Мультики - Елизаров Михаил Юрьевич - Страница 11

Аня вдруг остановилась, и я догадался, что она от страха выдохлась. Мент рванулся к ней, зацепился за корень ботинком и рухнул, так что с головы слетела ушанка. Лежа на пузе, он поймал полу дубленки с криком:

— Попалась, красавица!

Аня взвизгнула. Я в два прыжка подскочил к упавшему менту и с разбегу заехал ногой ему по ребрам, но и сам поскользнулся от удара. Мент от неожиданности выпустил Аню. Я, барахтаясь на спине, двинул ногой ему по роже и крикнул Ане:

— Беги, что уставилась! — Она, наконец, поняла, что от нее требуется, и потрусила вперед по газону.

— Ах ты, падлючонок! — Жирный мент перевернулся, подполз на четвереньках и попытался схватить меня за ногу, я взбрыкнул, приложил каблуком ему в лоб. Мент охнул.

Аня уже скрылась за памятником Кошевому, в последний раз мелькнул и пропал рыжий бок ее дубленки.

Я вскочил и побежал по аллее влево. Наперерез мне понеслись двое ментов, упустивших Кулю.

— Держите его! — заорал жирный. — Не дайте ему уйти!

Я вильнул в сторону, выскочил на тротуар. Улица была мне незнакома. Я видел, как за мной галопом мчались два более прытких мента, за ними, похожий на пингвина, поспешал жирный. Вдалеке, рассекая темень фарами, катила ментовская «пятерка».

Мне удалось оторваться от погони. Какой-то немолодой прохожий вздумал помочь ментам, встал поперек тротуара, как вратарь. Я отчаянно крикнул:

— Порежу, гад! — и он тут же посторонился.

Из ближней подворотни выкатилась загулявшая компания. Не знаю, почему, но я решил, что двор проходной, нырнул туда и очутился в каменном мешке. Вместо обычных подъездов, где так легко спрятаться, были одни крылечки с запертыми входными дверями — я проверил каждую. В панике кружил я по внутреннему дворику, но прохода нигде не нашлось. Еще не веря в случившееся, я побежал вон из западни, в которую сам же себя и загнал, но уже в подворотне увидел двух ментов, за ними жирного с собачьей одышкой, квадратные желтые фары «пятерки» и, холодея, понял, что попался.

Один из ментов стал демонстративно расстегивать кобуру:

— Стой, или стрелять буду!

Ко мне приблизился жирный мент. В одной руке он сжимал снег и по очереди холодил им то скулу, то лоб. Свободной рукой он резко толкнул меня, так что я отлетел к стенке, стукнувшись затылком. В голову сразу плеснуло тошной мутью от сотрясения, словно я плашмя упал на спину. Второй мент с усами подковой сделал жирному замечание:

— С ума сошел? Это ж пацан. Зашибешь еще, а потом отвечай…

— Он, сука, меня дважды ногой по лицу двинул! — капризно сказал жирный, но больше не дрался, а поднял меня и прислонил к стене.

Я сделал вид, что мне очень больно, притворно, без слез, захныкал, вспоминая интонации из фильмов про беспризорников:

— Ай, дяденька милиционер, за что вы меня бьете? Я ничего не сделал, я домой к маме и папе шел!

— Перестань кривляться! — строго сказал худой мент с погонами старшего лейтенанта. — Мы все видели твои геройства, и нечего теперь из себя целку-пионера строить… Сухомлинов! — приказал он жирному менту. — Отведи задержанного в машину! — И меня, будто настоящего преступника, повели к «Жигулям».

Особенно было неприятно видеть пялящихся прохожих. Я представлял, как потом они придут домой и расскажут домочадцам: вот шли мы, а на наших глазах малолетнего бандита обезвредили…

Из «пятерки» выполз тщедушный «аспирантишка» и торопливо сообщил старлею:

— Про «мультики» спрашивал и бил меня другой, который постарше, высокий. Но этот хулиган был с ними, я его отлично запомнил!

Я в ответ улыбнулся:

— Тебя, гниду, я тоже отлично запомню!

— Вы слышали?! — плаксиво вскричал аспирант. — Меня грозят убить!

Старлей отвесил мне перчаткой легкий тряпичный подзатыльник:

— А ну заткнись!

— А чего он врет, товарищ милиционер?! — вскинулся я. — Клевещет на невинного человека!

