Богатыри проснулись - Каратеев Михаил Дмитриевич - Страница 36

– Я тебе дам проводников, великий хан, – говорил он. – Окраинами Рязанщины они выведут твое войско к московским рубежам, что ни есть ближе к самой Москве. И лучшие броды тебе через Оку укажут, – вода в ней ныне низка, – перейдешь как посуху! А оттуда, не теряя часу, иди вперед, уже не таясь, и на третий день будешь под Москвой. Войска в ней, почитай, вовсе мало, и взять ее будет легко. А чтобы князь Дмитрий загодя не утек, – тебе бы выслать вперед туме-на три-четыре, в обход Москвы, да выйти лесами на реку-Клязьму, – тогда ему податься будет некуды, и он беспременно попадет тебе в руки. И вот еще о чем долгом своим почитаю довести твоему пресветлому величеству: у Московского князя, на стенах Кремля, ныне поставлены тюфяки, сиречь арматы огненного бою, что купил он прошлым годом у немцев. Так пусть, твои татары их не страшатся: грому будет много, а толку мало, – москвичи, поди, к тем орудиям не гораздо приладились. Опричь того, вниз эти тюфяки стрелять не могут, и ежели твои воины не побегут и станут держаться поближе к стенам, урону им от огненного бою вовсе не будет. Зная это, иди, батюшка хан, смело, и Москва будет твоя! А когда схватишь князя Дмитрея, помни одно: все зло на Руси от него идет, и, покуда остается он на великом княжении, московские земли тебе покорны не будут. А я, сам ведаешь, Орде всегда был другом и твоему царскому величеству служу с усердием, а потому крепко уповаю на то, что войску своему повелишь ты города мои обойти стороной и землю мою не зорить.

С почти нескрываемым презрением Тохтамыш глядел из-под полуопущенных век на лебезившего перед ним Рязанского князя. Выслушав его, он сказал:

– Я иду на Москву и в рязанские города заходить не стану. Пусть твои проводники ведут нас самыми прямыми и скрытыми дорогами на Оку. А усердия твоего я не забуду.

Свои обещания Олег Иванович сдержал: дремучими лесами его люди вывели орду к берегам Оки, недалеко от Лопасни, и показали татарам несколько удобных бродов.

Закончив переправу двадцать первого августа, Тохтамыш к вечеру того же дня подошел к Серпухову.

Горожане и жители окрестных селений при приближении татар заперлись в городе и на требованье хана отворить ворота ответили отказом. Тогда ордынцы взяли слабо укрепленный Серпухов приступом, разграбили его и сожгли. Уцелевших защитников города Тохтамыш пощадил, но многих из них увели в Орду.

Утром следующего дня передовой отряд татарской конницы выступил на Москву, с приказом не жалеть лошадей, а к вечеру за ним двинулся и сам Тохтамыш, со своими главными силами.

ГЛАВА 19

И бысть во многыя нощи проявление на небеси: на востоце, перед зарею, звезда некая аки хвостатая, аки копейным образом являшеся и многажды бываше. Се же знамение преявляющее злое Тохтамышево нашествие на Рускую землю, яко се бысть гневом Божыим за умножение грехов наших.

Пермско– Вологодская летопись

Москва после Куликовской битвы переживала трудное время. Победа над татарами стоила предельного напряжения всех жизненных сил страны, и хозяйственная жизнь ее была совершенно расстроена. Огромная убыль в людях сказывалась во всем: ослабела торговля, не хватало рабочих рук для городского строительства, многие поля оставались невспаханными; войско понесло страшные потери, и почти все лучшие и наиболее опытные воеводы полегли в битве. И, в довершение всего, пользуясь ослаблением Дмитрия Донского, всюду зашевелились притихшие было внутренние недруги. Удельные князья опять потянулись врозь, а наиболее сильные из них – Тверской, Рязанский и Суздальско-Нижего-родский – совсем осмелели и стали поговаривать не только о независимости, но и о своих правах на великое княжение над Русью.

Но Дмитрий Иванович сложа руки не сидел, и нормальная жизнь понемногу восстанавливалась. Голода, которого все опасались, удалось избежать, так как 1381 год дал обильный урожай, и хотя многие поля остались незасеянными, хлеба хватило на всех. Оживала и торговля. Через Псковского князя Андрея Ольгердовича Дмитрию, давно о том помышлявшему, удалось закупить в Ганзе дюжину тюфяков и запас огневого зелья к ним.

