Запоздавшее возмездие или Русская сага - Карасик Аркадий - Страница 9

— Слушаю, — разочаровано пробурчал Дружинин, облизывая пересохшие губы. — Где и как ты умудрился ночью встретиться с заказчиком?

— Прежде всего, не ночью, а утром. И не где-нибудь — в собственной квартире…

Романов начал рассказывать о странном посещении и не менее странной беседе. Говорил медленно, одновременно, раскладывал перед компаньоном фотокарточки и записи. Скрыл только голую Дашку, очутившуюся на одной с ним кровати. И ни словом не обмолвился о таинственной гибели во время войны однофамильца — или деда? — сексуальной бабенки. Полностью открываться, даже перед компаньоном — преждевременно.

— Почему ты решил, что муж Видовой связан с преступным миром? Может быть, обычный обманутый похотливой женой мужик?

— Давай разберемся. Зачем, спрашивается, обиженному супругу посылать к частному детективу шестерок? До сих пор расследования подобного вида заказывались мужьями. Это первое. Теперь — открывание моей двери с помощью воровских отмычек… Мало? Если бы ты видел морду этого Хари, таких вопросов бы не задавал.

Петька, несколько минут поиграв хрустальными рюмками, принялся раскручивать подброшенную версию.

— Действительно, странно. Зачем скрывать фамилию «пострадавшего», открывая его домашний адрес? Неужели думают, что имеют дело с глупцами? Прфессионалам вычислить действительного заказчика, как два пальца описать… Уж не заманивают ли нас с тобой в ловушку?

Наступил черед замешательства для всезнающего главы фирмы.

— Пока не знаю, — честно признался он. — Что касается всяческих ловушек, то их для нас еще не изобрели — выкрутимся. Просто придется поработать не только с Видовой, но и с ее рогатым муженьком.

— Согласен. И как ты собираешься с ними разбираться? Со шлюхой и таинственным заказчиком, — сморщившись и потирая снова заболевшие виски, уточнил Дружинин. — Опять головка бо-бо, — пожаловался он и кивнул на ящик стола, укрывающий «лекарство».

— Обойдемся… То, что Ольга Карповна шлюха еще нужно доказать. Лично я думаю: несчастная женщина. Погляди какие грустные глаза…Что касается разбирательства, оно обычное: станем по очереди пасти. Посетим хозяина квартиры, выдавим из него все, что тому известно. Пощупаем героя-любовника. Провентилируем заказчика. Дальше — по обстоятельствам.

— Как бы эти самые «обстоятельства» не вышли нам боком… Тебе-то что

— потомок императора, а мне каково? После последнего дельца до сих пор ребра болят…

— Не повторится, — твердо пообещал Романов, словно повторение или неповторение — в его власти. — Никаких штурмов квартир, никаких силовых приемчиков. Обычная слежка с кинокамерой и фотоаппаратом. Проявленные отпечатки и диктофонные кассетки представим в качестве вещественного доказательства… Согласен?

— На все сто десять процентов! — торжественно продекламировал Дружинин. — Ну, и голова же у тебя, компаньон! Сразу чувствуется — из царского рода.

Подхалимаж так и выпирает из каждого слова. С явным расчетом на убранную бутылку.

— Кончай вылизывать, баламут, — поощрительно прикрикнул «потомок императора». — О бренди забудь — ни грамма не получишь. Лучше давай решать, кто из нас завтра с утра заступит на дежурство?

Дружинин обреченно вздохнул. Если бы Ромка поимел желание открыть слежку, не спрашивал бы — просто произнес: первый — я. Значит, в его вопросе таится прямое приказание.

— Разреши мне, господин-товарищ?

— Ладно, — удовлетворенно ухмыльнулся Романов. — В кого преобразишься?

Еще во время службы в уголовке, Петька славился умением перевоплощаться. То телепался на слабых, стариковских ходулях, поминутно оглаживая редкую бороденку и протирая слезящиеся глаза. То бодро, вприпрыжку, несся молодым стригунком с книгой подмышкой. Изображал студента, опаздывающего на лекцию. Однажды, талантливо сыграл роль стареющей проститутки. Да так, что милицейский патруль, доставивший шлюху в отделение, долго не мог поверить, что она — частный сыщик, мужского рода.

— Думаю, в пенсионера.

