на должности завхоза трудился Валентин Петрович Туманов, был акционирован и приватизирован. Произошла смена власти. Институт возглавил Валентин Петрович. Незаметный плановик Олег Леонидович Рысин стал вице-президентом. Туманов придумал новое название – «Сапфир» – после того, как вместе с Леной слетал по делам в Англию. В Британском музее на него огромное впечатление произвела сапфировая роза Ганса Слоуна, приобретение коллекции которого в собственность государства и привело к основанию этого музея в 1753 году.

Работник бухгалтерии Родион Николаевич Александров примерно в это же время сделался управляющим банком «Купчинский кредит», основанным все той же честной компанией. Огромное здание бывшего государственного учреждения стало базой, штабом, из которого велось управление огромной империей.

Подвал и часть первого этажа сдали «колбасникам». Константин Павлович Романов по кличке Окорок возглавлял производство. Количество сотрудников проектного института сократилось на две трети. Совсем закрывать проектную часть не имело смысла: «буржуи» строили на русской земле свои предприятия и собирались еще расширить производство, так что консультанты с российской стороны требовались – хотя бы для согласования иностранных проектов с многочисленными отечественными инстанциями. Ведь ни один иностранец не разберется, кому, когда и какую взятку следует дать, чтобы получить нужное разрешение; никто из иностранцев не знал, как убедить чиновника поставить свою подпись на не отвечающем никаким ГОСТам проекте, не знал, как достать материалы, которых нет, но на самом деле есть. Слава о проектном институте Валентина Петровича распространилась далеко за пределами Северной столицы и России, и все «буржуи», решившие построить свой завод или фабрику там, где дешевая рабочая сила, заключали договоры именно с «Сапфиром».

Росли доходы Валентина Петровича, соответственно росли и Ленины доходы. Работы становилось все больше и больше. В основном, конечно, переводческой, в постель ложиться приходилось все реже – только с очень важными партнерами, сотрудничество с которыми сулило большие барыши. Через некоторое время Туманов нанял еще пару девушек, потом стал подключать еще двоих. Правда, обучать их, как Лену, он не стал. Они получили консультации по вопросам одежды, макияжа и еще кое-какие инструкции. Никаких политологов и профессиональных разведчиков им в преподаватели не приглашали.

Лена теперь только сопровождала зарубежных клиентов, приезжающих посмотреть товар, иногда летала за границу для обсуждения некоторых вопросов, а «разведдеятельностью» занималась лишь в исключительных случаях.

В последнее время Валентин Петрович заинтересовался еще и металлом. Он уже какое-то время сотрудничал с неким Томасом Юханссоном из Мальме, у которого катанка оказывалась дешевле, чем где-либо. Туманов подозревал, что катанка эта российская, ворованная, только он очень долго не мог выяснить, кто же грабит родную страну в обход Валентина Петровича, который вынужден платить шведу за посредничество. Туманов никак не мог разобраться, откуда же все-таки идет металл. Для выяснения этого вопроса и была отправлена в Москву Лена Филатова.

С Томасом пришлось изрядно повозиться. Лена и поила его до беспамятства, и ублажала всеми известными ей способами – но швед никак не хотел колоться. Она уже подумывала, не позвонить ли Валентину Петровичу и не предложить воспользоваться хорошо зарекомендовавшим себя способом – вывезти несговорчивого клиента в лес или пристегнуть к батарее наручниками со всеми вытекающими отсюда последствиями: побоями, голодовками, паяльником и прочими прелестями – тут уж все зависело от фантазии.

Однако Валентин Петрович несколько раз повторил, что надо постараться действовать корректно. То ли не хотел международного скандала (вдруг скандинавы откажутся с ним сотрудничать, если станет он известен таким образом), то ли стареть начал. Или до сих пор не мог забыть гибели жены и дочери? Туманов заявил Лене, что для того и готовил ее с такими затратами, чтобы она одна могла заменить целую команду «быков».

Лена уже начинала терять терпение. К тому же Томас сам постоянно задавал какие-то вопросы о ее работе, о «Сапфире», о Туманове… Лене это не нравилось, и она решила прибегнуть к последнему средству, которое пришло ей на ум: подсыпала Томасу снотворного и принялась за исследование его вещей.