Последняя версия - Карасик Аркадий - Страница 31

Я не могу ни уйти от Светки, ни оставаться рядом с ней. Сплошная безысходность, идиотское положение…

Около восьми заработал телефон.

Сейчас подружка оповестит: приехать не могу, срочные дела, ожидай утром, дорогой муженек-сопостельник, не скучай, милый. И не забудь к утру заварить кофе покрепче… Правда, такого ещё не было, но исключить подобной возможности я не мог.

Звонила не Светка.

— Здравствуйте, Константин Сергеевич. — прошелестел в трубке тихий мужской голос. — Простите за беспокойство…

Волин! Ему-то что нужно от затраханного мужика? Договорный срок кончается только через неделю, именно тогда «музыкальный» бизнесмен имеет право требовать моего окончательного решения. Он уверен — положительного.

— Решил позвонить пораньше. Ваше согласие необходимо немедленно — так складываются обстоятельства.

— Но я ещё не решился…

— Дорогой дружище, вам все равно придется согласиться с моими предложениями, так стоит ли тянуть время? Поверьте, у меня вам будет намного лучше, нежели у Пантелеймонова: и материально, и морально.

Интересно, о каких-таких «обстоятельствах» идет речь? Неужто я превращаюсь в некий спасательный плот, который должен вызволить из морской пучины утопающего Волина? Тем более, не следует торопиться — как бы не утонуть вместе с «крышей».

— Повторяю, ещё не созрел. Обещаю через недельку дать ответ…

В бархатистом голосе Семена Аркадьевича появились шипящие оттенки. Кажется, ещё пара минут и трубка взорвется от немыслимого напряжения.

— Убедительно прошу не играть со мной в дурачка, многие пытались это делать и… Неделю ждать не могу — через три дня вы должны приехать ко мне для окончательного разговора.

Частые гудки обрушились автоматными очередями.

Прошло ещё два дня.

Как обычно, вечером я занял «наблюдательный пункт» на балконе. Стою и покуриваю, бездумно следя за кольцами табачного дыма. Рвать нервы, размышляя о непростых отношениях между мной и Светкой, не хочется, надоело. Душевные переживания не способны что-либо изменить в моей нескладной жизни, следовательно придется либо отстраниться от них, либо отправиться своим ходом в местную психушку.

Восемь вечера. Ни подкатывающего к под»езду «мерседеса», ни телефонного звонка, извещающего о скором прибытии сопостельницы в родные пенаты.

Девять. Тот же результат — ничего.

Десять…

Я стал медленно «закипать» беспокойством и злостью.

Одинадцать…

Никогда ещё Светка так поздно не приходила — если не в девять, так максимум в половине десятого, с непременным телефонным предупреждением. Может быть, крайние обстоятельства: банкет по случаю неожиданно выпрыгнувшего выгодного заказа или приезд знатных гостей из-за рубежа? Но что помешало ей позвонить, предупредить? Знает же — волнуюсь, переживаю…

Не стоит успокаивать себя всяческими домыслами — что-то произошло ужасное. Выстаивать на балконе, придумывая извиняющие любовницу обстоятельства, не только глупо, но и опасно.

Рывком сорвал с рычагов телефонную трубку, решительно набрал на диске знакомый номер домашнего телефона генерального. Набирал и про себя молился: дай Бог, чтобы Пантелеймонова не было дома, Господи, сделай так, чтобы он задержался в Росбетоне на очередной пирушке. Вместе со Светкой.

Бог не внял моим горячим молитвам — трубка ответила хорошо поставленным баритоном.

— Слушаю вас.

— Простите за поздний звонок, Вацлав Егорович. Сутин…

— Что произошло? Еще одно убийство?

— Слава Богу, нет… Просто жена до сих пор не возвратилась с работы и я беспокоюсь…

Впервые я назвал Светку женой не про себя, как делал это обычно, — вслух. Пантереймонов скептически буркнул что-то непонятное, но достаточно обидное. Я с трудом удержался от дерзкого выражения из производственного «арсенала», позаимствовав его у того же погибшего Тимофеича.

— Вы имеете в виду Светлану Афанасьевну?

— Да, ее… Еще раз простите… Я очень волнуюсь… Уже двенадцатый час ночи… Извините за беспокойство…

— Ничего… Странно, где она бродит в столь поздний час… Мы вместе вышли из Росбетона в семь вечера. Попрощались. Я хотел довезти её до дома на машине — отказалась… Вот, пожалуй, и все, что могу вам сообщить.

