Неопознанный взрыв - Карасик Аркадий - Страница 20

Покинув церковь, Жмурик глубоко засунул руки в карманы, нащупал в правом успокоительную рукоятку ножа и, по обыкновению сутулясь, пошел к автобусной остановке.

— Скучно, мальчик? Хочешь — развеселю?

Вызывающе накрашенная баба, лет сорока, не меньше, загородила дорогу. Из-под демонстративно распахнутого мехового манто приглашающе выпятилась, подтянутая тугим бюстгалтером, объемистая грудь. Короткая юбчонка едва не трещит под напором мощных бедер.

А что — отличная идея! Чем топать в Митино к Колдуну — затаиться у проститутки, выждать время. Авось, Кавказец успокоится, поймет: лучшего киллера, нежели Жмурик, ему не найти.

— Развесели… Сколько?

Проститутка радостно заулыбалась. Не нужно бродить по замороженным улицам, искать клиентов — удача шла в руки. Только не продешевить и не отпугнуть слишком забористой ценой.

— В стоячку, на улице — десять баксов… Холодно сейчас, — зябко поежилась она, оправдывая непомерную цену. — В теплом подъезде возьму меньше…Только без хамства, — улыбаясь предупредила она. — А то намедни один потребовал… Нет, нет, я соглашусь, но… за дополнительную плату… Все дорожает, вот и приходится соглашаться…

— Никаких подъездов! У тебя на хате…

— Час пробудешь, два? Или — всю ночь? — с надеждой спросила окончательно озябшая проститутка, рисуя про себя картины отдыха, когда хотя бы в течении двадцати четырех часом ей не придется мерзнуть на улице.

— Неделю. Кормежка и водка — за мой счет.

Кажется, баба едва не подавилась собственной слюной. Наверно не ожидала такой удачи.

— Триста баксов!

— Ну, и дерешь же ты, лярва! — возмутился клиент. — Пятнадцатилетние телки меньше запрашивают, а у тебя все женские прелести — протухший студень…

Женщина захихикала.

— И вовсе не протухший! Студенек с горчицей — лучшая закуска, мальчик. Испробуешь — добавки запросишь. А цена-то без добавок…

Петька мысленно пересчитал деньги, оставшиеся после возвращения Кавказцу неотработанного аванса. Кажется, на недельку хватит, потом он что-нибуль придумает.

— Идти далеко?

— Рядом, мальчик, совсем рядом… Нырнем с тобой под арку, проходным двором пройдем к флигельку, — щебетала женщина. — На втором этаже — моя комнатенка… Маленькая, конечно, зато кровать — дай Боже… Я тебе на ней такой праздник устрою — уходить не захочешь…

И она принялась выкладывать Жмурику такие сооблазнительные подробности предстоящего наслаждения, что он ощутил нечто вроде желания.

— Показывай дорогу…

Женщина неуверенно затопталась на месте. Похоже, ей не хотелось злить многообещающего клиента, в то же время, наученная прежними общениями с разного рода мошенниками, она боялась лишиться заработка.

— Мне бы — авансик…

Жмурик, не считая, сунул в подставленную жадную ладонь несколько бумажек…

В темном проходном дворе их ожидали. Вынырнувший из темноты человек нанес два удара ножом: в горло и в сердце. Изо рта хлынула кровь и Петька, не успев даже удивиться или испугаться, рухнул на асфальт.

Убийца и проститутка-наводчица растворились в темноте…

Из доиа Таня почти не выходила — только в магазин за хлебом или крупой. Основные продукты доставлял Андрей. Возвращаясь из беготни по городу, доставал из сумки пакеты и пакетики, шутил: я, мол, у тебя не муж — заместитель по снабжению.

В один из пасмурных — то ли зимних, то ли осенних дней, не поймешь — Татьяна выбежала за хлебом. Купит ли его Панкратов или забудет — трудно сказать, в последнее время стал рассеянным до невозможности, разговаривает с женой, а сам думает о чем-то другом, потаенном.

Булочная — в двух кварталах от дома, на перекрестке оживленных улиц, неподалеку разгуливают милиционеры, подстерегают лиц «кавказской национальности». И все же перед тем, как покинуть подъезд, Таня пугливо оглядела улицу, «вчиталась» в ожидающих автобус пассажиров, прошлась внимательным взглядом по припаркованным к тротуару машинам. Везде ей чудилась страшная сутулая фигура киллера с руками, засунутыми в карманы.