— Это мы после разберемся, кто и в чем виноват, — сказал старлей. — Садись в машину… А вас, — обратился он к «аспиранту», — мы еще вызовем, если понадобится…

— Я теперь опасаюсь за свою жизнь, — проскулил «аспирант». — А вдруг дружки этого уголовника меня найдут?..

— Правильно, гнида, бойся! — сказал я. — Нечего на порядочных людей наговаривать!

Старлей плоско улыбнулся аспиранту:

— Мне кажется, ваши опасения преждевременны… Вы свободны, спасибо за помощь…

«Аспирант» угодливо кивнул и откланялся.

Меня наскоро обыскали. Уже когда рука жирного Сухомлинова скользила по моим карманам, я вспомнил про пожарный вентиль, который таскал с собой в последнее время.

Раздалось торжествующее:

— А что это у нас здесь?! Оп-па! — и Сухомлинов с видом фокусника извлек из кармана злополучный вентиль. — Кастетик у нас самодельный! Товарищ старший лейтенант! Холодное орудие!

— Да какой это кастет? — проклиная свою забывчивость, поспешно возразил я. — Это ж от пожарного крана! Я на улице нашел!

— Экспертиза проверит. — Сухомлинов опустил вентиль в полиэтиленовый пакет. — Давай садись…

Справа от меня плюхнулся жирный Сухомлинов, с другого бока подпер мент Усы Подковой, тот, что за меня заступился. Старлей уселся спереди рядом с водителем. Машина тронулась.

Сухомлинов чуть повозился, пристраивая зад на тесном сиденье:

— Это ведь чего только шпана не выдумает, а? — Он цокнул языком. — С голой бабой ходить! Да…

У старлея на портупее зашипела рация, трескучий голос спросил из динамика:

— Как успехи?

— Погано! — буркнул старлей. — Разбежались, как тараканы. Но одного взяли. Пацан. С виду лет четырнадцать…

— А девку тоже упустили?

— Увы…

— Раззявы! — хрипнул голос.

— Ну, извините, — обиделся старлей. — Надо было два наряда высылать…

Из услышанного следовало, что попался только я. Остальным, в том числе и Аньке, удалось сбежать. С души точно скатился тяжеленный валун. Теперь против меня были лишь показания чахлого «аспиранта». Мы его по настоящему-то и не били, значит, побои он не предъявит. Про отнятые три рубля и Анькины «мультики» еще доказать надо. Плохо, что забыл выбросить вентиль — так ведь это же не настоящий кастет. Но была погоня и битая скула Сухомлинова… Я украдкой посмотрел на него. Жирный выглядел вполне добродушно — может, и простит, не станет устраивать истерик за нанесение при исполнении служебных…

Я чуть успокоился. Было, конечно, обидно, что именно меня угораздило попасться, но с другой стороны, я сознавал, что совершил в каком-то смысле подвиг, ценой своей свободы спас друзей. Я чувствовал себя героем-партизаном в плену у полицаев.

— И что, много денег зашибали? — добродушно спросил меня Усы Подковой и по-приятельски толкнул локтем.

— Я не понимаю, о чем вы говорите, — отозвался я ноющим голосом. — Меня мама дома ждет…

— Ага, — веселясь, сказал водила старлею. — Такого бандюгана небось уже баба дома ждет, а не мама!

Менты заулыбались. В машине они не казались страшными, а выглядели как обычные дворовые дядьки, что по вечерам забивают «козла».

— Я не бандит, я в восьмом классе учусь. Дяденьки милиционеры, отвезите меня домой! Мама очень волнуется!

— Твой дом — тюрьма! — вдруг сказал Усы Подковой голосом актера Папанова. Менты грянули заразительным смехом.

Ободренный их весельем, я продолжал:

— За что в тюрьму?! Я ничего плохого не сделал! Вы что, поверили этому странному гражданину в шапке с помпоном? Он все врет. Отпустите меня!

— С дружками людей грабил? — Старлей загнул палец. — Грабил. И не просто, — он загнул второй палец, — а с особым цинизмом!

На этих словах Усы Подковой изобразил руками перед собой два пышных женских объема. Водила аж захрюкал от смеха.

— И еще прибавь ношение и наверняка применение холодного орудия. — Сухомлинов выразительно похлопал себя по карману, где лежал злосчастный вентиль.

— Никого я не грабил! — вступился я за себя. — И не было у меня оружия! Я гулял!

— Хорошо так погулял! У одного пожилого ветерана войны вообще от этих фокусов инфаркт случился! — хмыкнул Усы Подковой.