— Светлану Афанасьевну никто не провожал?

Иронический смешок, за который следовало бы врезать по физиономии.

— Слежка за своими сотрудницами не входит в мои обязанности… Успокойтесь, Сутин, ничего страшного, бывает. Заглянула к подруге, заболталась. Женщины — есть женщины. Советую хлопнуть стакашек водочки и лечь в постель…

Короткие гудки. Генеральный даже не попрощался — просто положил трубку. Обижаться глупо — мы с ним находимся на разных полюсах понимания вежливости и культуры общения. Кроме того, мне было не до обид. Куда же исчезла Светка? Успокоительные поглаживания Пантелеймонова не только не вернули мне равновесие — ещё больше растревожили.

Следующий звонок — в милицию. Вопрос, который я задал дежурному настолько страшен для меня лично, что дыхание прервалось и помутнело в глазах.

— У меня пропала жена… Простите… Возможен несчастный случай…

— Фамилие, имя, отчество, возраст?

— Светлана Афанасьевна Алферова… Тридцать восемь лет…

Молчание свидетельствует о том, что дежурный перебирает какие-то бумаги, перелистывает страницы журнала… Я мысленно подгоняю его: скорей, ну, скорей же, скажи пожалуйста, что в твоих гроссбухах не зафиксировано ни убийство, ни наезд машины, ни обморока…

— Алферова у нас не значится. Попробуйте позвонить в морг больницы.

Звонить в морг я так и не решился, несколько раз снимал трубку, держал её на весу и с грохотом возвращал на прежнее место. Боялся своим звонком напророчить несчастье, услышать положительный ответ, лучше неведение, нежели трагическая реальность.

Поспешно оделся и пошел парком к Росбетону — знакомой аллеей, по которой мы со Светкой сотни раз возвращались с работы и столько же раз шли к воротам предприятия. Вдруг — неожиданный обморок и Светка сейчас лежит без сознания под деревьями? Лишь бы она осталась жива, лишь бы мне не найти бездыханное тело супруги… Да, да, именно, супруги, пусть незарегистрированной, не венчанной в церкви…

Луч фонарика скользил по траве, грязным скамейкам, кустам, окаймляющим аллею. Однажды, сердце екнуло и замерло — в кустах лежит человеческое тело! Тьфу, черт, алкаш! Так храпит, что листья на дереве вздрагивают от испуга…

Возвратился домой и снова придвинул телефонный аппарат. Ромин! Вот кто может мне помочь!

— Славка? Выручай, друг.

— Костя? Черт дранный, погляди на часы! У тебя что, бессоница? Глотни стакан водки — мигом уснешь…

Будто сговорились с Пантелеймоновым — и тот, и другой «подсовывают» успокоительное питье. А мне не нужен оглушающий сознание адкоголь — нужна Светка.

— Мне не до шуток… Пропала жена…

— Как это пропала? Поищи получше, пошарь под одеялом — найдешь.

Судя по игривому тону, Ромин ещё не ложился, а если и лег, то не для того, чтобы спать — побаловаться с женой. С трудом втолковал сексуальному разбойнику серьезность положения, попросил помощи. Капитан для этого имеет куда больше возможностей, нежели сторож-пожарник.

— Хорошо, сделаю все, что в моих силах, — твердо пообещал Славка. — Думаю, для паники нет оснований. Сам же говорил о том, что Алферова непредсказуема и взбаламошна. Вдруг умчалась в Москву… на помеле, к какой-нибудь из подружек, а тебя известить попросту забыла…

— Исключается. Подозреваю — Светку похитили…

Я не слышал, что говорил Ромин, уверенность в том, что Светка стала жертвой похитителей, охватила меня с такой силой — голова закружилась. На память пришел разговор с Волиным, его скользкая фраза о человеке, который сам себе вредит и приносит вред своим близким, сидела в сознании занозой. Подонок ещё и пример привел, как он, поскользнувшись, сбил с ног супругу.

На чем же «поскользнулся» отставной сыщик? Уж не на том ли, что не дал согласия перейти на службу в «музыкальную» мастерскую? Если это так, тогда Светку похитили по приказанию главы «крыши» и она находится в заключении у Волина. Вспомнились многочисленные запутанные коридоры и переходы, запертые двери в боковых ответвлениях…