Таежный гнус - Карасик Аркадий - Страница 20

Комиссию встречал один Толкунов.

Привычно втянув живот и выпятив грудь, он, вбивая подошвы в раскисшую грязь, подошел к машине.

— Товарищ полковник, временно исполняющий обязанности начальника тыла отряда прапорщик Толкунов!

— А где настоящий тыловик? — повернулся Виноградов к стоящему позади командиру отряда. — В нужнике сидит со страха или — под койкой прячется?

— В отпуске…

— Нашел время отдыхать, бездельник! Отряд нужно готовить к зиме, а вы отпустили… Так поступить способен только командир, который не заботится о солдатах… Впрочем, это отдельная тема разговора… Ну, что ж, «врио», показывай дорогу. В какой халупе придется нам ночевать?

— Почему в халупе? — обидчиво поджал губы Серафим. — Подготовлена часть казармы. Отдельные комнаты, общая зала… Разрешите провожу?

— Понятно, — все так же ехидно протянул полковник. — Комиссии — раздолье, по три койки на брата, а бедные солдаты станут спать друг на друге.

— Почему друг на друге? — снова удивился находчивый прапорщик. — Треть роты трудится в ночную смену. Кроме того, на об»екте имеется запасная казарма для отдыха.

Знатно развернулся «сыщик-юрист», усмехнувшись, подумал Парамонов, за короткое время умудрился переселить два взвода, постелить на кроватях чистое белье, стащить в комнаты более или менее сносную мебель. Если бы не малое звание и не законный интендант, сейчас лежащий вверх пузом на черноморском пляже, с удовольствием бы оставил Толкунова на временно занимаемой им должности.

Будто подслушав лестные для него мысли командира, прапорщик вертелся юлой, везде поспевал — и в комнатах, и в выдраенной до блеска умывалке, и в таинственной части казармы, названной им «залой», куда специально поставленный дневальный никого не пускал.

— Прошу помыться, побриться и пожаловать на скромный ужин, — тоном завзятого тамады трещал Толкунов. — Вот в эту залу…

Дневальный посторонился, застыл, подняв к пилотке согнутую ладонь. Виноградов кивнул и молча ушел в предназначенную ему комнату. Майоры скрылись в своей. Толкунов, одобрительно потрепав по плечу дневального, скользнул в «залу».

Подполковник не решился, последовать его примеру, хотя ничего дурного в этом не было. Наоборот, хозяину, вместо того, чтобы болтаться в коридоре, всеми писанными и неписанными законами положено проверить, как накрыт стол, расставлены стулья, есть ли «музыка».

И все же командир отряда упрямо стоял рядом с дневальным, изучая вывешенную — конечно, для комиссии — документацию. Распорядок дня… Расписание занятий… Время построения на работу и после работы. Все это давно обсосано, выверено и утверждено.

Как и ожидал Парамонов, первыми из своих комнат вылупились два майора. Небось, проголодались бедолаги. Остановились рядом с Парамоновым.

— Вы не особенно переживайте, Сергей Дмитриевич, — посочувствовал чернявый. — Такой уж человек наш полковник, его не переделать.

— Да и не со злости он ко всем клеится, — вступил в беседу второй, с большими залысинами. — С него тоже семь шкур спускают, с песочком продирают за каждое ЧП.

— Откуда вы взяли, что я переживаю? — деланно удивился отрядный — На всякий чох не наздравствуешься, от каждого матерка не отбрешешься. Брань на вороту не виснет — старая истина. Хочется полковнику порезвиться — ради Бога, пусть «балуется» на здоровье… Надолго к нам?

— Как получится, — нерешительно ответил чернявый, будто боялся открыть тщательно охраняемую служебную тайну. — Думаю, три-четыре дня, не больше.

— Если не секрет, что собираетесь проверять?

— Какие там секреты, — отмахнулся мужик с залысинами. — Все давно обсосано и обгрызано. Порядок в казармах, выполнение распорядка дня, медицинское обслуживание личного состава, питание, нужники, бельишко. Дисциплинарная практика. Короче, от А до Я.

— Ну, вы — понятно, а что будет проверять Тарас Викторович?… Кстати, хочу спросить: откуда он взялся? Действительно, из Главного Управления?

