Сексот поневоле - Карасик Аркадий - Страница 5

Надоело изворачиваться, придумывать причины, лгать. Наконец решился на разрыв.

— Значит, все? — твердила одно и то же Светка, глотая слезы. — Говорил: люблю, никогда еще так не любил… А теперь что случилось? Может быть, я что-то делала не так…

— Все было так, — не выдержал я. — Заладила: все, все… Просто переводят на новое место службы.

— Куда? — воспрянула духом Светка. — Я могу перевестись в другую школу…

А что, она такая, возьмет и появится в Болтево… Что делать тогда? Куда бежать?

— Там нет школы. Сопки и тайга — все удобства. Жить в палатке, готовить на костре. Никаких семей — только солдаты и офицеры, — нагонял я на учительницу волны страха.

Кстати сказать, новая моя стройка — в сотне километров от Светкиной деревеньки, старая — в десяти. В первое время я преодолевал этот десяток бегом, после — форсированным маршем, в последние недели — раздумчивым шагом. От Болтево не доберешься ни первым, ни вторым, ни третьим способом.

— А если я — в палатку с тобой? Обойдусь без работы, — умело закинула учительница тонкую леску с большим крючком.

— Нельзя, — уклонился я от наживки. — Запрещено. Ни семей, ни родственников…

Последняя фраза прозвучала настолько убедительно, что Светка раздумала плакать и возмущаться — округлила глаза и попыталась повиснуть мне на шее.

— Некогда, — разжал я ее руки. — Приказано поторопиться… К тому же дверь открыта…

— Ее можно запереть, — кинулась Светка к двери, расстегивая на ходу кофточку. — Я — мигом…

— Прекрати! Решается вопрос государственного значения, а у тебя в голове — только одно — секс!

Пока Светка переваривала выданную информацию, я захлопнул чемодан и выбежал из комнаты. Без прощальных объятий и поцелуев.

Последняя проблема решена.

4

Прорабский пункт, которым я командовал, доживало слой век. Перспектив — никаких; благоустройство, сараи, дорожки — все дела. Не выплыви Болтево — все равно меня ожидал бы перевод к тому же Пятиминуткину. Или — к Ваху.

Предстояло подчистить огрехи. Цемент и злополучный Дом офицеров висели на мне кандалами. Пора форсировать события. Особый участок и Дятел ожидать не станут.

Отпустил машину и побежал в знакомую прорабскую.

В крохотной комнате, где с трудом умещались стол, два стула и лежанка, меня ожидал полный, одышливый майор. Сидел он за моим столом. Лениво перелистывал настольный календарь и с интересом расшифровывал прорабские каракули. Типа «Бр. Чер. нар. разб. з». В дословном переводе: «бригаде Чернова выдать наряд на разборку забора».

Многословием я никогда не отличался, особенно, работая карандашом. Умением разборчиво писать — тем более.

Конечно, при современном техническом прогрессе эти трудности легко преодолимы. Анохин перегрузил отделы Управления компьютерами, принтерами, сканерами. Пощёлкаешь кнопками на клавиатуре, пропустишь написанный текст через принтер — приказ о наказании бедолаги инженера или несчастного техника готов. Ещё раз пощёлкаешь — на экране высветятся итоги выполнения плана.

Красота!

А вот на стройплощадках царят древние счёты, в лучшем случае — арифмометры….

— Старший лейтенант Васильков? — уточнил майор тонким женским голоском. Будто в тесной моей каморке могут разместиться и другие старшие лейтенанты. — Я не ошибаюсь?

— Так точно, — официально пришлепнул я. — Начальник прорабского пункта старший лейтенант Васильков.

Наверно, жилец двадцатичетырехквартирного жилого дома, сданного в эксплуатацию полгода тому назад. Штукатурка отлетает или крыша течет? Не по адресу, дорогой майор, топай в родную КЭЧ. Дом сдан с оценкой «хор» без дефектов и недоделок. Жалоб я не принимаю.

— Вы, по какому вопросу, товарищ майор?

Сейчас я отправлю его по назначению!

— Офицер особого отдела Малеев Сергей Максимович.

