Настоящая принцесса и Снежная Осень - Егорушкина Александра - Страница 20

Ой, да он же с лета на полголовы длиннее стал. И голос у него ниже… И небритый… И вообще как будто сразу лет на пять повзрослел.

— Лизка, разве он…

— Инго, он хочет, чтобы я ему помогала! — шепотом закричала Лиза. — У него Левка! И Паулина в подручных! Я не узнала… я подумала… хотела предупредить…Что нам делать?!

— Добираться до Филина, и очень быстро, — ответил Инго, крепко держа Лизу за руку и вглядываясь в небо, Паулина его совсем не интересовала. — Господи, ну почему я летать не умею… Не успеем же! — он потащил Лизу по набережной. Лиза сразу поскользнулась и с трудом удержала равновесие, потому что на асфальте под ногами успела нарасти толстая корка бугристого льда. И на Неве дыбился белый лед. Как в Ажурии…

Лиза уперлась ногами в мостовую.

— Ты что? — набросилась она на брата. — Ты куда? У него же Лёвушка! Лёвушка у него! Надо его спасать!

Инго остановился как вкопанный.

— Объясни, — попросил он.

Лиза повиновалась.

— Так, — сказал Инго, помолчав. — Так, Лёвушке сейчас мало что грозит, он же заложник. Ты лучше подумай, куда он направился, — и король решительно устремился дальше. — Он мог бы сейчас уложить меня одним щелчком. Ну, двумя. Но не стал.

— Он тебя боится! — Лиза еле поспевала за братом.

— Ничего подобного. Смешно даже… Он на меня просто силы не стал тратить. — Инго по прежнему высматривал что-то в небе, отбрасывая с лица прилипшие пряди мокрых волос, — Он совсем другого человека боится. Лизкин, ты что, не понимаешь? Он с Филином разговаривать полетел! Он экономил силы перед встречей с самым серьезным противником!

Лиза споткнулась и едва не упала.

— Филин же болеет, — вспомнила она. — Он гам один совсем, И ночь, он же спит! А вдруг ого во сне…

— Господи! — задохнулся Инго. — Ведь точно не успеем! — он завертел мокрой головой. — Ну где они, я же их видел, когда сюда ехал!

— Ты на ком лететь хочешь? — заверещала Лиза. — Они тут взбесились все! Они на людей кидаются! Не вздумай!

По набережной слышались шаги— мягкие и гулкие одновременно. Ту-ду-дум, ту-ду-дум, ту-ду-дум… Как будто бежал кот, только очень большой. С автомобиль размером. Инго направил на звук луч фонарика.

Прямо на них, мягко выбрасывая лапы, как лев по саванне, плавно несся Сфинкс. Лицо его было неподвижно, тяжелые веки приопущены, высокий полосатый убор закрывал луну.

— Стойте, молодой человек, — гулко повелел он, точнее, она, потому что у существа окапалось гулкое медленное контральто. — Сейчас я загадаю вам загадку, и, если вы не ответите…

— Нет-нет, не время, сударыня, — помотал головой Инго. — Извините, сейчас я буду вопросы задавать. А вы — отвечать.

— Не положено, — растерялась Сфинкс и даже присела, как вороватая кошка, которую застукали у взломанного холодильника. Лиза осторожно высунулась из-за спины Инго и с усилием закрыла разинутый рот. Ничего себе!

— Ладно, — покорился Инго, чтобы не тратить время на пустые споры. — Тот, кто утром ходит на четырех ногах, днем на двух и вечером на трех, — это человек. Довольны? Отлично.

Сфинкс растерялась ещё больше.

— Тут только что нетопырь пролетал. Очень большой, не каменный и не бронзовый. Куда? — не давая ей опомниться, быстро спросил Инго.

Сфинкс похлопала ресницами.

— Господин и повелитель полетел вон туда, — сообщила она с нажимом и махнула передней лапой куда-то в сторону Петропавловки.

— Господин… — горько скривился Инго. — Благодарю вас, сударыня. Раньше я думал, вами повелевать нельзя. Спасибо за науку, учту на будущее. Скажите, пожалуйста, нет ли поблизости ваших крылатых коллег? Грифонов, например?

— А зачем вам грифоны, молодой человек?

— Сударыня, позовите, пожалуйста, двух грифонов сюда. Спасибо.

Сфинкс шарахнулась в сторону, поджала хвост — теперь уже как кошка, у которой над ухом сработала автомобильная сигнализация.

