Рулетка судьбы - Карасик Аркадий - Страница 44

Холостяк ошибся. Девушка не сомлела. Просто она не ожидала подобной дерзости. Опомнившись, резко присела, выскользнула из об"ятий и… влепила нахалу звонкую пощечину.

Захлопнулась дверь, насмешливо зашипели закрываемые замки.

Дымов ощупал горящую щеку, почему-то засмеялся и, игнорируя лифт, побежал вниз по лестнице…

Утром наставник и стажер встретились, как ни в чем не бывало. Только Дымов старался не смотреть на девушку. Она ехидно улыбалась, многозначительно поглаживала себя по щеке.

— Займемся делом, — суше обычного приказал он. — Поезжайте на место происшествия, поговорите с бабусей. Если выплывет что-нибудь ценное, обязательно оформите, как положено. Не забудьте захватить бланки…

Ехать стажеру не довелось.

В комнату с дежурной улыбкой на безгубом лице вошел Столков. Понимающе окинул взгядом напарника и стажера, уселся за свой стол, выложил на него пухлую папку. Но не раскрыл ее — по прежнему разглядывал собеседников. Словно ожидал от них добровольного признания.

Капитана в отделе дружно не любили. Было в нем что-то неприятное. Говорит, вроде, нормальным голосом нормальные фразы, но за ними — черный провал. Будто топкая грязь, покрытая тонким слоем чистой водички. Дескать, гордитесь тем, что я с вами разговариваю.

Однажды, во время ареста группы рэкетиров, один из них умудрился выхватить спрятанный под рубашкой пистолет. Прицелился в растерявшегося оперативника. Капитан, рискуя получить пулю, сбил рэкетира с ног, упал вместе с ним. Поднялся, отряхнул с брюк налипшую грязь. Не ожидая от бледного парня благодарности, поучительно проскрипел.

— Не столбом нужно стоять — шевелиться. Особенно, шевелить извилинами.

Бледность на лице парня сменилась багровым румянцем. Отвернувшись от него, Столков, как ни в чем не бывало, чистил щеткой идеально чистый костюм.

О какой любви можно говорить?

Вот и сейчас брезгливо разглядывает старшего лейтенанта и стажера. Будто залез им под череп и скользит по извилинам мозга, считывая позорящую их информацию.

— Здорово, сыскари! Работаете?

— Нет, — скромно потупила озорные глазки Ксана, — грибы собираем.

— Какие грибы? — оторопел капитан.

— Мухоморы, — включился в «содержательную» беседу Дымов. — Хочешь помочь?

Столков понял — его разыгрывают. Нагло, беспардоно. Обидеться — дать повод для дополниительных оскорблений. Дымов — такой, за насмешками ни в карман, ни за пазуху не лезет, они слетают с натренированного языка, будто птицы с дерева.

— Времени нет заниматься ерундой. Дядюшка тебе звонил?

Дымов непонимающе поглядел почему-то на Ксану. Будто она должна ответить на странный вопрос. Почему, по какому вопросу должен звонить подполковник, у которого Дымов полчаса тому назад побывал? Не из стоматологии же, куда шеф отправился лечить очередной зуб?

Девушка ободряюще усмехнулась.

— Не звонил… А что случилось?

— Наверно, подполковника до того зубы замучили, все на свете забыл. — пренебрежительно поднял узкую, бледную руку капитан. Будто продемонстрировал свое отношение к тупому начальству. — Дело в том, что прикомандированный к тебе стажер временно переходит в мое распоряжение. Для проведения оперативно-розыскных мероприятий.

Столков обожал служебные выражения, упивался ими. Они, эти фразы, будто поднимали его выше сослуживцев, внушали им этакую почтительность, смешанную с уважением. А находиться на высоте, тешить свое самолюбие — что может быть приятней?

— А меня спросили?

Ксана оскорблено вздернула головку. Подумать только, с ней обращаются, как с вещью: сегодня прикомандировывают к Дымову, завтра вручают Столкову, послезавтра передадут еще какому-нибудь именитому сыщику!

— Спрашивать — нет нужды. Повторяю: вам придется заняться сыском. Под моим началом. Ясно?

— Так точно!