— Ну-ну, только, боюсь, не та это роль для расследования любовных шалостей.

— Тогда — уличного торговца, — обиженно скривился «актер». При всех его достоинствах, Дружинин не признавал критики. — Как думаешь, пойдет?

— Думаю, ерунда все это. Торговец лишен маневра, он прикован к продаваемому товару… Знаешь, что Петька, лучше всего изобразить… самого себя. А?

Дружинин нехотя согласился. Не переставая улыбаться, принялся разбирать пистолет. Смазанные оружейным маслом детали оставляли на разложенных бумагах жирные пятна. Слава Богу, старая, пожелтевшая фотокарточка осталась незамараной…

Компаньоны просидели в своем офисе до вечера. Домой Романов попал только в половине десятого. Припарковал возле подъезда уставший «жигуль», запер дверцы, включил сигнализацию. Вообще-то никто не позарится на отечественную дрянь, но — порядок есть порядок.

На лестничной площадке детектив повстречал соседа. На удивление трезвый Степан, прихлопывая тапочками по ступеням, нес к мусоропроводу ведро, полное кухоных отходов. Увидев Романова, машинально потер плечо. Наверно все еще болит после утреннего отеческого внушения.

— Добрый вечер, Роман Борисович, — вежливо поздоровался он. — Вы уж извините за скандальчик. Говорят, ребенка нужно воспитывать, когда — поперек кровати. Я упустил, вот и приходится наверстывать.

— Меньше пить нужно, тогда не придется — ни вдоль, ни поперек, — строго посоветовал сыщик, отпирая свою дверь. — Дашка — неплохая девчонка, ругать и бить ее — грех. Скажите дочери: пусть зайдет, мне с ней нужно поговорить.

Согласно кивая и с трудом удерживая похмельную икоту, алкаш поспешил на промежуточную площадку. С такой скоростью, что из помойного ведра на ступени посыпались коробки, картофельная шелуха, селедочные головы и хвосты.

Роман вошел в свою прихожую. Не раздеваясь, присел на тумбочку со старомодным телефонным аппаратом. Задумался. Он еще не знал, о чем собирается беседовать с бойкой девчонкой, но у сорокалетнего мужика сработало не востребованное чувство отцовства. Сберечь «ребенка» от невесть какой беды, нацелить его на единственно правильный путь, предостеречь от возможных неприятностей.

Приятное словечко «ребенок» применительно к дерзкой телке, забравшейся к немолодому холостяку в постель и нагло показыващую ему голую задницу, вызвало добрую улыбку. Шалунья, оторва!

Десятилетняя семейная жизнь Романовых оказалась бесплодной. Кто повинен

— муж или жена — так и осталось за кадром. Роман ни разу, даже легким намеком, не упрекнул супругу, видел как она мучается. Только однажды посоветовал обратиться в израильский медцентр «Эрос». Дескать, пойдем с тобой вместе: ты — к бабе, я — к мужику. Куда там! Несовременная женщина покраснела, отвернулась. Позже, в спальне, под прикрытием темноты зашептала мужу на ухо — что-то горячее и обиженное…

Случайно затронул больную тему — будто натолкнулся на что-то острое. Казалось — из раны потекла кровь. Роман поспешно встал, сбросил куртку, наплечную кобуру. На кухне жадно влил в себя полстакана жгучей водки. Полегчало, незаживающая рана затянулась пленкой, под которой попрежнему пульсировала кровь.

Когда, наконец, появилась Дашенька, он не стал внедрять в нее старозаветные истины — просто положил перед девчонкой запасной комплект ключей от квартиры.

— Зачем? — удивилась она. — Ежели понадобитесь — позвоню в дверь. Или

— по телефону.

— А вдруг меня не будет дома? Короче, возьми и пользуйся. В гостиной

— стеллажи с книгами, можешь читать. Как пользоваться «ящиком» не мне тебя учить. Проголодаешься — в холодильнике всегда можно найти съедобное. Делай уроки, смотри телевизор, читай. Будь как дома.

— У нас тоже телек имеется. Не заграничное дерьмо — родной «Рубин».

— Это если не считать отца-пропойцы, — не удержался сыщик, зная, что доставляет боль. Поторопился сгладить. — Прости, Дашка, но, как говорится, из песни слова не выбросишь.

— Ничего…