Рулетка судьбы - Карасик Аркадий - Страница 51

А если вдуматься, что решает один день? Киллер заколебался. Колдовские глазища будто копались в его подсознании, заставляя отбрасывать возможные опасности, думать о чем-то сладком, хорошем. В конце концов, встреча с красавицей намного важней любого дела.

И все же он пытался сопротивляться.

— Сожалею, но я занят…

— Подумай, Сереженька, отложи свою занятость, — просительно пискнула Неонила. — Мы будем ожидать. Как, Филя, не возражаешь?

Филимон напыжился. Будто петух, заметивший аппетитное зернышко. Какие могут быть возражения? Отмечать «сорокапятилетие» завтра или послезавтра, или — через неделю — какая разница? Главное — отметить!

— Ладно, — решился Александр. — Послезавтра! Только не с утра. В два часа — пойдет?

Удрать от любовницы утром — зряшная надежда. Пиявкой присосется, клещом приклеится — не отпустит. Разве придраться к неосторожному слову и поссориться? Конечно, не на всегда — на время. Ценная идея! Ссору можно растянуть на несколько дней.

Банина согласилась — безвольно склонила головку. Так низко, что завеса кучерявых волос закрыла покрасневшее личико.

Собков поклонился и отошел в сторону. Во время! Поджимая губы и пошевеливая пальцами с острыми коготками, к ним приближалась Костомарова.

— Так… Пошли домой, кобель! Немедленно, блин! — прошипела она, сладко улыбаясь толстому банкиру. — Шевели конечностями! Я устрою тебе танец с саблями, подлый изменник!

Уйти не удалось.

В зале появились профессор Звягин с женой. Нина Сергеевна на ходу что-то говорила мужу, держала на готове пробирку с валидолом. А он так и рвался в бой. В глазах — раскаленные угли, несколько оставшихся на лысой голове волосков поднялись дыбом.

— И это профессорская дочь! — патетически закричал Нестор Анатольевич, подняв над головой обе руки. Будто обращался не к дочери — к Богу. — И это наследница древнего рода! Под венец без родительского благословления? Позор на мою голову!

— Успокойся, милый, тебе вредно так волноваться, — уговаривала жена, пытаясь положить в широко раскрытый рот таблетку. Звягин отрицательно мотал головой, продолжал кричать. — Все образуется, сам увидишь. Алисочка просто не успела сообщить…

Напуганные скандалом депутаты торопливо покидали зал. Бизнесмены посмеивались, перешептывались, с интересом следили за развитием забавного конфликта. Отличное завершение скучной свадьбы.

И без того раздосадованная постоянными нарушениеми свадебного «церемониала» Алиса повернулась к мужу. Проговорила негромко, но в тишине, наступившей в ресторане при появлении профессорской четы, ее слова прозвучали ударом грома.

— Милый, прикажи своим телохранителям отправить домой этих маразматиков!

Ошеломленный профессор беззвучно открывал и закрывал рот, его супруга закатила глаза. Вот-вот упадет в олбморок. Две депутатских телохранителя вежливо взяли стариков под руки и повели из зала. Когда они проходили мимо Костомаровой, она спряталась за спиной Собкова.

— Пошли, пока отец меня, блин, не заметил. Шуму будет — не разгрести!

«Русалка» затерялась в толпе предпринимателей. Скорей всего, ушла из ресторана. Собкова больше ничего не интересует. Подчиняясь твердой ручке сопостельницы, он вышел на улицу…

— Все же есть шрам на предплечье или его нет? — настырно допрашивал капитан. — Удалось или пока не вышло?

Емкое словечко «пока» било по самолюбию девушки не хуже парового молота. Оно выглядело до мерзости обнаженным, стыдным. Не зря сидящий за своим столом Дымов морщится.

— Удастся заманить подозреваемого на медицинский осмотр — получится, — деловито проинформировала будущая сыщица. — Для этого необходимо время и подходящая обстановка.

Сейчас девушка была намного спокойней, нежели на свадьбе. Будто отсутствие горбоносого сняло с нее какое-то заклятие.

А Столков был не в духе. Кажется, очередная его попытка «прорваться» к майорской звездочке завершится крахом. Неужели телка не понимает? Подумаешь, сверхзадача — лечь под мужика, проверить наличие шрама? Придумала какой-то «медосмотр», каких-то врачей — все это требует немалого времени. Унюхает горбоносый опасность — слиняет за рубеж, попробуй выуди его оттуда!

