Отравленный отпуск - Карасик Аркадий - Страница 38

Я промолчал. Соглашаться не хочется, отрицать — противно.

— Можешь отмалчиваться. Уверена — продолжается… Интересно узнать о первых успехах… Какие родились в умной твоей голове версии? Чем они подкреплены? Имеются ли трудности?… Ты ведь знаешь, как я люблю детективы.

— Работаю, — неопределенно ответил я нейтральным словечком. — Но ты не волнуйся — поездка на экскурсию совершено безобидна.

Ленка упрямо стояла на своем… Почему я отделываюсь ничего не говорящими фразами? Типа успокоительных капель. Неужели она ещё не заслужила доверия? Если я её действительно люблю, то моя скрытность выглядит, по крайней мере, странно.

Пришлось успокоить взволнованного и обиженного ангелочка самым действенным и безотказным способом. Ленка упиралась в мою грудь кулачками, выскальзывал из об»ятий. В конце концов, я настоял на своем. Обессиленная сопротивлением женщина позволила снять с себя спортивный костюм и одарила меня таким каскадом ласк, что я едва не захлебнулся в них…

35

В половине шестого утра я занял «наблюдательрный пункт». Рядом с бетонной площадкой у входа в приемное отделение стоит обросшая кустарником скамья. По вечерам на ней лобзаются влюбленные, сейчас она пустует. Ее я и облюбовал.

Автобус ещё не под»ехал. По площадке прогуливается с десяток отдыхающих. Невыспавшиеся и поэтому — не в настроении. В руках — сумки и пакеты, видимо, заполненные сухим пайком.

Наконец, появляется Ларин с дипломатом.

Очередная загадка. Впервые вижу экскурсанта с чемоданчиком. Неужели в нем продукты? Или — взрывное устройство? Кажется, ко мне снова возвратилась подавленная после вселения в санаторий подозрительнсоть. Это может помешать проводимому расследованю, ибо сейчас важна холодная оценка фактов, а не опасные фантазии. Напряг волю и успокоился.

Ага, вот и следующий персонаж комедии… или — трагедии.

К Ларину подбегает оживленная Людмила, по-хозяски берет его под руку, прижимается пышной грудью. Я передвинулся на край скамьи, насторожил уши. Каждое слово любовников может стать впажной черточкой в общей картине.

— Куда нацелилась? — угрюмо осведомился Степан. — Кто тебя звал?

— Путевку купила… Вот, видишь, — протянула простушка пеструю бумажку, будто проездной билет строгому контролеру. — Сорок шестое место… И моя комната тоже сорок шестая, — подивилась она совпадению чисел. — Еду с тобой в горы Большого Кавказа… Не волнуйся, милый, все будет хорошо… Только к другим бабам тебя не подпущу, а так — балдей, пожалуйста, мешать не стану.

Ларин снисходительно улыбнулся. А что ему оставалось делать? Прогнать настырную любовницу — все равно не уйдет, скандал привлечет излишнее внимание окружающих. Судя по всему, блондин побаивался этого самого «внимания», не зря скромно прогуливался в стороне от других экскурсантов.

— Ладно, езжай, — разрешил он. — Только не вздумая следить за иной. Задеру подол и всыплю по заднице.

Людмилу нисколько не испугало обещанное наказание. Она раздвинула в обещающей улыбке губы, увеличенные губной помадой а два раза, показала мелкие хищные зубки.

— Наказывай, я не против… Только наедине.

Подкатил автобус. Невыспавшийся экскурсовод пригласил туристов занимать свои места. Первым в салон проскользул блондин. Следом, бесцеремонно оттолкнув худющую даму, — Людмила.

Мое законное место — рядом со Степаном.

С удовлетворением увидел распахнутый рот и вытаращенные глаза Ларина.

— Ты?… Я и не знал…

— Мне тоже захотелось прогуляться. Если не изменяет память, ты терпеть не мог официальных развлечения. И вдруг — экскурсия…

Ларин пришел в себя. Рот закрылся, глаза с»узились.

— Захотелось совершить «вираж». Может быть, понравится… Слишком тоскливо проводить время за газетами и лечением.

— А как же быть с женщинами? — посмотрел я на задние сидения, откуда фиксировала нас настороженная простушка. — Тоже надоели?

Блондин иронически подправил пальцем хилые усики.