— Добято? — чернявый оглядел коридор, едва слышно проговорил. — Толком сам не знаю. Разные ходят слухи. То ли из Управления Тыла, то ли из Особого отдела…Но, похоже, классный мужик, не зазнайка и не подхалим, плохого от него можно не ожидать…Только не выдайте, Сергей Дмитриевич, не проговоритесь, ладно? Нас специально проинструктировали: о Добято ни звука!

— Не бойтесь, ребята, — могила!

Парамонов почувствовал облегчение. Будто с плеч свалился давящий груз, голова очистилась от не менее тяжелых подозрений. Скорей всего, москвич — из Особого отдела. А как же иначе? Пропал не просто командир подразделения — офицер, командующий военными строителями на совершенно секретном об»екте. Как же можно обойтись без вмешательства Службы госбезопасности!

Теперь розысками Королева займутся не дилетанты, подобные Сомову, и не недоучки типа Толкунова — настоящий профессионал…

Наконец, в коридоре появился Виноградов. Вымытый, свежевыбритый. От него так несло сложным ароматом зарубежного одеколона, что в носу зачесалось. Сапоги надраены до зеркального блеска, брюки-галифе отглажены, кажется, дотронешься до острой складки — порежешься до крови. Короче, не человек — офицер, срисованный с плаката о правилах ношения военной формы.

Из своей комнаты, почему-то смущенно улыбаясь, вышел Тарас Викторович.

— Ну, хозяин, веди на ужин. Честно говоря, лично я проголодался, — доброжелательно промолвил он. — В поезде попили чаек с хлебом — все питание. Стыдно признаться, но организм требует своего.

— Прошу!

Командир отряда сделал знак дневальному, тот приглашающе открыл дверь, пропустил в «залу» гостей. Последним вошел Парамонов. И… обомлел.

Нет, не по причине обилия выставленных дефицитных деликатесов — знал хозяйственные способности Толкунова, не зря выбрал его своим замом по снабжению. Пусть временным, но — замом. Между глубокими мисками, заполненными красной икрой, тарелками с балыком, непременной «солдатской» сельдью, украшенной кольцами лука, сырокопченной колбасой, сыром, вазами с фруктами выставлены… бутылки коньяка. И не просто выставлены — вызывающе выпячиваются.

Подполковник отлично осведомлен об устойчивой антипатии Виноградова ко всем видам алкогольной продукции, начиная от примитивного пива и кончая всевозможными коньяками. И вдруг перед ним — зловредные бутылки! Ехидно подмигивают золоченными крышками, щерятся красочными наклейками. Дескать, плевали мы вместе с талантливым снабженцем на строгие полковничьи запреты, чихать хотели на твои, Парамонов, предупреждения!

Виноградов перевел негодующий взгляд со злополучного пойла на командира отряда, но сдержался. Вокруг стола — озабоченные, хлопотливые женщины: квартирная хозяйка Толкунова Евдокия, две молоденькие супруги командиров взводов. В женском обществе не развернешься в полную силу, не выскажешься о «недостойном» поведении радушного хозяина. С вольным применением соответствующих сравнений и эпитетов.

Резко повернулся и, стараясь не смотреть на злополучные бутылки, уселся на заботливо придвинутый снабженцем стул.

— Я что тебе приказал? — напряженно улыбаясь рассаживающимся за столом гостям, зло прошипел подполковник на ухо прапорщику. — В порошок сотру паскуду! Завтра же — в роту! Каптенармусом, вечным дежурным по отряду! На кой хрен мне нужен такой хозяйственник!

Удивительно, но Толкунов не испугался, лицо не покрылось трусливой испариной, не затрясся жирный подбородок.

— Так вы же говорили о спирте? — невинно прошептал он. — Как приказано, припрятал до особого… подмигивания.

Хотелось, до чего же захотелось Парамонову схватить ехидного зама за портупею, удерживающую женскую грудь, и выбросить в коридор! Но не устраивать же разборку на глазах членов комиссии! Ну, погоди, паскуда, все так же напряженно улыбаясь, подумал он, уедет Виноградов — так отделаю — мигом похудеешь!

— Не ругайте прапорщика, Сергей Дмитриевич, — попросил Добято. — Он сделал, как надо. По русскому обычаю гостей привечают не словами да поклонами — стопкой водки да горбушкой хлебца с солью.