Перед королем и принцессой на набережную опустились два надменных златокрылых грифона.

Филин проснулся от холода. Ему долго и настойчиво снилось что-то про стужу, метель и погасший костер, и ещё про то, что дом зачем- то обмотали черным полиэтиленом — ремонтируют, что ли? — и теперь непонятно, как окно открыть, чтобы летать, и огромный клок оторвался и хлещет по стеклу. С трудом разлепив глаза, он удостоверился в том, что нет, окно не разбито, и да, отчего-то ужасно холодно. Должно быть, опять температура поднимается. Куда уж ей подниматься…

Натянув ещё один свитер, Филин, спотыкаясь, побрел на кухню — в горле пересохло. Ране дрожал в углу у входной двери и тоненько, тихонько скулил — ясное дело, дракон в доме, страшно, но пора бы и привыкнуть… В коридоре было ещё холоднее. Из-под приоткрытой двери библиотеки явственно тянуло морозом. «Понятно, — медленно, с трудом подумал Филин. — Забыл форточку закрыть. Не простудить бы Конрада…» Он осторожно отворил дверь — она не скрипнула, — и шагнул в комнату.

У серого прямоугольника окна стоял стройный человек с резким профилем и белыми волосами.

Филин узнал его сразу, хотя красивая голова с гордо приподнятым подбородком ещё только начала поворачиваться в его сторону. Плавно, как радар.

«Боже мой, он же убил мальчика», — в панике подумал Филин, и словно в ответ на эту мысль Костя на диванчике у стены перевернулся на спину и задышал очень ровно. Очень медленно. Слишком медленно. Гость сквозь тёмные очки посмотрел на Филина в упор и улыбнулся.

— Не такой же я изверг, — мягко сказал он. — Мальчик спит.

Не спуская взгляда с Филина, он скользнул вперед, протянул руку и двумя пальцами снял с полки увесистый том. «Жизнь животных», часть вторая — «Птицы».

И швырнул книгу Филину.

В последний момент волшебник отдернул руки, и книга рухнула на пол. Теперь она была ещё толще, а на глянцевой обложке щетинились готические буквы и белело усатое личико с черной косой челкой.

— «Майн Кампф», — так же мягко пояснил незваный гость. — Я и тебя так могу, словесник.

— Нет, — хрипло ответил Филин. Воздух в комнате стал твердым и жестким, как лед, и царапал легкие.

— Твое любимое слово, — ещё шире улыбнулся гость. — Могу-могу, не сомневайся. Но, знаешь ли, не хочу. Пока что. Вот что, мейстер Глаукс, довольно нам с вами воевать. Устал я от этого, да и глупо…

Филин опустил взгляд. Как он стал хорош. Действительно мастер. Мастер превращений и иллюзий.

— Конечно, вашей хваленой гордости, Андрей, такое предложение — нож острый, — гость опустился в кресло и положил ногу на ногу. Смотреть на него было трудно — как будто прямо перед глазами сверкали вспышки сварки. — Но теперь вам придется подумать и о моей гордости. Давно прошли те благословенные времена, когда вы могли со мной тягаться.

— Действия нашего с вами общего ученика были мне очень на руку, — снова улыбнулся гость. Филин счел за лучшее смотреть под ноги. — Мальчик даровитый, но он даже сам не знает, как мне помог.

Гость выжидал, барабаня по подлокотнику, но Филин молчал.

— Понимаю, вам непросто привыкнуть к этой мысли — ах, все ваша хваленая гордость, сколько от неё помех в жизни… — Изморин сочувственно вздохнул. — Но теперь придется поверить, дорогой мой, придется! Я понимаю, после всего, что произошло… После всего, что нас связывает, Андрей, вам, конечно, трудно представить себе, что мы можем и объединить наши усилия. Только не горячитесь! Бог свидетель, я действительно устал драться с вами. — Он развел руками. — Как-никак, вы самый серьезный мой противник, как ни смешно это звучит, — не считая, конечно, одного рыжего мальчика голубой крови, но его можно в расчет не принимать — он-то никогда не поднимет на меня руку. Нас с ним, знаете ли, тоже многое связывает.

— Бог свидетель? — впервые подал голос Филин.

Гость рассмеялся.

— Все к словам цепляетесь, узнаю. Все по мелочам, по мелочам… Так вот, я предлагаю союз, — благодушно сказал он.

— Условия? — хрипло поинтересовался Филин. «Интересно же, во сколько он меня оценил…»