Я почувствовал, как пересохло во рту, и закружилась голова. Неужели кто-то капнул особнякам, что моя двоюродная тетка сбежала в Америку, выскочила там замуж за владельца магазина? Но, ведь, кроме насмерть перепутанного теткиным письмом отца и меня, никто этого не знает. Даже мама… К тому же, сейчас — другое время, за связь с капиталистами никто не осудит, наоборот, похвалят.

Впрочем, органы у нас всевидящие и всеслышащие. Старая истина! Что касается всевозможных свобод, то они легко могут преобразоваться в свою противоположность.

— Слушаю вас, товарищ майор, — выдавил я из себя, соответственно понизив голос.

Сейчас я узнаю причину странного визита. Может быть, «особист» заявился по личному делу? Скажем, понадобилась известь для побелки квартиры или десяток штук вагонки для обшивки стен кухни? Господи, с удовольствием выдам ему все, что потребует…

— Здесь не место для откровенного разговора. Зашел просто познакомиться… Завтра посетите управление, просмотрите чертежи сооружений особого участка, решите с главным инженером вопрос о недостаче цемента…

Знает, все знает! Значит, и чертова тетка — в прицеле, значит, предстоит допрос, потом отберут допуск и…

— …заодно в четырнадцать часов загляните по этому адресу…

В предчувствии крупных неприятностей голова снова закружилась, да так, что лежанка внезапно полезла на потолок, а стулья сами собой поползли к стенам. Тетка, точно — тетка! Но откуда все же «особисту» стало известно об ее прегрешении?

Майор положил передо мной клочок бумаги с адресом, ободряюще усмехнулся, тронул меня за локоть и ушел. Глухо простучали по лестничке тяжелые его сапоги…

Я сидел за столом, подперев обеими руками тяжелую голову. Словно боялся, как бы она не развалилась на части. Что же делать? Не пойти на беседу нельзя — майор вызовет в свой кабинет в штабе армии, а это намного хуже. Использовать первые минуты допроса для того, чтобы торжественно отречься от предательницы-тетки, заклеймить ее всяческими известными по газетным статьям и детективам патриотическими фразами? Наверно, так я и сделаю…

Не успел прийти в себя от внезапно возникшей незапланированной проблемы — в конторку ворвался разгоряченный капитан Арамян. Вздел к низкому дощатому потолку сухие руки и закричал:

— Здорово, друг!.. Как похудел, побледнел! Вах, вах! Почему это, а? Зачем ко мне не приехал, помощи не попросил?

— Дела не радуют, товарищ капитан, — официально вздохнул я, стараясь изгнать из головы настырную тетушку с ее мужем-капиталистом. — От бед голова кругом идет…

— Почему кругом? Почему идет? Вах! — трагическим голосом завопил армянин. — Или у тебя друзей нет, а? Или я не готов за тебя свою голову подставить? Вах!

Обстановка не для легкого приятельского общения, а капитан, по-моему, примчался именно в погоне за дружеской беседой.

— Есть друзья, как не быть… Только они дел не подправят…

Не выгонишь же общительного начальника участка! Вот и приходится поддерживать разговор в надежде, что тот сам поймет и покинет прорабскую с такой же скоростью, с какой сюда ворвался…

— Зачем не подправят? Почему не подправят?.. Вот послушай меня и порадуйся… Надоел мне, понимаешь, Темка-прораб — тошнит от него, голова болит… Понимаешь?.. Вах, как болит, вах!

В особо ответственных ситуациях у Ваха прорезался этакий армянский говор… Панымаешь…

А я, между прочим, давно все уже понял.

— Не выйдет, Рубен — меня уже застолбили…

— Как застолбили? Почему застолбили? — еще больше заволновался Арамян. — К Анохину поеду, упаду в ноги перед Кругомаршем — он все для меня сделает… Вах!.. Кто дает план УНРу? Сиюминуткин, Дятел или Арамян?.. Лишь бы ты согласился… Вах, вах!.. Вместе работать станем — хорошо, а? Клянусь мамой: ругать, обижать — никогда! Премии — тебе первому, путевку в отпуск выбью в Сочи… Вах, хорошо, а?

Знаем мы эти обещания. До боли, до зубовного скрежета — знакомы. Так парень девушку заманивает — все обещает, а заманит, попользуется — ничего нет. Темка-прораб плакался — достал его Вах. Теперь меня доставать собирается… Не получится, дорогой капитан, не выйдет.