Такое орудие представляло собой открытую с двух концов трубу, четырех аршин длиной, сваренную из толстых железных полос и окованную крепкими обручами. Стреляло оно каменными ядрами и заряжалось «с казны», после чего заднее отверстие трубы закрывалось тяжелой, придавливающейся к нему металлической заслонкой.

Эти первые появившиеся на Руси пушки передвижных приспособлений не имели и на прочных дубовых козлах были установлены на стенах Московского Кремля. Нашелся и человек, хорошо знавший обращение с ними: тою же осенью из Прусской земли приехал на службу к Московскому князю «муж знатный Воейко Войтягович, во святом крещении Прокопий, бывший державец Тырновскийи родом сербин, а с ним дружины и слуг сто и пятьдесят душ». Дмитрий Иванович принял его милостиво, пожаловал в бояре и выделил ему поместье близ города Коломны.

Летом 1381 года, с большою свитою греческого и киевского духовенства, приехал в Москву и возглавил русскую Церковь митрополит Киприан.

«Князь же великий Дмитрий Ивановичь прия его с великою честью и весь город изыде на сретение ему. И бысть в тот день у князя великого пир большой на митрополита и вси разувахуся светло».

Князь Дмитрий, видя, что все постепенно налаживается, бодрости не терял и на мелкие неурядицы с удельными князьями пока глядел сквозь пальцы: он понимал, что не минет и нескольких лет, как Москва будет сильнее, чем прежде, и тогда все само собой станет на место. А в то, что жертва Руси не была напрасной и что татарское иго сброшено навсегда, крепко хотелось ему верить. И потому, когда явился посол Тохтамыша требовать дани и его приезда в Орду, – Дмитрий Иванович, хотя и сознавал, что идет на великий риск, ответил отказом.

«Ничего, – бодрил он себя, – авось хан на меня сразу не пойдет, – он, поди, и сам пока не слишком укрепился в Орде, а что было от нас Мамаю, он видел. Доколе соберется, может, будет у меня еще два либо три года роздыху, а тогда

Державец – правитель, наместник. Очевидно, речь тут идет о наместничестве в городе Тырново, столице Болгарии, которая при Войтяге была завоевана сербами и которую, в силу бурных политических событий на Балканах, его сыну Воейке пришлось покинуть. От него идет русский род Воейковых.

Троицкая летопись.

я его так встречу, что в другой раз не сунется. Бить поганых мы теперь умеем!»

Но надежды Дмитрия не оправдались, – хан не дал ему времени окрепнуть. О том, что Орда идет на Русь, несмотря на все предосторожности Тохтамыша, в Москве узнали почти за месяц до подхода татар: соглядатаи Московского князя, всегда находившиеся в Сарае, успели известить его об этом.

Перед лицом опасности Дмитрий Донской не растерялся и– принял смелое решение: наскоро сплотить воедино всю наличную воинскую силу Руси и выступить навстречу татарам. Не теряя часу, он разослал гонцов ко всем удельным князьям, повелевая им сейчас же объявить в своих землях сбор войска, а самим спешить на общий совет, в Москву.

Это совещание вскоре состоялось, но оно выявило горькую действительность: между князьями не было согласия, и Дмитрий понял, что Москва от них помощи ждать не может. Старшие и наиболее сильные из них – великие князья Тверской, Рязанский и Нижегородский – на зов московского государя вовсе не отозвались и на съезд не прислали даже сыновей; из младших тоже явились не все, а те, что приехали, – в большинстве отлынивали и отговаривались, что войска в такой короткий срок собрать не успеют и что лучше положиться на помощь Божью да на крепость своих городов.

Приводить непокорных к повиновению не было времени, и Дмитрий Иванович, увидев, что вся тяжесть войны ложится на Московскую землю, с горечью в душе вынужден был отказаться от своего первоначального намерения: с теми небольшими силами, которыми он располагал, выйти навстречу огромной орде Тохтамыша и вступить с нею в единоборство значило потерять все свое войско и отдать Русь на поток и разграбление татарам.