— Если намекаешь на Людку — надоела. Пыхтит в постели, изображает невинную девочку, впервые отдавшуюся мужику. Противно.

Помолчали. Одна из тем исчерпана, пора переходить к другим. На первый взгляд — второстепенным, на самом деле — не менее важным. Мне не дает покоя ларинский чемоданчик.

— А зачем экскурсанту потребовался дипломат? Что там у тебя — подпольнпя рация или взрывное устройство?

— Мина, — кивнул Ларин. — Как я уже тебе говорил, мучаюсь язвой желудка. Вот и приходится таскать с собой чаек в термосе, творог, то да се…

Я изобразил полное равнодушие. Дескать, к чему мне знать о содержимом дипломата. Впору позаботиться о своем пакете с консервами и бутербродами.

36

Экскурсовод скучно посвящал нас в древние легенды кавказских народов, привычно болтал о местных достопримечательностях, даже читал лермонтовские стихи.

Автобус одыщливо карабкался на под»емы, облегченно скатывался вниз, крутился по серпантинам горных дорог. Ларин опасливо поглядывал в окно, прижимая к животу таинственный дипломат.

Многое я бы отдал за то, чтобы заглянуть в нег. Что касается взрывного устройства — явное преувеличение. Трусоватый блондин не годится на роль камикадзе. На всякий случай, при первом же выходе из автобуса не мешает понаблюдать — возьмет он чемоданчик с собой или оставит под сидением?

Сославшись на тошноту, простушка поменялась местами с мужиком, сидящим за нами, и теперь просунула руку между креслами и оглаживала любовника. То ли успокаивая его, то ли, наоборот, возбуждая.

— Отстань! — злобно шипел тот. — Высажу из автобуса или сам сбегу!

— Зачем ты так, Степушка? — разнеженно шептала женщина, будто не она ласкает мужчину, а он её. — Я так люблю тебя, так хочу сейчас оказаться в нашей комнате!

До чего же она сексуально озабоченна! Похоже, плюнет сейчас на приличия, закроет глаза на окружающих и бесстыдно полезет в ширинку. Слава Богу, не полезлаН. Скорей всего, её остановило не стыд перед пасажирами — боязнь сурового любовника.

На перевале автобус остановился.

— Прогулка по окрестностям, — скучающе об»явил экскурсовод. — С нами едет фотограф — желающие могут воспользоваться его услугами… Просьба далеко не расходиться.

— Давай «разойдемся» далеко? — довольно громко шептала разгоряченная простушка. — Разрешили гулять целых сорок минут… Представляешь?… Вон за тем камнем…

— Последний раз предупреждаю — отстань, — Ларин прошипел с такой злостью, что простушка отшатнулась. — Пойдешь за мной — убью. Голову сверну голову, как глупой курице!

— Успокойся, Степушка, не волнуйся, — залепетала испуганная женщина. — Не пойду… подожду здесь, возле автобуса…

Успокоенный Ларин медленно пошел обочиной дороги к огромному камню-скале. Идет, поглядывая на наручные часы. Дипломат — при нем, не за ручку его несет — подмышкой.

Я — рядом, будто прикован к нему. Говорю без остановки о чем попало. О красоте кавказских гор, настырной бабенке, скучном экскурсоводе, веселящихся экскурсантах.

— И чего ты привязался ко мне? — резко остановился Ларин и в очередной раз посмотрел на часы. — Предпочитаю наслаждаться природой в одиночестве… Шел бы к Людке, она — баба щедрая на любовь — облагодетельствует…

— Терпеть не могу лакомиться об»едками, — огрызнулся я. — Предпочитаю свежатинку…

Мы завернули за скалу.

— Сколько времени? — подобревшим голосом спросил Ларин. Будто не доверял своим часам, решил провериться.

Я сделал непростительную для сыщика ошибку — машинально посмотрел на часы. На мгновение выпустил блондина из-под контроля. Но и этого мгновения оказалось достаточным. Сильный удар бросил меня на камень. Когда очнулся, Ларин, попрежнему прижимая дипломат, глядел мне в лицо. В свободной руке — направленный на меня пистолет с глушителем.

— Очухался, мент вонючий?

Я не владел языком. Впрочем, телом — тоже. Работала, да и то замедленно, одна голова. Все кончено, мне уже не придется расследовать убийство Крымова.