Головка вернулась в нормальное положение. Девушка метнула на Славку лукавый взгляд. Как он отреагирует на предстоящую разлуку? Возмутится, побежит к начальнику или радостно заулыбается? Как там не крути, «отпущенная» пощечина, наверняка, все еще горит на его физиономии, а присутствие Ксаны делает этот жар вообще нестерпимым.

— Как это передать? — возмутился Славка и это его возмущение явно пришлось по вкусу кокетливой девице. — Стажер только вошла в курс дела, подобрала нужные бумаги, сейчас отправляется для допроса свидетелей, а ты

— отдай? Не получится, Василий, не отдам. И Дядюшка тебе не поможет!

— Подумай, старлей, стоит ли из-за одного вечера заводить свару? Погуляем вместе с Баниной на депутатской свадебке — все дела. Завтра верну в целости и сохранности.

— Вы не так выразились, капитан, — промурлыкала Ксана. — Не вы возвратите, сама вернусь… В сохранности!

Последнее слово она почти пропела. Столков глянул на нее с таким бешенством, что любой другой оперативник немедля бы заизвинялся. Но Ксана

— не омоновец и не оперативник. Она не испугалась капитанской немилости, ответила безмятежной улыбочкой женщины, знающей свою силу.

— Это уж как получится, — подавив гнев, философски ответил он. — Вы, Банина, слишком неопытны и молоды, вам трудно судить о нашей работе…

Один вечер? Действительно, не стоит шуметь. Успокоившийся Славка с любопытством следил за пикировкой.

— Как решим? Идет Банина со мной на свадьбу или я немедля отправляюсь

к Дядюшке? — игнорируя мнение стажера, повернулся Столков к Дымову.

— Мне кажется, Вячеслав Тимофеевич не станет возражать, — промурлыкала хитрая девица. — Отдохнем друг от друга.

Славка благодушно кивнул. Пусть не на вечер — на год, два. Осточертели ехидные ухмылки и кокетливые взгляды. Посчитав инциндент исчерпаным, он демонстративно уткнулся в бумаги…

Столков никак не мог забыть освобожденного им горбоносого человека. Казалось бы, ничего подозрительного, документы в порядке, в Москве зарегистрирован, место жительства известно, право на ношение пистолета имеется. И все же, что-то неладно, есть какая-то крохотная закорючка, мешающая быть абсолютно спокойным. Какая именно, за что зацепиться и вообще стоит ли заниматься запомнившимся человеком — Столков не знал.

На следующий день после незначительного по нынешним московским меркам происшествия вечером в квартире капитана раздался телефонный звонок. Трубку сняла жена.

— Тебя, — поморщившись, она положила трубку рядом с аппаратом. — Рассказов.

Депутат Госдумы Димка Рассказов — земляк Василия. Учились в одной школе, жили на одной улице Ярославля. Особенно не дружили, отношения — по формуле: здравствуй-прощай. Необычный скачек бывшего олноклассника в сферу высшей политики приятелей не сблизил, наоборот, развел. Да и что может быть общего между видным думским деятелем и примитивным сыскарем? Школьные воспоминания? Но они давно померкли под тяжестью сиюминутных житейских проблем.

Вспомнил Рассказов об однокласснике случайно.

Листая в поисках нужных людей, которых необходимо пригласить на свадебное застолье, потрепанные записные книжки, жених натолкнулся на полузабытую фамилию… Столков? Василий? Это что за зверь, по какой надобности вписан в депутатские святцы?… Ах, да, земляк, одноклассник! Кажется, работает в милиции?… Любопытно поглядеть на него…

А что, пришла в голову неожиданная идея, присутствие за свадебным столом мента как-то разнообразит обстановку. Появится возможность проявить этакий барственный жест в сторону Министерства внутренних дел. Изрядно затюканного и заплеванного. Показать себя истинным демократом. Дескать, вот я какой — выходец из народной глубинки, земляков не забываю, даже менты — желанные гости в моем доме!

Все эти соображения и вызвали телефонный звонок.

— Слушаю, Столков, — солидно пророкотал Василий, которому явно пришлось по душе депутатское внимание. — Кажется, Дмитрий Иванович?

— Димка, дружище, Димка. Отчества и фамилии оставим для служебного пользования… Имею честь сообщить: женюсь. По любви, Васька, по любви. Депутатам, не к лицу выгодные женитьбы… Приглашаю тебя на свадьбу. С кем пожелаешь — с женой или с любовницей.