Неопознанный взрыв - Карасик Аркадий - Страница 60

Один из трех, оставшихся после гибели Взятка, преступников, наконец, раскололся. То ли на него повлияли щедрые обещания следователя отпустить и даже вознаградить, то ли перспектива многолетней отсидки на зоне. На свет Божий вылупилось признание о связях бандитов с неким дядей Семеном…

Прихватив с собой четверку оперативников и расколовшегося бандита, майор помчался в Сидоровку. Вдруг удастся выйти на след похитителя жены. Салов и мысли не допускал, что Стеллу могут убить. Это казалось ему противоестественным, алогичным. Нет, нет, Стелла жива! Удивительно, почему бандиты до сих пор не позвонили и не потребовали либо выкуп, либо освобождения своих дружанов… Впрочем, для этого три дня — не срок.

Худощавый мужик встретил милиционеров удивительно спокойно.

— Ни о каких бандюгах не слыхивал. Ежели и промышляют — далече от нас. Люди мы спокойные, живем охотой да огородами, нам чужого не потребно, не по Божески воровать да грабить.

Очная ставка с расколовшимся налетчиком на Семена не подействовала. Дескать, много наезжает в поселок людишек, всех не упомнишь, можа и ентот парняга заворачивал.

Единственная надежда — на обыск. Авось оперативники отыщут что-лиюо похищенное у приискателей или при налете на леспромхоз.

Нашли!

На стол перед невозмутимым охотником легли мешочек с золотым песком, золотое колечко с таинственно мерцающим камушком, взятое грабителями у кассирши леспромхоза, несколько пачек денег, завернутых в газету.

Казалось бы, упрямый таежник просто обязан рухнуть в ноги сыщикам и вымаливать у них пощаду… Не тут — то было. Поерзал Семен бровями, покопался в бороде…

— Можа оставил кто-нибудь из гостей, а я при чем? Ежели бы застукали меня на грабеже либо злодействе — тады судите… Уж не подкинули ли твои молодцы енти вещицы? — скривился он в понимающефй полуулыбке. — Людишки бают, што милиция планты по ловле злодеев не выполняет, начальство злится. Можа порешили меня подставить? Так и я с кулаками, не дамся…

В боковушке помощник Салова допрашивал поперемено то хозяйку, то четверых её дочерей. С тем же успехом.

Для Салова причастность хозяина подворья к грабежам и убийствам либо его невиновность стояли как бы на втором плане. Сейчас его мучили мысли о жене.

— К вам не привозили похищенную женщину?

Таежник перестал терзать многострадальную бороденку, выставил её перед собой на подобии остроги.

— Енто ещё што за хитрости? Своих баб в поселке предостаточно, щтоб приволакивать с городу. Нам они ни к чему — кормить, поить, наряжать…

Действительно, саловский вопрос рассчитан на глупца, а пожилой охотник, пожалую, умный и хитрый человек.

— Ладно, о похищенной женщине поговорим позже… Скажи, где ещё могли твои гости спрятать такие мешочки? — взвесил Салов на ладони золотой песок.

Семен позевал в подставленную ладонь, взлохматил на голове редкие седеющие волосы.

— Откедова знать? Можа в доме, можа в подполье, можа в баньке…

Дом перелопачен оперативниками от пола до потолка — ни одного угла не пропущено, ни один метр не оставлен без внимания. С такой же тщательностью осмотрен чердак, подполье, баня…

Почему хитрый мужик не упромянул о погребе? Чем черт не шутит пока Сатана дремлет… У приискателей взято четырнадцать машочков, в кассе леспромхоза — пятьдесят тысяч рублей. По нынешним временам, конечно, мелочь, нл главное — не количество или сумма. Удастся сбить с подозреваемого напускное равнодушие, уличить его в совершении преступления — можно возвратиться к похищенной женщине.

Тогда таежник не отмолчится, не поусмехается. Перепуганный, припертый к стене любой преступник становится разговорчивым, ибо его подталкивает колючая мыслишка о предстоящей расплате.

Салов повернулся к оперативникам.

— Пошуруйте, хлопцы, ещё разок в баньке и на огороде. А мы с хозяином спустимся в погреб. Авось, найдем что-нибудь среди кадушек…

Кажется, попал в десятку! На какое-то мгновение Семен погрустнел, потерял контроль над собой. Быстро выправился, но не с»умел спрятать от майора секундный испуг.