Жмурика, вроде, нигде нет, но это ни о чем не говорит — наемный убийца может, как и она, прятаться в соседнем подъезде, сидеть за столиком частного кафе напротив. Поэтому Татьяна пустилась бегом по троутару. Добежит до булочной, передохнет, купит хлеб и — снова бегом к спасительной квартире.

— Танька? Вот это встреча!

Женщина резко остановилась. Будто налетела на препятствие и больно об него ушиблась. Раньше была уверена — в этом районе никто её не знает, и вдруг… Киллеры часто пользуются услугами наводчиков и… наводчиц.

Медленно, страшась глянуть в направленный на неё ствол, обернулась.

Людка? Боже мой, Людка? Та самая телка, вместе с которой Татьяна когда-то обслуживала пролуимпотента Пузана… Откуда она нарисовалась?… Может быть, ее подослал Жмурик?

Бывшая «снотворная» радостно теребила подругу.

— Чего молчишь, фуфля? Рассказывай, как и с кем живешь, сколько бабок загребаешь? Ты так изменилась — с трудом узнала… Раньше — зачуханная телка, будто хлыстом побитая, а сейчас выровнялась, держишься президентшей… Признавайся — подцепила миллиардера и сосешь из него зеленые, да?

Людка трещала не хуже автомата. С одной разницей: автомат нужно перезаряжать, отбрасывая пустой рожок и вставляя новый, а бывшая пузановская телка подобной перезарядки не требовала.

— Замужем, — скупо призналась Татьяна. — А ты где?

Известие о замужестве бывшей проститутки вызвало эффект гранаты с выдернутой чекой: через несколько секунд прогремит взрыв.

— Заму…жем… Вот это отчебучила телочка… И кто твой благоверный? Знает ли о твоем прошлом? Где работает?

— Все в норме… Лучше расскажи, что у тебя?

Раскладывать перед бывшей подружкой свои радости и страхи Татьяне не хотелось — радость, светлая и святая, немедленно будет испоганена грязными домыслами, страх усилен фальшивым сочувствием.

— Я тоже в норме. После Пузана подобрал меня Кавказец, понравились мои фуфеля. Да и то сказать, другие в постели едва шевелятся, а я в первую же ночь такую штормягу закатила — Кавказец просто обалдел. Отвалил пять сотняг баксов и приказал быть неотлучно возле него… Иногда появляется днем и приказывает подставиться… У него…

Людка принялась самым бесстыдным образом восхвалять сексуальные особенности хозяина, хвастать его неутомимостью и хваткой.

Выслушивать мерзкие откровения проститутки, поддакивать ей, изображать зависть — Татьяне все это казалось не просто стыдным, но и предельно противным. Будто её, недавно выползшую из трясины и отмытую от грязных, в»евшихся в тело и в мозг, ошметков вонючей грязи, пытаются снова погрузить в болото.

— Как поживает Ханыга?

Она знала о судьбе «начальника пузановской контрразведки» — Панкратов, ничего не скрывая, рассказал ей обо всем. Вопрос был своеобразной подготовкой к следующему, страшному, от ответа на который зависела её жизнь.

— Повязали менты алкаша, — грустно проинформировала Людка. — Незадолго до того, как замочили Пузана.

— А что со Жмуриком?

Таня спросила и задержала дыхание, просительно прижав ладонью слишком громко бьющееся сердце.

— Петька налетел на пику. Кавказец говорит: отказался мочить тебя, втрескался, дескать… Вот и довтрескивался, падло…

Подробностей Татьяна не слышала — все заслонило облегчение, пасмурный день показался на удивление мягким и даже ласковым.

— Сначала Кавказец думал поручить замочить тебя другим киллерам, после — перерешил. Дескать, пусть живет, шкура…Так что, не трусь, подружка, живи…

Возвратившись домой, Таня бросила на кухонный стол пакет с хлебом, включила маг и стала танцевать под медленную, далекую от танцевальной, мелодию. Кружилась и громко пела.

Скорей бы приходил Андрюшенька — поделиться с ним радостью освобождения от страхов, поплакаться на его груди…

Андрей дома почти не бывал — бегал по своим делам, появлялся поздно вечером. Ограничится поцелуем, несколькими ласковыми словами и набрасывается на еду. Не успеет забраться под одеяло — уже храпит. И так — почти каждый вечер.