Поговорить с лярвой откровенно? Выразиться открытым текстом мешает Дымов. Вот и приходится выбирать выражения, избегать матерных сравнений, которые так и просятся на язык.

— Вот что, стажер, даю три дня. Больше не получится. К двадцатому я должен знать с кем имею дело. Если под горбоносого работает Собков — один расклад, если он не терминатор — совсем другой… Дошло? Мне до фени, как ты проверишь — медосмотром или своими… фуфелями, — не выдержал Столков.

— Главное — результат.

Дымов оторвался от изучения девственно чистого листа бумаги, поднялся. Вернее, вскочил. Руки сжаты в пудовые кулаки, побледнел, глаза превратились в щелки. Худющий до прозрачности, такой же бледный капитан тоже встал, выпрямился. Два сыщика стояли лицом к лицу, будто два петуха, готовые вступить в битву из-за красивой курочки.

Ксана похолодела. Сейчас произойдет непоправимое: Славочка врежет хаму по физиономии, тот ответит тем же. «Дядюшка» ни за что не простит драки между подчиненными. Виновников немыслимого в стенах уголовного розыска скандала выгонят с треском… Благо, Столкова, он вполне этого заслуживает, а вдруг под горячую руку попадет Дымов?

Не раздумывая, девушка встала между мужиками. Успокоительно защебетала.

— Мальчики, прекратите!… Кому сказано? Товарищ капитан, вам не стыдно?… Славик, будь умней, успокойся… Прошу… Хотя бы, ради меня…

«Мальчики» непримиримо меряли друг друга угрожающими взглядами. Но первый порыв уже исчез, мордобитие стало невозможным.

— Пусть этот подонок извинится, — гоняя желваки на скулах, жестко потребовал Славка. — Немедленно.

Столков усмехнулся, снова занял место за столом.

— Хватит тебе ершиться, старлей. Подумаешь, обидели зазнобу! Стажер — не сопливая девчонка, сотрудник милиции. А она этого никак не может понять. Не без твоей, конечно, поддержки… Дальше пояснять не стану — сама расскажет.

Капитан церемонно поклонился противнику, аккуратно собрал в папку разбросанные на столе бумаги и вышел в коридор.

— Отправился жаловаться Дядюшке, — безошибочно определил Дымов. Знал

он гипертрофированное самолюбие напарника. Капитан ни за что не простит

нанесенной обиды. — Ну, и черт с ним, пусть жалуется… Что там у тебя

произошло?

Всхлипывая, отчаянно сморкаясь в скомканный носовой платочек, Ксана честно рассказала о полученном от Столкова задании. О глупом своем поведении во время разговора с горбоносым предпочла умолчать. В конце концов, охватившая ее тогда слабость — личное дело, к конфликту со Столковым не имеет отношения.

— Вот оно что! — задумчиво протянул Славка, машинально рисуя на

бланке допроса рогатых чертенят. — Заподозрил капитан пластическую

операцию… Интересно! Мне тоже приходило в голову нечто подобное, но…

Все же Васька — опытный сыщик, куда мне до него. Действительно, единственная возможность проверить горбоносого — шрам на предплечье… А вот путь избран, прямо скажу, дурацкий… Давай, Ксанка, подсушим отсыревшие мозги, запустим их в работу. Авось, придумаем что-нибудь стоящее…

У Собкова приступ сентиментальной разнеженности окончился быстрей. Как только он расстался с Ксаной. Надо бы, конечно, проводить ее, но Любка вцепилась в рукав, что-то шипела по змеиному.

Домой они не поехали — перехватил телохранитель и доставил к новобрачной.

Алиса переживала ужас одиночества. Дружки до такой степени накачали мужа, что он перестал отличать молодую жену от стула или колонны. Охраняющие новобрачных жены банкиров и депутатов, разбежались спасать своих мужиков.

Единственная надежда — на сестру.

Ожидая Костомарову, Александр присел возле закрытого портьерой окна и задумался. Не о предстоящей ликвидации, после которой можно со спокойной совестью и с туго набитыми карманами возвратиться на свою виллу. Тем более, не о подстерегающих его опасностях.