— Коли имеется охота подышать кислой капусткой — милости просим. Таиться нам нечего, любая власть — от Бога, а мы — верующие, — мужик обмахнул себя крестом.

Окольцованного наручниками бандита поручили охранять водителю. Сыщики разделились: двое нырнули в баньку, двое вооружились лопатами и вилами, пошли на огород. Женщины остались — принялись наводить порядок в развороченном обыском жилье.

Салов демонстративно достал пистолет и кивнул хозяину на горб погреба. Семен нехотя подчинился. Шел впереди майора, вольготно помахивая опущенными вдоль тела руками… Значит, не был ни в тюрьме, ни на зоне. Там ручками не размахивают, закладывают их за спину.

Не успели спуститься по деревянной лесенке — в доме громыхнул взрыв. Взрывная волна захлопнула дверцу, больно ударила ею майора по спине. Пистолет упал в темноту.

Семен не вспользовался удобным для побега моментом — просто оттолкнул Салова и выскочил во двор.

Грохнул второй взрыв, который буквально разметал избу по бревнышку. Вспыхнул пожар. Из огня — истошные женские крики страха и боли.

Семен стоял столбом, подняв обе руки к небу. По бороде стекали слезы. Ему казалось, что он кричит — на самом деле шептал помертвесшими губами.

— Дарьюшка… Анфиска… Фимочка… Фросюшка, — перебирал он, будто правоверный четки, имена дочерей. — Што ж приключилось, доченьки?

Опомнившись, бросился в огонь, но его удержали подоспевшие оперативника. Крики мучениц смолкли, на подворье властвовал огонь.

Никто не прибежал из соседних изб, никто не бросился на подмогу к пострадавшему соседу. Одно это настораживает — в тайге бытуют другие законы, один из которых — не оставляй человека в беде…

Видимо, поселковых жителей сдержал налет милиции. Значит есть причина её опасаться, не мешает позже поковыряться в дедах и внуках.

— Знаю, чьих рук злодейство! — дико заорал, Семен, оглядываясь в поисках какого-нибудь оружия. — Ну, гляди, Артюха, достану тебя! На том ли свете, на этом, но достану! Жилы на кулак намотаю!

— А кто такой Артюха? — как можно тише спросил Салов.

Семен услышал. Повернул к майору искаженнное страданиями лицо.

— Спрашивай, начальник. Клянусь, все скажу…

— Завтра спрошу. В Кокошино…

Допрос «по горячим следам», по мнению Салова, применим далеко не всегда. Сейчас — даже вреден. Потрясенному гибелью жены и дочерей Семену лучше дать время прийти в себя, ещё больше ожесточиться против «злодея». Вот тогда он откроется следователю полностью. И его показаниям можно поверить, ибо они будут продиктованы не чувством безоглядной мести, а той же местью, но лишенной лишних эмоций.

Но от одного вопроса Салов все же не удержался, ибо этот вопрос вот уже три дня сидел в нем ноющим нарывом.

— Слышал что-нибудь о похишенной бандитами женщине? — и тихо, едва слышно, добавил. — Моя жена…

Таежник с удивлением посмотрел на майора, помотал кудлатой головой. О каких женах-бабах спрашивают, когда вся его семья сгорела в огне?

Но все таки ответил. Негромко, с достоинством.

— Нет, паря, не видел и не слыхал…

Поместив расколовшегося бандита в камеру, откуда он был на время взят, Салов распорядился не запирать Семена в обез»янник — содержать его в отдельной комнате под неослабным надзором. Побега таежника он не боялся — опасался, как бы тот ничего не сотворил с собой.

Часа в два ночи, усталый до невозможности, в пудовых сапожищах, покрытых липучей грязью, майор ввалился в свою квартиру.

На кухне сидел молодой мужчина. Оживленная, раскрасневшаяся Таня металась от плиты к столу, подкладывая оголодавшему мужику все новые и новые тарелки и тарелочки, подливая в расписную чашку ароматный чай. Старалась прикоснуться к мужчине, будто случайно, огладить его широкие плечи.

Увидев хозяина, человек поднялся, приветливо протянул руку.

— Извините за вторжение. Я — от Аркадия Николаевича Ступина… Панкратов…